Анна КЕРБУТ

01.03.2017

Он принимает решения моментально, на лету преодолевает плотные заграждения кустарника, в атакующем пике развивает скорость до 360 км в час. Очень маневренный за счет геометрии крыла. Способен видеть в кромешной тьме, улавливать тепловое излучение и ультразвуковые волны. Сокрушает врага бесшумно и молниеносно. Речь не о каком-то новом военном беспилотнике. Этот боевой ястреб служит в орнитологической группе Московского Кремля.

На столе у генерал-лейтенанта Сергея Хлебникова, кремлевского коменданта, среди множества государственных бумаг нашелся маленький сборник стихов Юлии Карасевой. Оказалось, поэт — военнослужащая, сотрудник той самой единственной в стране орнитологической группы.  

Познакомились мы, когда Юлия проводила занятия со своим подопечным — филином. Только представьте: размах его крыльев больше, чем рост девушки. Хотя сразу было понятно, кто командует парадом. В форме (без знаков отличия, чтобы не вызывать вопросов у туристов), Юля выглядела очень женственно: легкий макияж, свежий цвет лица, модный маникюр. Правда, варежки ей заменяла ярко-рыжая кожаная орнитологическая крага — специальная перчатка для посадки служивых птиц.

Родилась наша героиня в Белоруссии в семье военнослужащего и медика, поэтому ездила с родителями туда, куда направляла Родина. То есть по всему Советскому Союзу. Рядом с военными городками, особенно около границы, всегда водились братья меньшие: собаки, лошади. Так и взросла эта любовь Юли к животным, позднее ставшая профессией и страстью.

Поступила в Московскую ветеринарную академию. Мечтала о Литературном институте, но тяга к зверью оказалась сильнее. За годы учебы много работала во время выездных практик, а параллельно стала членом Военно-охотничьего общества. Там-то девушка и узнала, что в Кремле существует соколиная служба. Послала документы и неожиданно получила ответ: и опыта, и знаний вполне достаточно, чтобы быть принятой в уникальное подразделение. Десять лет прошло, а она до сих пор говорит о своей работе восторженно. И продолжает писать стихи...

В юности Юлия Карасева зачитывалась сказочными историями о царской соколиной охоте. Поступив в орнитологическую группу Кремля, думала, что станет царицей среди умных и гордых птиц. Но выяснилось — речь идет скорее о биологической защите, а никак не об охоте или, тем более, ярком представлении. 

Дело в том, что более полувека в Кремле полными хозяевами чувствовали себя вороны. Бывало, и на людей нападали, и клевали нещадно. Даже членов Политбюро. Страдали также их «Чайки». А однажды — и это не шутка! — ворона влетела в открытое окно крупного партийного начальника и утащила со стола важный государственный документ. 

В начале прошлого века птиц отстреливал латышский полк. Позднее в Московской комендатуре задумались, как избавить резиденцию главы государства от вороньей напасти без применения огнестрельного оружия. Использовали световые блики, шумовые эффекты, применяли палки и репеллентные звуки... Все было бесполезно, пока не обратились к науке. 

Так 30 лет назад возникла соколиная служба, главная задача которой — защитить Кремль от ворон и при этом сохранить биологический баланс, создаваемый на Боровицком холме веками. Для этого решили мобилизовать специально обученных хищников. Военные орнитологи выбирают время и место, где те должны пролетать, чтобы посеять ужас и панику среди ворон. Тогда испуганная стая мигрирует в другой район. Это и есть способ биологического управления. 

— Манипулируя вороньими стаями, мы, во-первых, бережем золото куполов Московского Кремля. Дело в том, в брачный период вороны, чтобы привлечь самку, съезжают с блестящих поверхностей. Кто веселее прокатился, тот и лучший жених. После этих «брачных прелюдий» купола тускнеют, на них появляются проплешины, — рассказывает Юлия. — Во-вторых, с помощью хищных птиц мы охраняем богатейшую орнитофауну столицы. Ведь на Боровицком холме сходятся пути миграции пернатых с африканского континента, Азии, Ближнего Востока, Мадагаскара. Многие остаются. Как ни странно, ястреб-тетеревятник и сокол никогда не трогают маленьких певчих птичек на своей гнездовой территории. Они создают определенный купол защиты, под которым те выводят свое потомство. Под прикрытием ястребов у нас живет огромное количество соловьев, особенно это заметно в майские праздники. Соловьиные пары так выразительно и ярко поют, что многие туристы считают: в Кремле специально транслируют записанное заранее пение... Управляя миграцией, мы не допускаем размножения ворон. Наши «бойцы» своим целенаправленным полетом мешают воронам вить гнезда. Если процесс не контролировать, их популяция за один только сезон увеличится в разы. 

Почему именно ястребы? Это дендрофильный вид птиц, им достаточно деревьев. Они спокойно охотятся в их кронах, создавать каких-то особых условий не приходится. Конечно, вороны — главное блюдо в меню кремлевских пернатых и основной объект добычи, хотя моей собеседнице это не очень нравится, ведь залетные особи могут оказаться разносчиками инфекций, в том числе птичьего гриппа. 

В основном «личный состав» отбирается в питомниках. При первом знакомстве главное — понять, есть ли у птицы характер, как она реагирует на добычу. Сразиться с вороной рискнет не каждый. Если же трусливость у хищника в ходе службы все-таки проявляется, его «комиссуют». 

Система боевой подготовки пернатых разработана кремлевскими орнитологами, и аналогов ей нет нигде в мире. Она включает определенный набор команд: момент подхода, подзыва птицы, выдача корма, приучение к определенным точкам, где подопечные садятся. 

По словам Карасевой, первое, что полагается усвоить, это «выноска» — способность спокойно сидеть на перчатке. При этом орнитолог не должен в начале обучения поднимать на воспитанника глаза, ведь прямой взгляд — это вызов. Это уже решение каких-то вопросов... Привить хищнику навык охоты и научить работать на территории Кремля — разные вещи. В первом случае достаточно потратить две недели. А чтобы птица стала выполнять необходимые задачи при большом количестве помех в виде шумов, посетителей, вспышек фотоаппаратов, уборочной техники — требуется не менее года. Кстати, в кремлевскую орнитологическую службу входят и филины. Это отдельная группа. Днем филин тугодум, а ночью работает молниеносно. Поэтому для филинов продумывают особые траектории. 

— Просто стараемся приноравливаться к птичьим инстинктам, — продолжает Юлия. — Собаке можно сказать «ко мне», и она подойдет. Ястребу не прикажешь: он охотник, благополучно проживет без вас и ваших команд. Гордая птица. Никогда не подлетит к человеку, если не чувствует вокруг него определенную зону комфорта. И вообще, может подняться на воздушных потоках и уйти от вас навсегда. Наши не улетают по много лет, некоторые — более двадцати. Они столько в природе не живут, сколько у нас работают!..

Птицы специального назначения содержатся на открытой территории Кремля в вольерах. У них постоянная инсоляция, свежий воздух, физическая нагрузка, естественное питание. Кремлевские орнитологи участвуют в программе возвращения соколов-сапсанов в небо столицы, ведь до 1928 года они обитали на колокольне Ивана Великого, а до 1938-го — на Троицкой башне. 

У хищников-военнослужащих своя амуниция. Это бубенец на лапе, чтобы орнитолог мог вовремя и правильно среагировать на приближающегося сзади ястреба; и антенна, благодаря которой можно определять местонахождение птиц, если кто-то из них увлекся охотой и «ушел» за стены Кремля. Вся телеметрическая информация аккумулируется в специальном центре управления. Но интересно, есть ли у боевых ястребов обратная реакция, как говорят в армии, каково их морально-психологическое состояние?

— Мне кажется, что им свойственны злость, досада, нежность, — отвечает Юлия, — даже чувство юмора и кокетство, когда птица может играть и поддразнивать, а то и снежок в вас кинуть. Состояние ястреба я оцениваю по осанке, взгляду, движению хвоста. Все процессы у них протекают резко. Ястреб — спринтер по натуре, принимает решения моментально. На скорости 100 км в час может пройти сквозь просвет ветвей 10 на 10 см. Очень маневренный за счет геометрии крыла. Но и он испытывает страх при сближении с техникой. 

— А любовь знакома хищникам?
— Я бы слово «любовь» заменила на «доверие». Если он тебе доверяет, можешь считать, что любит. Иногда птица даже не хочет улетать с перчатки, когда этого требует «боевая задача». Впрочем, подобного доверия нужно достаточно долго добиваться. 

— Каким образом?
— Спокойствием. Не насилием. Дать ему лишний кусочек чего-нибудь вкусненького, закрыть от ветра, поговорить ласково. Птица всегда чувствует и ценит внимание к себе. У каждой есть свое место, где она любит отдохнуть. Один наш «боец» в солнечный денек обожает посидеть на фонаре. И я ему не мешаю. Когда отношения с ястребом складываются доверительные, его можно научить не только летать в нужном направлении, но даже на машине ездить (не за рулем, конечно) и атаковать в случае необходимости на полном ходу.

— Какие имена вы даете воспитанникам? 
— Самка Альфа, самец Астур. А нашего филина, злейшего врага ворон, зовут Фил. 

У всех кремлевских орнитологов есть свои приемы работы. Некоторые специалисты, чтобы показать, что ждут птицу на перчатке, поправляют корм, другие — подсвистывают. Юлия Карасева молча дважды постукивает по краге. С нею не поспоришь: женщина. Куда прикажет, туда и полетишь.

Фото на анонсе: Алексей Куденко/РИА Новости