Снять такую картину могут позволить себе немногие. Ханеке — один из них. Не только потому, что он находится в великолепной творческой форме. А прежде всего потому, что человек на восьмом десятке имеет моральное право снимать кино о том, как уходит из жизни пожилая женщина, не боясь при этом прослыть конъюнктурщиком.

После Каннской премьеры мнения критиков, как, впрочем, чаще всего и бывает, разделились. Одни обвиняли режиссера в холодном прагматизме: слишком красиво, слишком холодно, слишком предсказуемо, одним словом — слишком Ханеке. Другие называли «Любовь» абсолютным шедевром и самой интимной картиной в биографии выдающегося мастера.

«Любовь» — это кошмарный сон кинопрокатчика. На протяжении двух часов в кадре двое: медленно умирающая восьмидесятилетняя женщина и ее престарелый муж, бессильно наблюдающий за тем, как после инсульта супруга постепенно превращается в «овощ».

Ханеке остается самим собой: он педантично фиксирует смерть за работой, позволяя себе порой едва заметную иронию. Режиссер точен и пугающе откровенен в нюансах. Сначала героиня Эммануэль Ривы теряет сознание, затем у нее отнимаются конечности. Последствия очевидны обоим. Еще один приступ — и Анна прикована к постели. А затем от нее останутся только живые глаза, умоляющие о смерти.

Смотреть на это страшно, хотя Ханеке вовсе не пытается напугать. «Любовь» — все-таки не история болезни, а режиссер — не естествоиспытатель в лаборатории. Идеально выстроенные кадры задают эстетическую дистанцию, которая позволяет художнику остаться художником. А внешняя бесстрастность только скрывает эмоции.

За собой Ханеке оставляет смерть — любовь отдает актерам. Эммануэль Рива и Жан-Луи Трентиньян совершают на экране нечто героическое, разыгрывая последний акт из пьесы «Жизнь», как будто репетируют свой собственный уход. А любовь играют так, будто вопрос, что это такое, просто инфантильный вымысел.

«Любовь» могла запросто называться «Смертью» — и в том и в другом мерещится призрак свободы. Картина Ханеке — своего рода логичный финал европейского рационализма, когда не осталось сакральных тем и табу, и за чашкой чая престарелые европейские интеллектуалы рассуждают на тему, как и при каких обстоятельствах можно добровольно уйти из жизни.

Любовь заканчивается смертью — смертью по Ханеке заканчивается все. Не в том смысле, что он не верит в существование другой жизни: финал картины, где герой Трентиньяна, задушив свою Анну, просто исчезает, как раз оставляет возможность трактовать этот вопрос по своему усмотрению. А в том, что есть жизнь после смерти или нет — науке это по-прежнему не известно.