культура: Как родилась легенда о Харламове?

Лебедев: Кажется, она была всегда. Во всяком случае, для меня. Имя Валерия Харламова сродни именам героев древнегреческих мифов. Красивый, сильный, свободный, непревзойденный… Горячая кровь: он был наполовину русский — по отцу, наполовину испанец — по материнской линии. Да не просто испанец, а баск, представитель одного из самых гордых, смелых и непокоренных народов. А трагическая гибель в 33 года — в возрасте Христа — окончательно закрепила за Харламовым статус легенды. Выходя на лед, он словно раздвигал рамки человеческих возможностей. В эпоху «холодной войны» Харламов объединял противоборствующие стороны — не словами, не демагогической трескотней, а тем, что ярко, незабываемо, превосходно делал свое дело. Он стал близким и родным для миллионов людей.

культура: Почему из целой плеяды выдающихся хоккеистов легендой стал именно Харламов?

Лебедев: Те, кто был знаком с ним лично, говорят о Валерии с огромной любовью. Как о Гагарине. Наверное, он и был таким «Гагариным советского спорта». Я не спортивный аналитик, но понимаю, что в легендарной сборной СССР начала семидесятых, где каждый игрок был — лучший, Харламов все равно выделялся напористостью, азартом и уникальным стилем игры.

культура: Соответствовал ли сам Валерий Харламов той легенде, которая существует вокруг его имени? Или это роль, которую он играл большую часть жизни?

Лебедев: Безусловно, соответствовал. Вы же видели его на арене, пусть даже и в записи. Выходя на лед, он становился богом. А в жизни, говорят, был азартным, веселым, очень легким в общении.
Я знаком с сестрой Харламова Татьяной Борисовной, и если правду говорят, что характерами они были очень похожи, то могу со всей ответственностью сказать: Харламов был человек потрясающего обаяния, огромной энергии и с фантастическим чувством юмора. При этом очень скромным, не кичился достижениями. Любил с детьми во дворе в хоккей играть, подыгрывая им, пропуская шайбы.

культура: Почему последние легенды советской эпохи — я имею в виду Высоцкого и Харламова — оказались востребованными именно сейчас?

Лебедев: Увы, так уж устроено человечество, что обычно легенды оно рождает на месте трагедии. Ранний уход, на пике, на взлете, загадка: а что могло быть еще?.. Недосказанность. Ощущение недореализованности. Если есть яркая судьба плюс ранняя смерть — вот вам и материал для легенды. 
Мне не приходило в голову связывать образы Высоцкого и Харламова. Но, пожалуй, вы правы, сходство есть. Вот это ощущение бунтарства, вызова привычным правилам, чувство свободы — на сцене ли, на спортивной арене, мощная мужская харизма — в этом Высоцкий и Харламов похожи.

культура: Кем был для Вас Харламов до и каким стал после «Легенды»?

Лебедев: Разумеется, эта работа изменила мое представление о Харламове, ведь я прожил с его образом почти три года — бок о бок, каждый день. Мы стали, можно сказать, близкими родственниками.
В моем сознании теперь существует несколько Харламовых. Один — герой большого спорта, международная звезда, фантастически одаренная личность. Второй — «правильный» советский спортсмен, автор очень взвешенных книг и интервью, закрытый и сдержанный. Третий — душевный и скромный парень, шутник и балагур, являвшийся домой с возгласом: «Вот он я, с поезда я, встречайте меня, целуйте меня!» и любивший в случае казусов приговаривать: «Вот стою (сижу, иду) и стоп себе думаю: ну не дурак ли я?»; мгновенно сдруживавшийся с новыми соседями по лестничной клетке и во всю глотку распевавший в компаниях под гитару «От зари до зари». Четвертый — трудяга и чернорабочий ледовой арены, упрямый, въедливый и настырный, способный вернуться в большой спорт даже после тяжелейшей травмы, когда врачи только головой качали и сомневались, сможет ли ходить. Пятый — романтический герой, мечтающий состояться во что бы то ни стало, рвущийся к вершине, ошибающийся, сомневающийся, но верящий в свою звезду...

культура: «Легенда №17» — спортивная драма, жанр в российском кино практически отсутствующий. На какое кино Вы ориентировались, приступая к съемкам?

Лебедев: Над рабочим столом Билли Уайлдера висел плакат с надписью «А как это снял бы Любич?» Говорят, в минуты иссякшего вдохновения очень помогало. Я в моменты ступора обычно задаюсь вопросом: а как бы это снял Хичкок… или Спилберг? Но в случае с «Легендой №17» это не работает: ни Спилберг, ни Хичкок, ни даже Любич спортивное кино не снимали. Спросил себя: как снять этот фильм так, чтобы мне самому было интересно провести два часа в кинозале? И в воображении возник образ, который я попытался перенести на экран. Надеюсь, вам тоже будет интересно.