23.03.2015

Автомобили Opel, ставшие в России народной иномаркой, покидают отечественный рынок. Сворачивается производство на предприятиях Санкт-Петербурга и Нижнего Новгорода (в Калининграде завод стоит уже с февраля), закрываются фирменные магазины, спешно, с большими скидками распродавая остатки. Что стоит за этим? Опелевская эмблемка-молния стала предвестником большой экономической грозы или это всего-навсего частный случай, не являющийся поводом для паники? А может, это как-то связано с политикой? Ситуацию анализирует Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации.

При всех негативных свойствах кризиса надо признать за ним как минимум одно положительное качество: это проверка экономики на прочность. Слабые компании — или пусть даже вполне крепкие, но допустившие ошибки — сворачивают свою деятельность, покидают привычные рынки. Их место занимают другие, более сильные либо сумевшие сориентироваться в новых условиях. Разумеется, те, кто сошел с дистанции, ни за что не будут признаваться в управленческих просчетах, они найдут в свое оправдание массу других причин.

Растут цены, реальные доходы населения сокращаются. Беспокойство о завтрашнем дне приводит к тому, что даже обеспеченная часть населения стала более бережно относиться к деньгам, откладывая их «на черный день», и резко сократила покупки товаров, не являющихся жизненно необходимыми.

Потребительский бум ноября и особенно декабря прошлого года, когда россияне в массовом порядке пытались спасти свои рублевые сбережения от девальвации при помощи покупки бытовой техники, автомобилей и даже недвижимости по «старым», не успевшим отреагировать на падение рубля ценам, сменился режимом жесткой экономии.

В результате розничный товарооборот сократился в январе-феврале 2015 года на 6,1 %, а продажи наиболее значимого из товаров длительного пользования — легковых автомобилей — упали в тот же период на 32,1 % (реальное падение глубже, так как в январские продажи включается часть автомобилей, оплаченных клиентами в декабре, во время панического потребительского бума). Даже предельно оптимистичный прогноз на 2015 год предусматривает сокращение продаж автомобилей в России на 30 % (негативный прогноз — 55 %), и это при том, что уже в 2014-м, когда население в целом перешло к экономии, сокращение составило 10,3 %.

Снижение продаж иностранными компаниями носило опережающий характер. Так, в 2014 году Ford, Daewoo и Peugeot уменьшили сбыт на 38 %, Citroen и Geely на 31 %, Chevrolet на 29,5 %, Suzuki на 28 %, SsangYong на 27 %, Great Wall на 25 % и Opel на 20,2 %.

Разумеется, сжатие рынка резко обостряет конкуренцию между его участниками, и оказалось, что далеко не все из них готовы к такому развитию событий.

В середине марта General Motors объявила о свертывании почти всех сборочных производств в России, за исключением совместного предприятия с «АвтоВАЗом» — но и там проект создания новой Chevrolet Niva будет заморожен. Сохранится лишь выпуск нынешней модели этой марки и импорт машин премиального класса, по которым General Motors имеет весомое ценовое преимущество перед конкурентами. Opel же уйдет с российского рынка полностью. Общее количество уволенных оценивается в тысячу человек.

Причина проста: падение продаж General Motors в 2014 году превысило четверть, составив 26,4 %, а в январе-феврале 2015-го — уже почти три четверти (74,6 %), причем продажи Opel рухнули более чем впятеро — на 81,8 %. Такое падение было вызвано нелепым управленческим решением: повысив цены на свою продукцию в среднем более чем в полтора раза, General Motors утратил конкурентоспособность по сравнению с южнокорейскими и японскими марками, с немецким Volkswagen (который тоже сейчас переживает не лучшие времена, объявив о сокращении на заводе в Калуге) — при том, что конкуренция, которая и так была острой, по мере падения рынка еще более ужесточается.

Стоит отметить, что у General Motors уже был опыт закрытия производства в России — в 2001‑м. И вернулся он на рынок нашей страны лишь в 2008‑м. Специалисты отмечают, что на этот раз возврат возможен примерно через два года, когда, как ожидается, начнется восстановление конъюнктуры и, в частности, автомобильного рынка.

Пока же из-за ухудшения экономической обстановки приостановил импорт в Россию еще один популярный автопроизводитель Fiat — до тех пор, пока не будут распроданы модели 2013 и 2014 годов. В феврале продажи этих автомобилей упали на не худшие 41 % — но в количественном выражении составило всего 345 машин.

В январе прекратился импорт в Россию и внедорожников SsangYong, маркетинговая политика которого, по мнению специалистов, была и остается исключительно слабой. В марте компания Sollers остановила их сборочное производство во Владивостоке — но лишь до распродажи накопленных запасов (в январе-феврале продажи упали на 61 %). Принципиально важно, что, несмотря на общее падение конъюнктуры, высвободившиеся мощности будут загружены сборкой автомобилей Mazda (продажи которых даже в условиях сжатия рынка в 2014 году увеличились на 17 %). Таким образом, экономические трудности не носят фатального характера даже на автомобильном рынке и открывают новые возможности для компаний, обладающих более эффективным управлением и производящих более удачные модели.

Рыночная ситуация, невыносимая для одних корпораций, для других, напротив, оказывается весьма привлекательной. Не успел General Motors анонсировать свертывание сборочных производств в России, как совместное предприятие Ford Sollers заявило о намерении занять освобождающиеся дилерские центры (всего их 310), запустить программу trade-in для владельцев машин, выпущенных уходящим из России концерном, и предоставить им все необходимое сервисное обслуживание. Более того: в 2015 году Ford Sollers планирует вывести на российский рынок целых четыре новые модели, которые могут заменить продукцию уходящих с рынка производителей.

Показательный, кстати, пример. Став одним из лидеров по падению продаж (в январе-феврале их снижение составило 70 %), Ford не ушел с сокращающегося рынка, а, напротив, начал экспансию, стремясь переломить негативную тенденцию и захватить перспективные позиции на будущее.

Таким образом, уход ряда западных производителей с российского рынка, о котором СМИ сообщают с большой помпой и порой даже с намеками на некоторые политические причины, на деле вызваны неумением «держать удар» — то есть противостоять ухудшению экономической конъюнктуры.

Напомним, как в ситуации кризиса 2008–2009 годов шведский концерн ИКЕА объявил об отказе от планов строительства торговых центров в ряде российских регионов из-за «невыносимой коррупции». Кристально честным шведам, разумеется, поверили, но через некоторое время топ-менеджер, сделавший эти заявления, со скандалом лишился своей работы, причем, насколько можно судить, как раз из-за обоснованных подозрений в той самой коррупции.

Когда же кризис закончился, ИКЕА с охотой пришел в те самые регионы, от которых незадолго до этого с гневом отказывался — признав, что на деле помешала ему отнюдь не коррупция, а вульгарный кризис, вызвавший сжатие потребительского спроса.

Возможно, памятуя эту историю, уступающие российский рынок своим более энергичным и эффективным конкурентам компании избегают политических заявлений и не ссылаются ни на «тоталитарный режим», ни даже просто на санкции.

Хотя, безусловно, в ухудшении экономической ситуации в нашей стране свою роль играет не только враждебное внешнее воздействие, нацистский переворот на Украине и развязанная против нас новая «холодная война», но и глубоко порочная либеральная социально-экономическая политика, как будто полностью заимствованная из убийственных для нашей страны 90‑х годов. Чрезмерное ужесточение финансовой политики и повышение процентной ставки, непосильное для реального сектора (да, сейчас она несколько снижена, но все равно остается высокой), отказ от ограничения произвола монополий, поощрение финансовых (и в особенности валютных) спекуляций дезорганизует экономику даже при благоприятных внешних условиях (не стоит забывать, что девальвация и бегство капиталов начались в январе 2014 года, при еще дорогой нефти и до санкций). Отказ же от разграничения инвестиционных и спекулятивных средств, делающий неизбежным бегство денег реального сектора на спекулятивные рынки, и вовсе блокирует развитие, обрекая нас на нарастание кризиса.

Однако иностранные корпорации, даже не выдерживающие конкуренции на сужающемся рынке и вынужденные покидать его в силу собственных недоработок, не пеняют нам ни на политические, ни на содержательные аспекты нынешнего кризиса. Причина проста: несмотря на поражение, они очень хотят вернуться в Россию — и верят, часто сильнее нас, что мы преодолеем нынешний кризис.