В 11 утра мы забираемся в автобус, припарковавшийся возле Бородинской панорамы, и едем по Кутузовскому в сторону области. Поворачиваем на Рублево-Успенское шоссе, проезжаем Барвиху, оставляя в стороне поселок РАНИС, который теперь, кажется, уже официально называется просто Николина Гора. Мы едем в один из тех музеев под открытым небом, в которые превращаются места былых сражений.

Самый известный из них в нашей стране — Бородинское поле с мемориалом двум Отечественным войнам, место одного из самых кровопролитных сражений XIX века. Музей «Рубеж обороны Москвы под Звенигородом» пока не так популярен, хотя на звенигородской земле тоже оставили свои следы две великие войны.

В 1812 году у стен Саввино-Сторожевского монастыря произошло сражение между русским партизанским отрядом и 4-м Итальянским корпусом Великой армии Наполеона под командованием Евгения Богарне, пасынка императора. Сражение подробно описано в мемуарах двух офицеров партизанского отряда: князя Сергея Волконского, будущего декабриста, и графа Бенкендорфа, который станет шефом Жандармского корпуса. «Хотя мы под Бородином и понесли великую убыль в рядах армии, как генералов, штаб- и обер-офицеров, так и рядовых, но дух армии, во всех слоях ея, нимало не упал, и все пылали желанием вновь сразиться с французской армией», — пишет Сергей Волконский. Дальше он рассказывает, как русский отряд едва не попал в плен в одной из деревень и после перестрелки и казачьей вылазки, которая позволила приостановить натиск неприятеля, продолжал отступать по направлению к Москве. «...Должен сказать, что общий дух армии не пал даже тогда, как известно стало, что передаем Москву без защиты неприятелю. Всякий постигал, что защищать Москву на Воробьевых горах — это было подвергнуть полному поражению армию, и что великая жертва, приносимая благу Отечества, необходима».

Но мы едем, чтобы увидеть следы другой битвы, битвы за Москву, которая стала первой успешной крупной операцией советских войск в ходе Великой Отечественной войны. Под Москвой провалился гитлеровский план «молниеносной войны», был развеян миф о непобедимости армий Третьего рейха.

В военной истории этот эпизод Великой Отечественной войны описывается сухо и сжато. «В ноябре 1941 года линия фронта вплотную приблизилась к Звенигороду, но 9-й армейский корпус вермахта столкнулся с упорным сопротивлением войск 5-й Армии под командованием генерала Говорова. В тяжелых оборонительных боях на рубеже «Мозжинка — Козино — Грязь — Аксиньино — Николина Гора» 144-я стрелковая дивизия и приданные ей части остановили наступающего противника, а в начале декабря перешли в решающее контрнаступление».

По некоторым данным, за все время сражений под Москвой советская армия потеряла 1 миллион 800 тысяч человек, в то время как армия вермахта — примерно 500 тысяч солдат и офицеров. Потери гражданского населения, оказавшегося «под немцами» на несколько месяцев, никто, конечно же, не считал.

В окрестностях Звенигорода сохранился ландшафт линии обороны Москвы 1941 года с местами сражений, остатками укреплений, воинскими захоронениями и мемориалами. Это и есть тот музей под открытым небом, который мы собираемся посетить. По сути дела, он существует здесь уже много лет, но только в этом году, накануне 80-й годовщины битвы за Москву, получил официальное признание в виде президентского гранта.

ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ

Самым ярким историко-патриотическим проектом последнего времени считается «Бессмертный полк». Говорят, что тюменский активист Геннадий Иванов придумал его во сне: увидел своих земляков, которые шли с портретами ветеранов войны по улицам города. Идею подхватили во всех городах страны, и даже российский президент стал ее участником. В одном из интервью Иванов подчеркнул: ценность инициативы в том, что она родилась не в кабинетах чиновников, а в сердцах людей.

Музей «Рубеж обороны под Звенигородом» тоже возник не по указке сверху. Его история началась в начале декабря 1941 года, в те дни, которые определили судьбу Москвы, которую наши бойцы отстояли, хотя до нее оставалось каких-нибудь 25–30 километров.

«Немец был уже здесь, — рассказывает мне Валентин Васильевич Башмаков, коренной житель деревни Козино, автор трех книг о войне. — Синьково, Липки, Палицы, Грязь и Ларюшино — в пяти населенных пунктах 1 декабря 1941 года стояли немцы, занимали дома, выгоняли местное население. Кого-то угнали в Рузу, кто-то в землянках отсиделся. Мороз был сильный, снега очень много, около метра, а наши населенные пункты были на высотках, поэтому немцы оккупировали дома, топили печи докрасна и сидели там, но недолго, потому что 6 декабря наши войска пошли в контрнаступление. Дома на высотках, поэтому окружающие поля были как на ладони. Ну, и погибло много наших ребят, в основном сибиряков, которые обороняли Москву. Здесь их и хоронили. Женщины запрягали лошадок и хоронили наших бойцов в воронках от немецких бомб. Все это было в конце декабря и начале 1942 года».

На вопрос, почему он начал заниматься военной историей, Валентин Васильевич отвечает, что, мол, планида у него такая. Его семья потеряла в войну четверых мужчин, отца и трех братьев. Ни одна из соседских семей не пострадала так сильно. В войну его сестра была председателем сельсовета, и еще десять лет после ее окончания фронтовики шли к ней со всеми вопросами, поэтому всех, кто вернулся с фронта, Валентин Башмаков знал лично. Из 184 человек, призванных на фронт с этого участка, домой вернулись 70. Много позже, в девяностых, Валентин Васильевич будет снимать на любительскую камеру тех, кто остался в живых, потом тех, кто видел войну ребенком, и на основе этих видеозаписей напишет три книги.

Сейчас, когда День Победы стал одним из главных праздников в году, уже как-то не принято вспоминать, что на протяжении почти 20 лет его просто не было. В декабре 1947 года праздник отменили специальным указом: 9 мая был объявлен рабочим днем, ежемесячные денежные выплаты, полагавшиеся орденоносцам, выплачивать перестали. Причины понятны: фронтовики вернулись слишком свободными, «победителями», сломившими хребет самой мощной военной машине в истории. Политическая система вовсе не была заинтересована в том, чтобы поддерживать в миллионах людей, тем более бывших военных, подобные настроения. Поэтому о них просто забыли и вспомнили только через двадцать лет, когда многие уже умерли.

Но патриотизм — это очень личное чувство, которое трудно насадить или запретить сверху. Для жителей деревень, оказавшихся на рубеже обороны, война стала частью личной истории. Они сами хоронили своих героев, ставили на могилах памятные знаки или просто обозначали их границы колышками. В деревне Козино цветы на братские могилы начали приносить в 1964 году — за год до того, как День Победы начала праздновать вся страна.

ЛАНДШАФТ КАК ПАМЯТЬ

Первая остановка нашего автобуса — деревня Грязь, ныне известная в основном как место, где построили свой замок Максим Галкин и Алла Пугачева. Отсюда уходил на фронт создатель «Василия Теркина» и журнала «Новый мир» Александр Твардовский. В 1941-м здесь стояли немецкие войска. Гид, заведующий отделом археологии Звенигородского музея и научный руководитель проекта «Рубеж обороны Москвы под Звенигородом» Александр Лазукин, рассказывает, что противнику не удалось здесь прорвать оборону, хотя он и глубоко вклинился в нашу территорию. Бои носили ожесточенный характер, наши войска несли огромные потери в силу недостаточной подготовки — в бой бросали ополченцев, их командиры тоже обучались по ускоренному курсу и не имели боевого опыта.

Из Грязи мы едем в Липки, где похоронены и советские, и немецкие солдаты, а оттуда — в Палицы, где тоже есть и могилы, и окопы, и блиндажи. «Мы говорим «рубеж обороны», — объясняет наш гид, — и предполагается, что это сплошная линия. Но здесь этого нет. Рубеж обороны состоит из разрозненных полевых укреплений, и современные методики, в том числе археологические, позволяют их отыскать. Для поисков они интересны, поскольку в них могут быть останки воинских захоронений. У нас немного другая задача, я имею в виду участников этого проекта. Мы выявляем военные объекты как памятники, на основании которых можем реконструировать, восстановить линию фронта. Увидеть, где она проходила, мы можем только на местности».

Неподалеку от деревни Палицы есть легендарный памятник, «могила летчика Аркадия». В декабре 1941 года местная жительница нашла в лесу сбитого летчика и похоронила его на этом месте, поставив по краям могилы деревянные колышки. В 1957 году жители деревни поставили на могиле летчика памятник — небольшую пирамидку с красной звездой и надписью, выбитой на металлической табличке: «Куда б ни шел, ни ехал ты, на миг остановись. Могиле этой дорогой всем сердцем поклонись». Удивительно, но до 1998 года об этой могиле не знали ни администрация, ни сельсовет. Когда ее пытались перенести на другое место, жители Палиц настояли на том, чтобы она осталась здесь, и теперь от нее каждый год стартует «Бессмертный полк».

Последний пункт нашей экскурсии — братская могила в деревне Козино, которую немецкие войска так и не смогли захватить. Отсюда мы поднимаемся на высокий берег Москвы-реки, где совсем недавно были обнаружены воронки, по форме напоминающие укрепления времен битвы за Москву. Вдыхаем ароматы соснового леса, запахи цветов, любуемся ландшафтом, который вобрал в себя и древнюю историю этих мест, и военную историю. И думаем, удастся ли нам все это отстоять.

БИТВЫ XXI ВЕКА

Народный музей на звенигородских землях складывался десятилетиями и родился тоже в боях. Елена Кожевникова, руководитель проекта, рассказывает: «Мы с 2012 года ведем оживленную переписку и бои с Департаментом культурного наследия Москвы и с Главным управлением культурного наследия Московской области. Сначала реакция была вовсе неутешительная — нам выдали формулировку, что сражения в данном месте недостаточно кровопролитные, потери незначительные, и данный эпизод не имел значения для обороны Москвы. Такое заключение выдали в Музее обороны Москвы, и на этом основании Департамент культурного наследия Москвы нам отказал. Естественно, нас такой ответ не устроил, и не только нас. Даже циника он покоробит. После этого года три-четыре мы вели большую работу. Работали поисковики, работали научные сотрудники Звенигородского музея архитектуры и истории — фиксировали остатки оборонительных укреплений, записывали воспоминания жителей, поднимали архивы».

В дискуссиях с московскими чиновниками, которые всеми силами сопротивляются признанию народного музея, помогла книга «Взгляд с немецкой стороны». В этом сборнике уникальных документов, выпущенном крошечным тиражом — 30 экземпляров, офицеры вермахта подробно и обстоятельно рассказывают о боях под Звенигородом зимой 1941 года. «Сохранилось очень много интереснейших немецких документов о том периоде, — поясняет один из авторов книги, подмосковный краевед Леонид Четвериков. — В наших же документах и литературе много тумана, и по ним зачастую сложно понять, что же тогда происходило. Для меня лично участие в этой книге началось с поиска информации об обстоятельствах последнего боя моего деда, сержанта Красной Армии, и именно немецкие документы рассказали мне о том, что я хотел узнать».

В результате работы историков, поисковиков и краеведов сложился проект, получивший в этом году президентский грант. Его цель — создание единого мемориального пространства «Рубеж обороны под Звенигородом». Для этого военные сооружения обследуются и фиксируются на картах, готовятся документы, необходимые для того, чтобы поставить их под охрану. Кроме того, в рамках проекта открывается Школа экскурсовода, которая будет знакомить начинающих гидов с основами экскурсионной деятельности, а тем, у кого уже есть опыт подобной работы, поможет разработать экскурсии по маршрутам от Звенигорода до Николиной Горы, местам, где проходили важнейшие события битвы за Москву.

Через Масловский лес, где дислоцировались войска 5-й Армии Западного фронта, будут проложены туристические тропы, а по полям, где шли сражения, можно будет пройти с аудиогидом и картой мемориального пространства. Лист записи желающих попасть на такую экскурсию уже переполнен, поэтому авторы проекта надеются, что он будет расти, приобретет всероссийское значение и поможет спасти территорию под Звенигородом от высотной застройки, под которую ее хотят отдать подмосковные власти. Если застройщикам удастся протащить свои планы, с лица земли будут стерты и леса с заповедными дубравами, которые писал Левитан и воспевал Пушкин, и заливные луга, и парки, оставшиеся от старинных усадеб, и братские могилы. На их месте вырастут безликие многоэтажные кварталы и коттеджные поселки.

Стереть исторический ландшафт — все равно что взять и стереть память отдельного человека. Что с ним после этого будет, примерно понятно. Но что будет с нацией, если у нее стереть историческую память?

Сейчас диспозиция в полях под Звенигородом выглядит следующим образом: народный музей на политой кровью земле против людей, которые владеют этой землей, хотя являются гражданами других стран и живут за пределами России. Как такое могло получиться — отдельный вопрос, но сдаваться нельзя. «Мой дед погиб под Москвой, — говорит Елена Кожевникова. — Я думаю, что он не для того погиб, чтобы нынешние чиновники и латифундисты торговали этой землей».