Евгения КРИВИЦКАЯ

17.06.2012

Духовная опера «Представление о душе и теле» Эмилио де Кавальери — из ряда музейных раритетов: все знают о партитуре, но никогда не видели постановки. Сыграть музыку знаменитого итальянца именно так, как он написал ее в 1600 году, — все равно, что совершить революцию. Революционером предстал худрук Детского музыкального театра имени Сац Георгий Исаакян.

В театре Исаакян недавно, планов у него громадье, первый же поставленный им на этой сцене спектакль — «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева — забрал по трофею от «Золотой маски» и «Арлекина». В постановку Кавальери новатор пригласил в соратники Алексея Парина, переписавшего либретто на русский язык, и англичанина Эндрю Лоуренса-Кинга — лучшего в мире исполнителя на старинной арфе. Маэстро взял под ружье приглашенных инструменталистов-барочников и местных оркестрантов, обучив при этом вокалистов основам аутентичного пения. После отъезда Лоуренса-Кинга следить за музыкальной частью станет Иван Великанов — ученик Геннадия Рождественского по Московской консерватории и основатель первого в России ансамбля старинных духовых инструментов Alta Capella.

Для инноваций, как известно, надобны импульсы, и они нашлись: Исаакян затеял перестройку Малой сцены театра имени Сац, превратив ее в зал-трансформер, где можно всласть экспериментировать, а главное — в радость попеть: акустика нового зала превзошла все ожидания. При очевидном кризисе режиссуры в оперном отечестве Исаакян музыкальный материал мнет, как глину. Такого бы мастера да на «взрослую» сцену — глядишь, и конкуренция с «незаменимым» Дмитрием Черняковым образовалась.

Назвав спектакль «Игра о душе и теле», Исаакян не утаил, что опирается на традиции площадного театра. Сцена в виде креста-подиума превращена в средневековую симультанную площадку, соответственно, действие происходит в разных точках одновременно. По воображаемым порталам — музыканты с лютнями, арфой, органом-позитивом, старинными трубами и тромбонами. Тут же хор, находящийся в постоянном движении: то толпой, то странствующими монахами, то ангелами в белых одеждах он выступает прямо к первым зрительским рядам... Вместо стационарных декораций на подвешенных экранах периодически возникают картины Босха или рождественские фрески. Стильным «анахронизмом» выглядят шествия с апплицированными на картон фигурами Адама и Евы, райским деревом и агнцами.

Характеры в новом спектакле, несмотря на неразвитую музыкальную драматургию, выходят живыми. Выразительны аллегорические образы Благоразумия (Михаил Богданов), страшащего адом, и так сладостны призывы Наслаждения (Ольга Балашова), расставляющего тенета удовольствий. Душа, Тело, Время, Ум, Блаженная душа, Мирская жизнь вступают в напряженный диалог о смысле жизни и тщете земной.

Тело является зрителям в трех ипостасях: юным (Михаил Гущенко), зрелым (Максим Перебейнос), старым (Николай Петренко). Душа же бессмертна. Когда Мир (Юрий Дейнекин) и Мирская жизнь (Людмила Бодрова) почти убивают Душу (Ольга Бутенко), на сцене вырастает исполинская фигура Ангела-хранителя (Олеся Титенко).

Накануне премьеры Георгий Исаакян говорил, что «театру нужно установить диалог с очень непростой аудиторией, с подростками». Жанр средневекового моралите режиссерской рукой освобожден от дидактики и ничем не напоминает собрание нравственных проповедей. Законы Божии прочитаны с помощью законов театра. На то и был расчет: понять через игру, что есть Душа, а что — тело.