Виктория ПЕШКОВА

10.05.2019

Музею фортификационных сооружений в Севастополе, одному из самых молодых военно-исторических музеев России, исполнилось пять лет. Дата представляется не слишком внушительной, только если не знать, что за это время его успело посетить более миллиона человек. Балаклавский подземный комплекс притягивает любителей военной истории посильнее любого магнита.

В недрах горы Таврос

Непосвященные называют этот уникальный объект в недрах горы Таврос на западном берегу Балаклавской бухты музеем подводных лодок. Между тем  «живая» субмарина в экспозиции только одна — сверхмалый «Тритон», экипаж которого состоял всего из двух человек, больше похож на детеныша кита, чем на боевой корабль. Но, как известно, мал золотник, да дорог. Аппаратов, предназначавшихся для перемещения бойцов подводного спецназа, и существовало-то всего несколько десятков. Они исправно служили до середины 90-х, а потом отправились на переплавку. Выйти в отставку в качестве музейного достояния удалось немногим.

Субмарины «золотого века» Балаклавы остались на фотографиях, в макетах и инсталляциях выставочных залов. Когда-то они царили тут безраздельно. Решение о создании базы подлодок было принято вскоре после освобождения Крыма от фашистов, но к строительству приступили только в конце 40-х. В мае 1953 г. боевые подводные корабли встали у новеньких причалов — в лучшие годы их здесь могло быть до 25 единиц — а город с почти трехтысячелетней историей исчез со всех карт более чем на 30 лет, превратившись в один из самых закрытых районов Севастополя.

Поначалу это была обычная военно-морская база, одна из многих. Особый статус она получила, когда начало раскручиваться ядерное противостояние между СССР и США. Как только стало известно о существовании плана атомных бомбардировок Советского Союза, правительством была запущена программа создания противоатомных убежищ не только для мирного населения и промышленных объектов, но и для войсковых частей и соединений, которым предстояло нанести ответный удар по противнику. И подводным лодкам в этом случае отводилась очень важная роль.   

Первым до того, чтобы спрятать подводное в подземном, додумался Жюль Верн. Технически обосновывать эту благодатную идею писатель не стал, во всем положившись на мудрость природы, позаботившейся обеспечить одному из любимых его персонажей и необитаемый островок посреди океана, и глубокую пещеру в скалах, практически незаметную с воды, куда капитан Немо мог завести «Наутилус».

Военные реалии эта идея обрела в другом, уже отнюдь не фантастическом романе Леонида Платова «Секретный фарватер», больше известном по одноименной экранизации, снятой режиссером Вадимом Костроменко в середине 80-х. Платов, прошедший всю войну военным корреспондентом, служивший в том числе и на Черноморском флоте, неплохо разбирался в том, о чем писал, а посему вымысла в его романе не так уж и много. Но и он предпочел, чтобы тайник, где скрывалась от советских моряков-балтийцев немецкая подлодка, прозванная за неуловимость «Летучим голландцем», был создан без привлечения человеческих рук: «Несомненно, не обошлось без помощи ледников. Когда-то они прошли здесь. Первый ледяной вал пропахал борозду, вырыл глубокое ущелье. Его заполнила вода, образовав бухту. Затем, спустя сотни или тысячи лет, второй вал приволок с собой большое гранитное поле. Оно сползло в море, но край поля не коснулся дна, а повис над ним огромным козырьком. И бухта стала подводной».

В реальной жизни все обстоит сложнее, чем в литературе. Балаклаве природа подарила прекрасную — не только с эстетической, но и со стратегической точки зрения — бухту. Она уходит в сушу на 2 км, имеет несколько естественных скальных поворотов и с моря практически незаметна. Но с воздуха все видно как на ладони, а это значит, что секретное укрытие можно строить только внутри скалы, возвышающейся над гаванью.  

Летом 1954 года в Балаклаве появились специалисты Минтяжмаша, ведомства, отвечавшего за строительство и оборудование стратегических объектов. Затем к ним присоединились кавказские горнопроходчики и московские метростроевцы. Работы велись круглосуточно. Штольни прокладывали с помощью взрывов — мраморовидный известняк, из которого сложен Таврос, отбойным молотком не взять. Извлеченную породу — по открытым данным, порядка 25 тыс. кубометров — самосвалами вывозили в карьеры местного горнорудного управления, а не сбрасывали с барж в море, как утверждает «Википедия», не слишком, по всей видимости, разбирающаяся в вопросах обеспечения секретности. Скальные стены тоннелей укреплялись бетоном, толщина которого на некоторых участках достигает 5 м. Высота породы над ними составляет более 100 м. Сооружение должно было выдержать прямое попадание ядерной бомбы мощностью в 100 килотонн (в 5 раз превосходящей те, что сбросили на Хиросиму и Нагасаки) и продержаться в автономном режиме не менее 30 суток.

Вино вместо подлодок?

Возводили его в течение девяти лет. Комплекс общей площадью 19 кв.км. включал в себя два объекта, функционировавших независимо друг от друга и имевших разную степень секретности. Под кодом 825 ГТС (гидротехническое сооружение) значилась ремонтная база подводного флота со 100-метровым сухим доком, минно-торпедным и топливным отделениями и морским каналом глубиной 8 и длиной более 600 метров, в котором в случае ядерного нападения могли укрыться 9 малых субмарин или 7 средних. За обозначением 820 РТБ (ремонтно-техническая база) скрывался арсенал ядерных боеприпасов.

В отличие от своего предшественника вставший у кормила власти Хрущев стратегом не был. Несмотря на то, что еще в ходе строительства базы высшему командованию было известно о начале разработки более мощных и, соответственно, более крупных подводных кораблей, коррективы в проект внесены не были. В результате и док, и канал могли принять только лодки среднего класса, длина которых не превышала 80 м. Говорят, что если бы не вмешательство вице-адмирала Николая Кузнецова, не побоявшегося, несмотря на опалу, отстаивать необходимость объекта для флота, работы могли быть вообще остановлены, а в подземных штольнях разместились бы винные бочки. Такое предложение Хрущев внес после осмотра сооружения.

Не разместились. Бетонные козырьки замаскировали вход и выход сверху, прикрепленные к ним сети, опускавшиеся до самой воды, — от возможных наблюдателей на противоположном берегу бухты. Довершал маскировку понтонный мост. А кроме того, канал с обеих сторон закрывали 150-тонные батопорты, специальные заграждения, предназначенные для амортизации ударной волны. По прямому назначению канал, к счастью, так и не был использован, а вот ремонтная база работала без устали. Правда, лодки входили в нее не так романтично, как в кино. Никаких светящихся в ночном мраке дорожек и бурунов за винтами — лодки втягивались с помощью швартовых концов и ставились в сухой док. Насосы откачивали из него воду, субмарина «садилась» на специальные опоры и обставлялась лесами. Ремонтные работы обычно занимали около трех месяцев.

О том, что находится за всегда закрытыми стальными противоударными дверями, выходившими на левый берег канала, знали немногие. Вход в ядерный арсенал, имевший гораздо более высокий статус секретности, располагался на другом склоне горы, и там действовала своя пропускная система. Даже у тех, кто служил на этом объекте, были разные уровни допуска в помещения. 120 человек личного состава занимались обслуживанием и хранением «изделий» — ядерных боеголовок для ракет и торпед. О том, где именно работают эти люди, точно не знали даже члены их семей. Девиз, которому они следовали, до сих пор виден на одной из стен зала регламентных работ: «Не все говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь». Экспозиция, развернутая в помещениях бывшего арсенала, воспроизводит, насколько возможно, будни этого сверхсекретного объекта. Многие макеты и инсталляции сделаны руками бывших сотрудников. Собственно, вся информация, которую сообщают экскурсантам гиды, получена от тех, кто проходил тут службу.

Подземелье холодной войны

Значение рембазы начало падать еще в конце 70-х, когда лодки малого класса из-за небольшого запаса автономности, не превышавшего двух недель, начали снимать с вооружения, но она продержалась до конца 91-го. На следующий год ее закрыли, самое ценное оборудование демонтировали и вывезли. Весной 1995 года, когда Балаклавскую бухту покинула последняя подлодка, охрану с объекта сняли. Тогда-то и появилась идея создать историко-заповедную зону «Подземелье холодной войны». Предполагалось, что, помимо экспозиций, рассказывающих об истории Черноморского флота и эпохе ядерного противостояния СССР и США, там будет центр военной кинодокументалистики, мемориал в честь воинов-подводников, а в идеале и превращенная в экспонат подводная лодка, пришвартованная в подземном канале. Но пока военные и городские власти взвешивали все за и против, мародеры, которым оперативности было не занимать, вынесли из комплекса все, что могло представлять хоть какую-то ценность. Ремонтный завод разграбили подчистую. Хранилищу ядерных зарядов, ликвидированному примерно в то же время, повезло больше — его защиту по собственной инициативе взяли на себя те, кто в свое время служил здесь. Они и передали его в 2003 году сотрудникам музея ВМС Украины: на базе комплекса решено было открыть его филиал.

Объекты получили музейный статус, остановивший дальнейшее их разрушение и разграбление. В нескольких относительно пригодных помещениях организовали выставки, но серьезная работа по формированию фондов и экспозиций велась тем медленней, чем сильнее овладевали незалежной антирусские настроения, неизбежно приводившие к пересмотру не только истории Великой Отечественной войны, но и истории Украины. Настоящая жизнь забурлила в этом подземном городе только в апреле 2014 года.

— История нашего музея складывалась очень непросто, — рассказывает начальник научно-просветительского отдела музея Эдуард Крайнов. — При украинских властях здесь был открыт музей «холодной войны», но его экспозиция мало соответствовала заявленной специализации. 1 апреля 2014 года музей был передан в ведение Министерства обороны РФ и сегодня входит в пятерку самых посещаемых туристических объектов Севастополя, что неудивительно, ведь музеев, аналогичных нашему, в России просто нет. Наш главный экспонат — балаклавский подземный комплекс — уникальное творение военных инженеров-фортификаторов. Пока нам удалось освоить не больше половины его территории, остальная, к сожалению, находится в аварийном состоянии, но останавливаться на достигнутом мы, разумеется, не собираемся. Главными направлениями для нас является история подводных сил Черноморского флота, отечественной и мировой фортификации. В планах развития музея — открытие новых экспозиций и экскурсионных маршрутов. В морском канале со временем будут размещены артефакты, обнаруженные в ходе научных экспедиций по исследованию дна Черного моря у крымского побережья, включая фрагменты боевых кораблей и подводных лодок. Объекты, которые невозможно будет поднять со дна, станут экспонатами наших подводных экскурсий, которые наверняка будут интересны тем, кто владеет искусством дайвинга. Миллионного посетителя наш музей встретил прошлым летом. В среднем за год у нас бывает более 200 000 человек, но, благодаря открытию Крымского моста, надеемся, их станет намного больше.  

Фото на анонсе: muzey-sevastopol.com