Егор ХОЛМОГОРОВ

03.02.2017

Эпохи веры не впервые конфликтуют с эпохами разума и развлечений. Часть античного театра в Херсонесе отсечена от него полуразрушенным зданием византийской церкви, буквально взрезывающей сцену. Современные актеры, впрочем, используют и те, и другие руины в качестве декорации. И как сказать — что ценнее? Единственный у нас древнегреческий театр или памятник торжества аскетизма над языческим лицедейством? Ведь в конечном счете князь Владимир пришел в Корсунь именно в церковь.

Херсонес имеет для нашей истории и культуры совершенно исключительное значение. Один из древнейших городов страны, видевший в своей гавани еще корабли Перикла, принимавший первых христианских мучеников и даже базилевсов, колыбель Крещения, из которой восстало русское православие. 

И в самом деле невозможно отрицать огромную роль Херсонеса для Русской церкви, как и то, что духовная составляющая этого памятника должна быть подчеркнута. Собственно, и сейчас она очевидна благодаря сияющему куполами огромному собору, монументам апостолу Андрею и князю Владимиру, многочисленным остаткам старинных храмов...

Но все же когда — вскоре после вызвавшего столько шума решения о возвращении Исаакиевского собора в лоно РПЦ — представители Крымской епархии УПЦ МП сделали запрос об имуществе херсонесского музея-заповедника, это вызвало недоумение у соотечественников. 

С либеральными безбожниками все просто — они получили удобную пропагандистскую карту: «Вот, смотрите: дай церковникам палец — откусят руку по локоть. Уступили Исаакий — верни им уже Херсонес». Но и верующих ситуация изрядно смутила, поскольку тема всплыла настолько не вовремя, что подлила масла и в огонь петербургских споров. Между тем ситуации отнюдь не аналогичны.

Исаакий — это храм, который должен быть домом молитвы, литургическим центром, а не гражданским заведением, вышедшим из советского музея атеизма. Что касается древнего города в Крыму, то многие даже не знают, что до революции тут был расположен Свято-Владимирский монастырь, основанный в 1850–1860-х по инициативе знаменитого проповедника и богослова архиепископа Херсонского Иннокентия (Борисова). Большая часть современных музейных зданий — жилые и хозяйственные постройки той обители. После 1917 года они были переданы музею — эта ленинская практика заложила мины множества нынешних конфликтов.

Одной из главных функций Свято-Владимирского монастыря являлась охрана великого наследия. Монахи и сами проводили достаточно квалифицированные для уровня той эпохи изыскания, устраивали выставки найденных артефактов, монастырский музей насчитывал сотни экспонатов. А главное, бдительный иноческий надзор защищал Херсонес от мародеров.

Однако к концу XIX века у монастыря появился мощный конкурент в лице Императорской археологической комиссии (ИАК), которая и развернула раскопки в сегодняшнем масштабе. В новую концепцию научной археологии обитель уже вписывалась плохо — ее постройки занимали часть потенциального фронта работ, музей и монастырь теснили друг друга. 

Сохранилось донесение заведующего раскопками К.К. Косцюшко-Валюжинича: «Архимандрит как хозяин в монастыре не разрешает копать внутри ограды, там, где я это пожелаю». В свою очередь начальство обители просило «оградить монастырь от самоуправства господина Косцюшко-Валюжинича, человека инославного вероисповедания, явно недружелюбно относящегося к православному монастырю». Как видим, и тогда избежать конфликта было непросто, теперь же дискуссии о передаче монастырских строений Церкви еще жарче.

Понятно, что РПЦ должна владеть Свято-Владимирским собором. И если там непорядок с частью документации — лучше ее поскорее оформить. А вот требования передать жилые и хозяйственные постройки обители, где сейчас выставлена экспозиция, порождают больше вопросов, чем ответов. Епархия не собирается в данный момент восстанавливать монастырь. Тогда что будет в этих успешно работающих ныне музейных зданиях? Приятная пустота посреди оживленного культурного пространства? Или нечто, к основной деятельности заповедника не относящееся? А может, епархия откроет свой альтернативный музей? Из каких экспонатов? 

Если же в Херсонес вернется монастырь, то мы столкнемся с теми же проблемами, что и столетие назад. Вкупе с музейным комплексом они станут перекрывать друг друга с нахлестом, при том, что будет ощутимая разница правил. Вот иноки, которым полагается стыдливость, — вот полуголые ввиду невыносимой жары туристки. Вот повечерие — и вот в шаге уже (а не в ста, как сейчас) в театре скабрезная комедия Аристофана...

Логично предположить, что при таком раскладе первое скоро вытеснит второе — от туристок потребуют благопристойности, Аристофан исчезнет, театр опустеет. Фотографироваться у древних колонн на побережье запретят, поскольку вообще-то это старинная византийская церковь, где вести бы себя поприличнее. Уже сегодня музейное начальство ведет отчаянную и безнадежную войну с купальщиками, и тут, поддержанное духовенством, однажды одержит победу — будем ходить по Херсонесу задрапированные и потные. 

Хотелось бы, конечно, иного. Интеллектуальные монахи, как один подобранные из историков, археологов и филологов, водят паломников по древнему городу, поражая их начитанностью и цитатами из источников на греческом и латыни. Они ответят на любые вопросы, приветливо разъяснят, где уместно делать селфи, а где не очень, накормят, а зимой укроют от влажного ветра. Воображаю себе, что в одном из переданных помещений нашлось место для великолепной диорамы Павла Рыженко «Крещение войска князя Владимира в Херсонесе». Но пока надежды на развитие по такому сценарию не просматриваются. Пространство, как и принято в наших монастырях, станет более обустроенным, но от археологического центра и ворот в античность ждешь все-таки большего.

Не будем сбрасывать со счетов и такой аспект. Крымская епархия по-прежнему остается частью Украинской православной церкви Московского патриархата. Да, УПЦ — это автономия Русской православной церкви, но все-таки ее органы управления живут преимущественно по законам Украины, где известно, что творится, и думать, что священноначалие УПЦ может с происходящим не считаться, наивно. Соответственно разговор о передаче собственности РФ той церковной организации, управленческие органы которой находятся в пределах не скрывающего враждебности государства, заводить рано.

Уверен, спор вокруг Херсонеса со временем разрешится. Музей, в отличие от Исаакия, имеющий здесь права исторические, и Церковь — ее присутствие на «нашей храмовой горе» просто обязательно — найдут формулу сосуществования. Но с принятием радикальных решений, пожалуй, стоит обождать. Однако хорошо уже и то, что обращение епархии встряхнет и музейщиков, и государство. Ведь уже который год закрыты античные залы и невозможно взглянуть даже на стелу со знаменитой клятвой херсонеситов. Не без труда удалось избавиться от прописавшегося в самостийную эпоху на территории Херсонеса яхт-клуба. Когда работники музея жалуются, что любители пляжного отдыха совершенно не обращают внимание на памятники, они забывают, что последние помечены и описаны весьма скудно, глаз, как правило, не цепляется за таблички. 

Было бы лучше для всех, если бы и те, и другие участники спора не увязли в препирательствах за недвижимость, а начали бы «играть на повышение». Тогда, быть может, Херсонес превратится в то, чего он достоин, — настоящий исторический, научный, духовный и культурный центр.