Александр МАТУСЕВИЧ

03.02.2017

В 2017-м Финляндия отмечает столетие независимости. Праздник ожидается основательный, подготовилась к торжествам и Национальная опера, поставив первую редакцию знаменитой оперы Шостаковича.

Театр практически ровесник самостоятельного развития государства, поэтому юбилейный повод — не формальность. Нынешний и следующий сезоны традиционно богаты премьерами и не только классических хитов. Страна тысячи озер славится своей любовью к современной опере. Ежегодно здесь проходят премьеры нескольких новых национальных опусов, но начать знаковый 2017-й решили с классики, причем с русской: возможно, в этом есть и какой-то символический момент. Спустя 100 лет отношение к бывшей метрополии у нашего северного соседа спокойное и заинтересованное, а к русской культуре наблюдается очевидная тяга. Весной предстоит новое обращение к «Евгению Онегину» — произведению, чрезвычайно популярному в Суоми.

Первой же ласточкой стала «Леди Макбет Мценского уезда» — опера, пока не столь здесь известная, но ее можно рассматривать как своеобразный мостик от золотого репертуара XIX века к современности. Кроме того, тем самым театр убивает еще одного зайца — завершает юбилейный год Шостаковича (таковым был 2016-й) показом одного из главных сочинений композитора. Исходная авторская редакция ставится тут впервые совместными усилиями Финской национальной, Немецкой и Норвежской опер.

Режиссер Оле Андерс Тандберг перенес действие из южнорусского купеческого городка на затерянный скандинавский остров, где хозяйство семьи Измайловых представляет собой рыбоперерабатывающее производство. На высокой черной угрюмой скале стоит двухэтажный дом — крепкий и непритязательный. Такова и вся жизнь этого замкнутого мирка — простая до примитива, грубая до жестокости. Не потому ли выбрана первая редакция, более откровенная и кровожадная: Катерина едва ли жертва обстоятельств, скорее — демиург цепочки преступлений. Ее страстная и решительная натура изначально «заточена» на порок, добиваться своего любым путем для нее вполне естественно. Гнетущая тотальная темнота в сценографии Эрленда Биркеланда и работе художника по свету Эллен Руге символизирует не только полярную ночь северной Норвегии, но и мрак душ всех без исключения персонажей криминальной драмы.

Морской контекст ведет постановщика к обнаженной прямолинейности: оба акта сцена завалена рыбой. Ею дерутся работники Измайловых, ею же насилуют то служанку Аксинью, то саму Катерину. Откровенную, если не обостренную эротику Шостаковича в музыке Тандберг визуализирует весьма буквально: спектакль получился чрезвычайно натуралистичным. Правда, обнаженных тел и непристойных движений порой слишком много. Одно дело, если это обусловлено идеями композитора, но, кажется, режиссер чересчур увлекается сексуальными мотивами. К примеру, они явно прослеживаются в травестийных костюмах духовой банды, которая то и дело выскакивает на подмостки в юбках и платиновых париках. Или в сцене в полицейском участке, где скучающие стражи порядка утомляют зрителя бесконечной имитацией рукоблудия.

Иногда экспрессия оркестра под руководством Олега Каэтани подавляет артистов, но в целом интерпретация получается динамичной, если не нервической, что отвечает духу партитуры Шостаковича. Три ключевые партии отданы приглашенным солистам. Украинец с международной карьерой Александр Телига предстал более чем убедительным Борисом Тимофеевичем — тупым, жестоким и вокально очень крепким. Что не удивительно — он давно исполняет эту роль, в том числе и в Большом театре. Алексей Косарев, бывший геликоновец, ныне подвизающийся на европейских сценах класса В, полтора десятилетия назад пел Сергея в спектакле Дмитрия Бертмана. Тогда был фактурным гигантом, настоящим мачо, его брутальная внешность казалась необычной для тенора-солиста, а вот вокал заметно хромал. Тем отраднее, что сегодня его персонаж привлекателен не только внешне, но и звуково: певец заметно вырос, овладев секретами бельканто. Главную героиню воплотила прима «Геликона» Светлана Создателева, чей сильный, хотя и небогатый голос весьма выразительно справляется с безумными сложностями одной из кровавых сопрановых партий мирового репертуара. Финские артисты, которым достались второстепенные и небольшие роли, оставляют приятное впечатление освоением русского языка и углублением в мелодическую стилистику раннего Шостаковича.