Главным откровением документальной программы ММКФ стала захватывающая, объемная, ни с чем не сравнимая фреска Сергея Дебижева «Крым Небесный».

— Как сформулировали оригинальную творческую задачу?

— Честно говоря, начиная работу, я никогда не представляю, чем она закончится — реальность всегда диктует свои законы. Что бы ты ни подумал заранее, мысли и чувства скорректирует живая натура — каждый объект, требующий особого отношения. В целом нам хотелось увидеть Крым как феномен, живой организм, точку, через которую проходят силовые энергетические линии, и, думаю, не случайно из космоса он напоминает уменьшенную копию нашей планеты. В этом месте таится мощная энергия четырех стихий, здесь есть все: горы, море, леса, тропики, саванна, песчаные пустыни, болота, потухшие вулканы, соляные озера и космические пейзажи, недоступные глазу уникальные природные явления.

— Какие технологии позволили раскрыть это визуальное богатство?

— Мощные цифровые камеры, несколько дронов, в частности изобретенный нами световой летающий аппарат, позволяющий снимать ночные пейзажи в игре теней. Каждый из операторов привнес что-то свое. Главный — Алексей Немов, снимавший с дронов, с земли и частично под водой, ему помогал известный крымский оператор, фотограф, блогер Роман Любимский и двое его коллег. Нашу картину можно было снять только с крымскими специалистами, несказанно повезло, что мы их нашли. Пытались сотрудничать с известными мастерами изображения, но сразу стало ясно: никто из них ничего про полуостров не понимает. Там надо жить, чувствовать, знать и любить. Все говорят «Крым, Крым», и никто понятия не имеет, что он собой представляет.

— С первых кадров мы видим старт ракеты, стыковку спутника и космические виды полуострова. Каков оптический масштаб съемок?

— От 270 километров до десятков метров ниже уровня моря, но тут не столь важны подробности. Мы старались раскрыть внутренний космизм Крыма, увидеть его не как часть земной поверхности, а как особую планету, во всем разнообразии природных зон и ландшафтов. Политическое послевкусие известных событий и их подоплека нас интересовали меньше всего, на самом деле она имеет мало отношения к судьбе полуострова как явлению судьбы и природы нашей планеты. Часто мы смотрим и не видим дальше пляжа, аэропорта, трассы или бытовой неустроенности, а значит — не видим ничего. Пабло Неруда говорил: «Крым — это орден на груди планеты Земля», мне же ближе иной образ. Землю я бы уподобил мешку сокровищ, а Крым — его перевязанному горлышку. В определенном смысле он — главная точка планеты. 

— Как родилась уникальная визуальная форма фрески, уместно ли говорить о ее сквозном сюжете?

— Эта кинокартина в полном смысле слова художественное произведение, облеченное в динамичную форму, каждый эпизод которой — мазок кисти или, если угодно, элемент мозаики, из суммы которых складывается уникальное полотно. Мы снимали в невероятном для отечественной документалистики качестве изображения, человеческий глаз не способен разглядеть всех деталей и подробностей, которые мы показываем, фактически открывая Крым заново, в том числе и для самих крымчан.

— Многие эпизоды в самом деле вызывают детские вопросы — «ой, а что это?», «ой, а где это?». Например, панорама громадной, бесконечной, отвесно обрывающейся в море горы…

— Это мыс Меганом.

— А белоснежная пустыня и розовые дюны?

— Побережье Сиваша и Кояшское озеро.

— А остров, похожий на миниатюрную Тавриду?

— Бакальская коса после прилива, мы нашли ее с помощью «Гугла». Крымчане ненавидят этот кадр — говорят, что за плевок, разве это Крым? Но если вы обратили внимание, конфигурации островных лиманов напоминают Черное и Азовское моря. 

— Живописная обитель, смахивающая на взгромоздившуюся под облака деревню хоббитов...

— Монастырь Саввы Освященного близ Севастополя.

— Остроумная и при этом величественная партитура Виктора Сологуба настолько органично вписана в картину, что возникает ощущение творческого участия композитора в монтаже.

— С ним мы работаем давно и хорошо понимаем друг друга. Виктор получает смонтированные эпизоды и, исходя от собственных ощущений, создает музыку, а дальше мы принимаемся ругаться или радоваться попаданию. Самые серьезные разногласия возникли у нас в четырехминутном эпизоде шторма. Он считал, что это зрелище невозможно выдержать на нейтральной музыке, здесь уместны интонационные перепады. Он просто не мог оценить красоту перекатывающихся валов на скорости 120 кадров в секунду — нам повезло заснять ее в районе Херсонеса.

— Столь завораживающего шторма я на экране еще не видел. Художественное произведение всегда умнее своего автора?

— Конечно.

— Что вы поняли про Крым для себя самого?

— Очень многое, узловую точку, проникая через которую меняешься. Второй портал нашей великой страны открыл на Соловецком архипелаге, о котором мы снимаем следующую картину. Программа максимум — охватить всю Россию и открыть ее потаенные места силы, позволяющие увидеть страну как единый организм. Убежден, что Крым в этом ряду материализовался первым далеко не случайно — сейчас и ранее без него попросту невозможно существование России не только в военном, геополитическом, но и в сакральном смысле. Мы просто пока не понимаем этот источник энергии, природу его силы. Большинство обывателей воспринимают его как место отдыха, государственную ванну, но он неизмеримо больше. Говорят, Господь творит с избытком: что ни возьми — растений, насекомых, животных могло бы быть в сто раз меньше, а мы бы и не заметили, но над Крымом провидение потрудилось особенно тщательно, его усилия прямо ощутимы, и, я надеюсь, вы это увидели.

— А если бы вам предложили творческий эксперимент: провести на Тавриде месяц и в пределах пешей доступности снять кино о себе, — какую точку отсчета вы бы предпочли?

— Симеиз. Я обожаю архитектуру курортного модерна, эстетическую законченность форм, в этом смысле он является моей Меккой. С первых дней застройки это была самая дорогая земля в мире. В 1900 году ее купили и перепродавали братья Мальцовы — с непременным условием представить на суд архитектурные проекты. Эта политика позволила сформировать поселок как эстетически законченное произведение, которое следует брать образцом для подражания в деле возрождения Крыма. Возможно, следует использовать дюжину проектов главного архитектора Ялты и создателя Ливадийского дворца Николая Краснова, создавшего эталон светской таврической архитектуры, сконцентрированной на Южном берегу. 

Южное побережье Крыма — многокилометровое природное чудо, единственное в своем роде, с ним сравним лишь маленький кусочек итальянского Амальфи. Конечно, не менее прекрасен степной, горный и даже болотистый Крым, но для жизни лучшего места на земле, чем Южный берег, просто нет. Нигде, как здесь, так тесно не смыкаются нерукотворные природные чудеса и произведения человечества. Сам сложный ландшафт обеспечивает их чувственное соприкосновение, обеспечивающее взаимную устойчивость.

— И не случайно именно там встречаются рукотворные феномены загадочного происхождения?

— Их очень много, прежде всего — Храм солнца над Ласпи, малоисследованные подземелья плато Мангуп и природные пещеры, странные грязевые вулканы и целебные озера. Важно подчеркнуть, что это странное сочетание природной и человеческой энергии породило огромное количество невероятных произведений живописи, литературы, музыки; не сомневаюсь: этот уровень позволила достичь синергия талантов и природы Крыма. Он — энергетический портал. 

— Полагаете, именно вследствие своего притяжения полуостров стал местом многовекового взаимодействия Великой степи и Европы?

— Для меня это несомненный факт. В этом смысле к нашей картине нужно относиться как к первому шагу эпопеи, нашим следующим фильмом станет «Крым: Terra Incognita», раскрывающий образ полуострова глазами проживающих и приезжающих иностранцев, показывающих Крым своим соотечественникам. Надеюсь, из этого опыта родится душевный и чувственный просветительский сериал в духе Discovery, новый неформальный жанр.

— Несмотря на уникальность проекта, он является частью кинематографической истории…

— Да, в числе предшественников я бы назвал Годфри Реджио, авторские фрески «Каянискацци» и «Накойкацци» и снявшего «Бараку» Рона Фрике.

— Ваше творческое кредо?

— Я законченный традиционалист, считаю традицию не чем-то прошлым, а вечным и себя — частью своего народа, являющегося не суммой современников, а всеми, кто жил до и будет жить после нас. Делаю лишь то, что не сделает никто, кроме меня. Данный принцип дарит прилив творческой энергии в слишком короткой человеческой жизни.

— Когда стартует прокат «Крыма Небесного»?

— Думаю, в конце осени мы покажем картину крымчанам, а затем фестивальной публике и всем зрителям страны.  

Фото: кадр из фильма «Крым Небесный»; портрет Сергея Дебижева на анонсе — с сайта www.ruskino.ru