Николай ПОРОСКОВ

25.07.2015

Исторический перелет «Аляска — Сибирь — 2015», посвященный окончанию Второй мировой войны, взял старт с аэродрома американского города Грейт-Фолс. За штурвалами «Дугласов» 1942 года выпуска — российские и американские пилоты. Полет завершится в Москве, после чего раритетная техника будет передана Центральному музею Вооруженных Сил России. О том, как готовилась эта акция и какие еще интересные экспонаты имеются в ЦМВС, «Культуре» рассказал его директор, полковник в отставке Александр Никонов.

культура: Как все это было — более 70 лет назад?
Никонов: С заводов в США самолеты перегонялись в Фэрбенкс на Аляске. В этом городе и сейчас стоит памятник: фигуры советского и американского летчиков. На Аляске самолеты принимала советская военная миссия. За штурвалы садились уже наши летчики специально созданной для этого авиадивизии. В нее входили пять полков. Истребители летели строем «клин» за лидером-бомбардировщиком. Почти 14 000 км над безлюдной местностью, условия крайне тяжелые. По неполным данным, разбился 81 самолет, погибли 114 летчиков. Всего по ленд-лизу было поставлено 7925 крылатых машин. Кстати, знаменитый ас, трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин именно на американской «Аэрокобре» Р-39 сбил большую часть самолетов противника. Предполагалось, что самолет этой марки тоже примет участие в перелете, но не сложилось. Нынешний маршрут проходит через аэродромы США и Канады. Затем из Фэрбенкса — на наш Анадырь. Дальше Магадан, Якутск, Братск, Красноярск, Тюмень, Ярославль, Псков и Москва. После перелета машины будут переданы на постоянное хранение в филиал ЦМВС — Центральный музей ВВС в Монино, там для них уже приготовлены ангары. Но мы предложили, и нас поддержало Министерство обороны, передать самолеты в созданный недавно парк «Патриот» в подмосковной Кубинке. Там они, возможно, даже будут выполнять полеты.

культура: Совсем недавно вы участвовали и в другой крупной акции — министр обороны и президент Русского географического общества Сергей Шойгу открыл в вашем музее выставку «Военная география: гриф секретности снят». Речь идет о 25 000 экспонатов. Что было представлено?
Никонов: Большой интерес вызвала карта с личными пометками Сталина, правда, она демонстрировалась всего один день, материалы о «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера, знаменитые «путеводители для маршалов и генералов» — военно-географические описания основных стратегических направлений, карты проходимости, взлетно-посадочных условий, трофейные карты. Был представлен план Берлина, изготовленный в блокадном Ленинграде в 1943 году, причем с ювелирной точностью.

культура: Удивительно, что спустя десятилетия «всплывает» столько ранее не рассекреченных документов. Видимо, и в ЦМВС хватает неизвестного для широкой публики?
Никонов: В музее нет единиц хранения, закрытых для показа. Но есть предметы, которые представляют особую ценность. Они тщательно хранятся и используются лишь в выставочной работе. Представлять их в постоянной экспозиции просто опасно. Не выставляем, например, оригинал ордена «Победа» — только точную историческую копию. Всего у нас хранится пять таких орденов: по два маршалов Жукова и Василевского и один — Малиновского. Чтобы выставить подлинный орден, надо проводить апробацию, то есть сдавать в Пробирный надзор — зафиксировать число бриллиантов, вес, подтвердить их подлинность. И снятие с экспозиции — процедура долгая, стоит немалых денег. Но, конечно, иногда вывозим подлинные ордена. Первый из них, врученный Жукову, несколько лет назад отправляли в Волгоград, в Музей-панораму Сталинградской битвы на выставку «Символы Победы». Всего лишь двадцать раз вручался этот орден. Последним получил его Брежнев. Правда, потом указ о награждении отменили.

культура: Любопытно, в какие суммы оцениваются известные награды?
Никонов: Орден «Победа» мы страхуем на 2 млн. евро, но, думаю, стоит он гораздо больше. В начале 90‑х его оценивали в 16 млн. долларов. Учитываются ведь не только материал и работа по изготовлению, но и то, кому орден принадлежит, какой его номер. И это единственный отечественный орден, сделанный ювелирами исключительно вручную. Орден Суворова I степени, если им награжден известный в стране и мире человек, оценивается коллекционерами от 200 до 400 тысяч долларов. За такими реликвиями идет охота.

культура: Были ли попытки украсть их или что-то другое из музея?
Никонов: Да, в начале 90-х, когда у нас еще не установили сигнализацию в залах. Тогда мы выпускали ночью сторожевых собак, охрана делала обходы. Дважды задерживали людей с инструментами для взлома. Они прятались в подсобных помещениях.

культура: Что, на Ваш взгляд, самое ценное среди экспонатов?
Никонов: Всего у нас более 825 000 единиц хранения. Из них около 400 000 — относятся к периоду Второй мировой и Великой Отечественной войн. Много интересных трофейных материалов, в том числе взятых в рейхсканцелярии. Это, помимо документов, личные вещи Гитлера, Розенберга, фельдмаршальский жезл Эрвина Роммеля. Есть личные вещи императора Маньчжоу-Го генералиссимуса Пу И: священное зеркало — подарок императора Японии, символ власти, как на Руси шапка Мономаха, серьги, японский меч катана. Император добровольно передал их Советскому Союзу. Хранится у нас и скрипка, подаренная Гитлеру к его 50-летию, с барельефом фюрера. Датируется, предположительно, 1939 годом. Кто подарил, неизвестно. Струны оборваны. Мы договорились с музеем имени Глинки попробовать ее отреставрировать и услышать, как же звучит инструмент.

культура: Гитлер — кровавый маньяк. И вдруг скрипка. Он что, музицировал?
Никонов: Затрудняюсь ответить. Документальными подтверждениями не располагаю. У нас около двух десятков подарков Гитлеру — трость, ковер, где фюрер изображен на фоне Европы, глобус, на котором все континенты — коричневого цвета, а городов всего три: Берлин, Рим и Токио, других просто нет. К счастью, этот глобус не пригодился.

В запасниках у нас необъятных размеров охотничий костюм главного лесничего Германии Германа Геринга, добытый нашими солдатами в его резиденции, 68 000 немецких железных крестов, которые предназначались для награждения солдат вермахта после взятия Москвы. Но награждать повода не представилось — столицу отстояли.

Конечно, главное, что хранится с особым тщанием, — это награды, документы, личные вещи наших выдающихся полководцев. Мы их не только бережем, но и приобретаем. И сами, и с помощью друзей, единомышленников. Русское авиационное общество, организовавшее, кстати, перелет «Аляска-Сибирь-2015», например, выкупило из частной коллекции и передало музею китель с многочисленными наградами трижды Героя Советского Союза Ивана Никитовича Кожедуба, который сбил 62 самолета — больше, чем кто-либо. Не знаю, за сколько выкупили, но в интернете мелькала сумма 500 000 евро.

Рядом с гимнастеркой Героя Советского Союза снайпера Людмилы Павличенко хранится принадлежавшая ей же мантия почетного студента Оксфордского университета. Во время войны она побывала с делегацией в США, чтобы подтолкнуть союзников к открытию второго фронта. Там она прямо спросила: «Чего же вы ждете?» Во время этого визита Павличенко познакомилась с женой президента Рузвельта, у них сложились теплые отношения.

культура: Видимо, самый интересный и ценный экспонат музея — Знамя Победы.
Никонов: По решению маршала Жукова оно было передано в музей на постоянное хранение в 1945 году. И в решении о строительстве этого здания принимал участие Георгий Константинович. На центральном входе, как Вы заметили, стоит бронзовая скульптура маршала в полный рост. Вообще у нас около 30 000 знамен частей Красной, Советской и Российской армии, несколько сотен трофейных штандартов — немецких, японских, итальянских, румынских, венгерских.

культура: Что есть из современных поступлений? Все же после распада Советского Союза армия два десятилетия почти постоянно участвовала в боевых действиях.
Никонов: Наши сотрудники, как и в годы Великой Отечественной войны, выезжают в войска, на флоты, в горячие точки. Собранный материал — это документы, знамена, захваченные в боях или брошенные, например, грузинскими войсками в августе 2008 года, оружие, в том числе американское, свидетельства участия иностранных наемников. Я имею в виду и события на Северном Кавказе.

культура: В последние два десятилетия укрепляются связи вооруженных сил с Русской православной церковью. Ваш музей не остался в стороне?
Никонов: В начале 90‑х дела у нас не ладились: только за 1994 год умерли восемь сотрудников музея. Мы обратились к патриарху Алексию  II с просьбой освятить музей. Так у нас появилась икона Божией Матери «Достойно есть» («Милующая»). Состоялся молебен. После этого изменилось все: сама аура стала другой, девочки-сотрудницы начали выходить замуж, рожать детей, прекратились преждевременные кончины. После этого мы совместно с Троице-Сергиевой лаврой сделали выставку «Православные традиции российского воинства». С разрешения Церкви некоторое время экспонировали антиминс. Его еще называют «вместопрестолие». Этот плат с вшитой в него частицей мощей православного мученика нашли поисковики во время раскопок за Волоколамском. Посетители музея даже молились перед антиминсом. Без него, как известно, нет храма. С антиминсом же священник может проводить молебен даже в полевых условиях. После выставки его передали в лавру.

культура: Много российских военных артефактов находится за границей. Возможно ли вернуть их?
Никонов: В начале 90‑х мы решили создать экспозицию по истории регулярной русской армии, начиная с правления царя Алексея Михайловича. Разослали письма в различные эмигрантские организации. Некоторые откликнулись. В 1992 году я впервые съездил в США, встретился с эмигрантами, побывал в монастыре в Джорданвилле, где много памятных свидетельств русской эмиграции. Встречался с настоятелем, который впоследствии возглавил Русскую зарубежную православную церковь. Личные вещи, документы, награды, оружие, книги, иконы, картины — все это было собрано представителями русской эмиграции в штате Нью-Джерси.

Вывозить требовалось очень много предметов. Время тяжелое, никому ничего не надо, денег на музейные дела нет. Значительную часть коллекции, собранной нашими соотечественниками, мы привезли в Москву за свои средства или за деньги спонсоров. Оставшаяся часть военной коллекции, а также часть библиотеки, картины, предметы религиозного культа и некоторые документы были доставлены в Россию при финансовой и организационной поддержке Российского фонда культуры и участии директора президентских программ фонда Е. Н. Чавчавадзе.

Доставленные в последнюю экспедицию реликвии были переданы частично Фонду культуры, а военная часть коллекции поступила в наш музей. Всего из США в Россию за восемь лет было возвращено более 40 000 исторических предметов. На их основе создана и открыта экспозиция по истории Русской императорской армии и флота.

культура: В музеях люди в основном разглядывают предметы одежды, оружие, награды. А ведь документы не менее интересны…
Никонов: У нас уникальные коллекции, о каждом предмете можно рассказывать долго. Предложу «Культуре» один неизвестный широкой публике документ — письмо генсеку Михаилу Горбачеву от британского офицера-отставника Ральфа Стэнбери, кавалера креста «За отличную службу» в Королевских военно-морских силах. Он написал: «Считаю постыдным, что никто из СССР не был приглашен на 40-летие высадки в Нормандии». Стэнбери писал, что возмущен стяжательством, коррупцией, расслоением общества в его стране, его пугало то обстоятельство, что «поп-звезды», актеры «мыльных опер» и им подобные получают более высокие награды, чем те, кто проявил «исключительную храбрость и стойкость в годы войны». Заслуженный офицер передал навечно Советскому Союзу дневник, который он вел как ответственный за разведку перед высадкой союзных войск в Нормандии, а также все свои десять боевых наград. Они и поныне хранятся в музее. Уверен, люди с такими взглядами, с таким уважительным отношением к России есть на Западе и сейчас.