Александр ПАНОВ

03.02.2013

4 февраля 1873 года (по новому стилю) родился Михаил Михайлович Пришвин — писатель, философ, фотограф. Юбилей классика отмечают Дом-музей М.М. Пришвина в деревне Дунино и Российская государственная детская библиотека в Москве.

Для нас Пришвин так и останется автором «Лисичкина хлеба», «Кладовой солнца» и даже «Ленина на охоте» — произведений, знакомых каждому советскому школьнику. И выставка в Детской библиотеке с чудесными иллюстрациями Чарушина, Дейнеки и других классиков называется, как хрестоматийный рассказ — «Моим молодым друзьям». В нем Пришвин прикидывается бывалым охотником, оставаясь поэтом в душе. Но это увлечение было видом эскапизма, бегством от мира. Своеобразный опыт соединения с природой одного из самых загадочных русских мыслителей, поклонника Гёте и Владимира Соловьева. Когда-то из елецкой гимназии Пришвина выгнали потому, что он плевался в учителя географии Василия Розанова. Потом они встретились в Петербурге — и Василий Васильевич, блистательный публицист и мыслитель, все простил ученику. А тот — нет. «Розанов — послесловие русской литературы, я — бесплатное приложение. И все…» Мудрых «декадентов» Пришвин отвергает: «Не будь мужика в России, да захолустного попа, да этих огромных просторов полей, степей, лесов — то какой бы интерес был жить в России».

В старости он напишет еще пронзительнее: «Каждому надо иметь срок возраста жизни и право на знание». Лучшее у него — это дневники, которые писатель вел с 1914 по 1954 год. Сам Пришвин именно превращение собственной жизни в каждодневный текст считал своим лучшим произведением.

«Жизнь — есть путешествие. Немногие это сознают…» — так называется, согласно цитате из классика, юбилейная выставка в Доме-музее Михаила Пришвина в Дунине, на деревенской даче писателя под Звенигородом, филиале Государственного Литературного музея. В сакральные пространства кабинета, столовой, комнаты жены внесла свои произведения Ирина Затуловская, автор минималистических картин на странных предметах — деревяшках, железяках, хранящих память о своих безызвестных хозяевах. Тут нет специальных посвящений Пришвину, но присутствует та иносказательность, которая стала главным приемом писателя. Вроде бы пейзаж, а на самом деле — микрокосмос. Натюрморт — а речь о судьбе человека. Все вместе — о нашем земном уделе, который есть путешествие во времени в один конец. А Пришвин и Затуловская, несмотря на разницу в эпохах, синхронно убеждены: в бесконечность.