Светлана НАБОРЩИКОВА

25.03.2015

В Москве с творческим визитом побывал народный артист России, бывший музыкальный руководитель Большого театра Василий Синайский. Встав за пульт Российского национального оркестра, маэстро продирижировал «Осуждением Фауста» в Большом зале Консерватории, а затем ответил на вопросы «Культуры».

культура: Начнем с цели Вашего приезда. Почему выбрали грандиозное и редко звучащее произведение Гектора Берлиоза? 
Синайский: Берлиоз, насколько знаю, вообще не часто исполняется в Москве. А уж это сочинение — тем более. Его здесь почти десять лет не играли. Оркестр предложил, и я с удовольствием согласился. Берлиоза нужно знать, поскольку это композитор, от которого пошли многие направления и во французской, и в русской музыке. Он часто приезжал в Россию, дирижировал с огромным успехом. Был, так сказать, любимцем публики.

культура: В чем уникальность Российского национального оркестра?
Синайский: Вы очень хорошее слово сказали — «уникальность». Для меня этот оркестр — может быть, лучший или один из лучших сейчас в России. Я работаю с ним с огромным удовольствием. Самое главное — у него есть не просто особое лицо, а особая культура исполнения. Оркестр состоит из высококлассных музыкантов, они очень хорошо воспитаны Михаилом Плетневым. И с энтузиазмом относятся к музыке, что далеко не во всех российских оркестрах имеет место.

культура: За тем, что сейчас происходит в Большом театре, следите?
Синайский: Мало.

культура: Как художественная субстанция он Вас уже не интересует?
Синайский: В настоящий момент, на мой взгляд, это не художественная субстанция. И то, что там происходит, вызывает у меня не просто тревогу, а чувство ужаса.

культура: Можно конкретизировать?
Синайский: То, что там звучит, не приносит мне никакого художественного и творческого удовольствия. Я имею в виду то, что слышал: «Царская невеста», «Риголетто», последняя «Пиковая дама».

культура: Если это кризис, Вы могли бы предложить свои пути его преодоления.
Синайский: Честно говоря, об этом не думал. Если человек покидает театр сам, как это сделал я, он дает возможность тем, кто остался, работать и делать то, что они считают нужным. В данном случае я немножко сторонний наблюдатель.

культура: Но наблюдатель очень компетентный. Тем более интересно услышать Ваше мнение. После ухода из Большого театра Вы не давали развернутых интервью.
Синайский: Было одно на телевидении, достаточно емкое. Но тогда никто не знал, что будет дальше. Сейчас могу сказать: то, что я предрекал, то, что мне казалось негативом, расцвело полным, роскошным цветом. Не беру балет, у него психология другая. Он всегда живет особой жизнью — свои проблемы, достижения. Я им радуюсь. Но то, что происходит в опере, для меня неприемлемо. Например, главный дирижер должен иметь право первого и важнейшего голоса в определении репертуара, в каждодневной работе с коллективом. Повторяю: не в еженедельной, а каждодневной. Ничего этого нет, уже видно. К сожалению, позиция дирижера недооценена в Большом театре. Во времена сорокалетней давности все дирижеры были с яркой индивидуальностью. И когда одно произведение дирижировал, скажем, Голованов, а потом Мелик-Пашаев, Кондрашин или Светланов, это всегда были события. Вот по тем временам я плачу...

Ну и новые люди, которые появились в Большом на руководящих постах, в моих глазах выглядят весьма сомнительно.

культура: Вы считаете, что там нет команды?
Синайский: Нет, как раз команда-то есть. Просто мне как музыканту не нравится направление, которое теперь имеет Большой театр. Люди, приходя на такую классику, как «Риголетто», не должны видеть гриф «16+». Они должны иметь возможность прийти с детьми и послушать замечательную музыку Верди. «Пиковая дама» идет с пометкой «12+». А если кто помладше просочится, то будет шокирован?

культура: Но «Золотой петушок» и «Кавалер розы», где Вы были дирижером-постановщиком, тоже идут с маркировкой «16+».
Синайский: Вы знаете, да. Но в этих операх эротика заложена в музыке, это возвышенная эротика. Она существует в голосах, звучании оркестра, а не в похабщине на сцене, как, например, в «Риголетто». Меня это возмущает, поскольку Большой театр — все-таки светоч культуры для всех нас. А это значит, что там должны быть какие-то идеальные постановки основных классических опер — Глинки, Чайковского, Верди. Хотя есть и удачи. «Дон-Карлос» очень красиво поставлен.

культура: Но это то, что еще Вами готовилось. Вы же ушли за две недели до его премьеры.
Синайский: Нет, снимаю здесь с себя ответственность — только немножко занимался с певцами. Но это очень хороший спектакль. Я за эксперименты, только мера не должна зашкаливать.

культура: Большой театр сейчас ввел трудовые договоры. Пункт, который ограничивает полномочия гендиректора и дает первостепенное право голоса музыкальному руководителю, может быть включен в контракт последнего. Было бы логично — Большой, в первую очередь, музыкальный театр.
Синайский: Какими-то параграфами это первенство восстановить невозможно. Наше высшее руководство — те, кто следит за жизнью Большого театра — должно все-таки понять, что жизнь музыкального театра определяет музыкальный руководитель. Он, конечно, должен работать в тандеме с генеральным директором, но решения принимать на свое усмотрение, под свою ответственность. Времена, когда всем руководил в творческом плане дирижер, как, скажем, это делал Николай Семенович Голованов, канули в Лету. К ним вернуться невозможно. Думаю, что последним высококлассным музыкальным руководителем был Александр Николаевич Лазарев. Я застал его, немножко с ним работал, будучи очередным дирижером. После него все пошло резко вниз.

культура: «Пиковую даму» в постановке Льва Додина видели «живьем»?
Синайский: Я ее знаю по французскому варианту и смотрел немного в интернете.

культура: Может быть, такая «Пиковая дама» в Большом театре?
Синайский: Нет. Она мне не нравится. Я за более классический вариант прочтения, хотя это не значит, что он должен быть архаичным.

культура: Тем не менее Вы славитесь как дирижер, приветствующий режиссерские эксперименты. Какого рода оперы могут быть представлены в экспериментальных постановках, а каких лучше в этом плане не касаться?
Синайский: Отвечу просто. Любая опера может быть поставлена и в классическом, и в экспериментальном ключе. Главное — талант режиссера, талант исполнителей, которые воплощают его замысел. Но прежде всего — постановка должна соответствовать музыке. Музыка — язык, и когда в ней говорятся одни «слова», а на сцене вы видите другие, совершенно с ними не совпадающие, это очень сложно воспринять. Музыка этим возмущается, музыка болеет и скромно сопротивляется.

культура: Как можно помочь ей?
Синайский: Каждая постановка в Большом театре должна заранее просматриваться, анализироваться. Так, чтобы ведущие руководители понимали ее смысл, логику, меру убедительности. Вот это является ключевым.

культура: А что Вы думаете о вокалистах?
Синайский: За этот год появились новые, но все прежние практически остались. Еще больше раздулась труппа. Помню фразу Иксанова: «Будь моя воля, я бы вообще расстался с большим количеством людей». Но почему-то он с ними не мог расстаться. Законы и прочее. Я сейчас говорю именно о вокалистах. Оркестр — очень перспективный. Там есть свои проблемы, но оркестр может играть прекрасно. 

культура: «Балласт» — еще одна проблема нового музыкального руководителя.
Синайский: Музыкальный руководитель может прийти и сказать: «Господин Сидоров или госпожа Иванова меня не устраивают, давайте подумаем». И тут начинается — ой, вы знаете, она мать-одиночка, или то, или се. Находится масса причин, по которым никак нельзя расстаться с ним или с ней. Директор должен быть очень решительным человеком. Но и музыкальный руководитель, когда решает с кем-то попрощаться, тоже берет на себя ответственность — ведь это судьба человека. Он должен быть абсолютно психологически подготовленным, заявляя, что тот или иной артист не соответствует уровню Большого театра. А для этого надо там постоянно вариться, знать, что происходит в труппе, быть с ней единым организмом.

культура: Больше года прошло после Вашего увольнения из ГАБТа. Если повернуть время вспять, Вы бы также поступили?
Синайский: Никто не может повернуть время вспять. Лично я могу вернуться. Но для этого многие люди должны стать другими. Или просто должны быть другие люди. А мое преклонение перед Большим театром как великим достоянием России неизменно. Есть Кремль, есть наши храмы. Большой — такая же величина.

культура: Любопытна Ваша оценка балета. Почему он всегда отдельно?
Синайский: Такова специфика балетного искусства. Это люди, которые с малолетства живут в своей келье. Они безумные трудяги. Мышление у них весьма специфическое.

культура: Такие дети малые?
Синайский: Да, может быть. Они более наивны, открыты, взрывчаты. Для них работать в Большом театре — большое счастье, и это счастье надо подкреплять отношением. С ними нужно быть предельно осторожным. Требовательным, но чутким. Я очень люблю балет. У нас он всегда находился на высочайшем уровне. Таких скандалов, которые происходили, к сожалению, при мне, — с Филиным и с другими, — слава Богу, сейчас нет.

культура: Финальный вопрос — снова об опере. Свою последнюю режиссерскую работу — «Князь Игорь» — Юрий Любимов сделал с Вами. Как бы Вы охарактеризовали Любимова — оперного режиссера?
Синайский: Любимов был человек очень специфический. Он, как вы знаете, обрезал «Князя Игоря» на полтора часа. Ему все время казалось, что это длинно, монотонно, однообразно. А в музыке повторы — часто не просто повторы, а накапливание настроения, развитие на том же материале. Это психологически очень сложная субстанция. Он это недопонимал, но, будучи гениальным режиссером, находил свое решение. Не думаю, что любимовский «Князь Игорь» всегда будет украшать Большой театр. Я пытался с ним спорить, и какие-то вещи он принял — немножко расширил партитуру. Но, конечно, его концепция была такая: никаких длиннот, максимально коротко. А стиль Бородина — как раз прямо противоположное. Так называемая эпика в музыке: спокойствие, широкие фразы, неторопливое развертывание материала... Это сейчас немножко не ко времени. Но тут музыка помогла бы, если ее хорошо исполнять. Мне кажется, все, что мы могли сделать, мы сделали.