Дмитрий ЛЕКУХ, писатель

25.07.2019

Трагедия, случившаяся в палаточном лагере «Холдоми» близ Комсомольска-на-Амуре, помимо боли и сострадания вызывает еще и чувство тяжкого недоумения. Почему? Почему в последнее время столь часто, едва ли не системно, в нашей стране происходит нечто подобное? Еще свежи и кровоточат другие печальные истории: гибель семи детей на Алтае, ехавших с родителями к минеральному источнику, смерть четырнадцати ребят на карельском Сямозере, отправившихся вместе с инструкторами в поход на лодках.

Во многом именно боль — как реакция на большую общую беду, — боль, естественная для любого нормального человека, — мешает объективно разбираться в причинах ЧП. Но делать это необходимо, ведь если мы хотим минимизировать, а в идеале полностью исключить такие трагедии, их нужно сначала описать и классифицировать. Потом только начать решать, но ни в коем случае не назначать виновных заранее, это — путь в никуда...

Пожар в «Холдоми» вспыхнул в ночь на вторник, когда там все спали. В лагере находилось 189 детей, четверо из них погибли. Огонь уничтожил 20 из 26 палаток. Следственный комитет РФ возбудил уголовное дело по статьям «Причинение смерти по неосторожности» и «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Расследованием займется центральный аппарат СК. Что далее?

Во-первых, будем честны перед собой, мы живем в мире изначально небезопасном — достаточно чуть зазеваться при переходе автодороги. Недаром любой нормальный взрослый осматривается, ступая на «зебру». Ибо законом-то и инструкциями пешеход, безусловно, прикрыт, только вот гарантий личной безопасности никакой правовой документ ему не даст. А приговор, вынесенный водителю, который наехал на человека, вряд ли утешит самого пострадавшего и его родственников. Это я к тому, что повседневные риски нужно просчитывать и стараться максимально минимизировать, где бы вы ни находились.

Во-вторых, дети по определению попадают в повышенную группу риска: у них еще не наработан тот набор социальных инстинктов, который и заставляет нас, самых разных, но уже опытных, оглядываться по сторонам. Кто, будучи мальчиком или девочкой, не прыгал на стройке «с вон той площадки через вон те железные штыри вон на ту кучу песка»? Задача же взрослых, их прямая обязанность — обеспечить безопасность наших несмышленышей, особенно в местах общественных. Можно, конечно, сто раз сказать, что спички детям — не игрушка, а лазить по крышам и стройкам нельзя, но куда надежнее собственноручно устранить фактор риска. Когда же взрослые забывают спички на видных местах или сами подносят их ребенку — это, вообще, как?

В-третьих, явных злодеев в трагедиях, подобных хабаровской, нет. Никто, если он не состоит на учете в психдиспансере или не завербован «Исламским государством» (организация, запрещенная в России), не планирует какие-либо поступки, которые могут привести к гибели наших детей. Те, кто позже предстанет перед судом и, возможно, будет признан виновным по делу «Холдоми», столь чудовищных последствий явно не желали.

Просто «так получилось», в том числе и потому, что «всегда так делали». От этого, впрочем, совсем не легче. Наоборот. И как раз таки тут выкристаллизовываются неприятные и вполне конкретные вопросы, которые мы, как представители гражданского общества, просто обязаны задавать.

Например, о том, как у нас в принципе организовывается детский отдых. Почему даже на проводимых государственными и муниципальными учреждениями тендерах до сих пор главное условие победы — не базовые условия качества и безопасности, а всего лишь вопрос цены, согласно действующему «закону о госзакупках». При этом бизнес, связанный с детским отдыхом, настолько низкорентабельный и не финансово-емкий, что его порой стесняются инспектировать даже пожарные и работники СЭС. И почему, кстати, разного рода проверяющие в целом стремятся ревизовать бизнес только тогда, когда он довольно «жирный»? В подобных случаях их придирчивость и «внимательность» воистину не знает границ...

Что это за сертифицированные «малогорючие» палатки, которые до сих пор рекламируются в интернете, а в реальности, по свидетельствам очевидцев, вспыхивают будто спичечные коробки? Кто их покупал, продавал, рекомендовал в детские лагеря? И кто ставил рядом смертельные ветродуйки?

Да, по трагедии в «Холдоми» вопросы можно задавать придирчиво и долго. Много вопросов. Но главный звучит так: а не слишком ли это ответственная и сложная стезя — организация детского отдыха, чтобы доверять ее коммерческим структурам? Тем более — доверять на таких сомнительных основаниях, когда конкурентный отбор неестественен и непрозрачен. А если уж доверяете подобное, то не пересмотреть ли наконец лицензирование данной сферы, чтобы и отрасль окончательно не убить, и детей уберечь.

С 1 января 2017 года в России — после трагедии на Сямозере — вступил в действие закон, устанавливающий единые требования к организации детского отдыха. Но то ли документ несовершенен, то ли его так плохо исполняют.

И вот, если внимательно и насколько возможно без лишних эмоций ситуацию переосмыслить, тогда пропадет и аргумент «всегда так делали». Ибо по-существу прав высказавшийся по горячим следа, председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин: хабаровский «Холдоми» — это невыученный урок карельского Сямозера. Кроме того, многие из нас помнят советское время и прекрасно понимают, что так делали далеко не всегда. А вот как делать нужно — нам уже сейчас, безотлагательно, необходимо разбираться.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции