В этих срубах есть сердце и вены

В 2019 году Министерство культуры России запустило специальный проект по сохранению памятников деревянного зодчества. Определен список объектов, нуждающихся в консервации и последующей реставрации. В заброшенных деревнях Карелии, Архангельской, Вологодской, Тверской и других областей будут спасены оказавшиеся на грани гибели уникальные произведения русской архитектуры, хотя этот чрезвычайно затратный и хлопотный процесс требует не только больших сил и финансовых средств, но и привлечения редких, совершенно особенных профессионалов-энтузиастов. «Свой» побеседовал с одним из них, архитектором-реставратором Андреем Бодэ.

СВОЙ: Спасением старинных, построенных из дерева зданий Вы занимаетесь уже много лет. Почему избрали для себя именно этот род деятельности?
Бодэ: Потому что деревянное зодчество наряду с эпосом, иконописью, народной музыкой — основа основ русской культуры, не имеющая аналогов в мире, обладающая огромной непреходящей ценностью. На Русском Севере сохранились сотни деревянных храмов, старинных часовен, изб, амбаров. Специалистов и общественность прежде всего интересуют церкви, поскольку по своим архитектурным достоинствам они самые выразительные. Среди них есть бревенчатые сооружения высотой 30–40 м, поражающие красотой и величием, и душа за них, конечно же, болит. Изучаем и простые народные постройки, которые по-своему красивы, а главное, дают представление о том, как жили наши предки. В рамках деятельности различных организаций, в том числе возглавляемого Владимиром Аристарховым РНИИ культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева, ведется работа по сохранению общенационального достояния. Одно из направлений деятельности — исследование объектов, которым грозит гибель, оценка возможностей для их восстановления. Мы делаем обмеры, рисунки, макеты, составляем описания. Результаты публикуются в книгах, статьях, экспонируются на выставках. Вместе с опытными специалистами трудятся студенты профильных вузов, неравнодушная молодежь.

Второе направление — противоаварийные работы и реставрация. Здесь практикуются разные формы взаимодействия. Во-первых, спасением памятников занимаются жители, обеспокоенные разрушением изумительных храмов, старающиеся привести их в порядок. Что-то собственноручно ремонтируют, вешают иконы, приглашают священников, приходят помолиться. Во-вторых, широко распространились общественные движения по сохранению старинных церквей в провинции: проект «Общее дело», фонд «Вереница» и много других, как правило, небольших объединений, куда входят небезразличные к собственной культуре, хорошо организованные, понимающие важность подобного труда люди. Подготовленными, сплоченными группами они едут в северные области страны. Иногда с этим обширнейшим, удивительным краем у них связано нечто личное, а порой они просто путешествуют. Многие приезжают в одни и те же места по нескольку лет подряд.

Зачастую объект, на котором заняты энтузиасты, не имеет статуса исторического памятника, в таком случае волонтеры действуют относительно свободно, но при этом испытывают чувство ответственности, поскольку знают, что старинное здание имеет высокую художественную и историческую ценность. Разбирают завалы, выносят мусор, вырубают проросшие внутри храмов деревья, стирают оставленные кем-то надписи. Затем проводят противоаварийные и консервационные работы: укрепляют стены, подпирают крышу, а если ее уже нет, строят защищающий навес, приводят здание в более или менее ухоженный вид. 

Мы — архитекторы, инженеры-конструкторы, искусствоведы — также участвуем в подобных работах, по мере сил помогаем доброхотам, ведем образовательно-просветительскую деятельность. Коллектив руководимой мною АНО «Традиция» с общественностью сотрудничает весьма активно. Читаем для волонтеров лекции, проводим практические занятия. Выполняем и частные заказы, к примеру, недавно разработали для прихода церкви Параскевы Пятницы, что в деревне Барабаново на Енисее, проект реставрации. Этот храм для жителей Красноярского края, встретивших, кстати говоря, нас чрезвычайно гостеприимно, имеет очень большое значение. Надеемся, что его удастся надежно сохранить.

СВОЙ: Итоги трудов радуют?
Бодэ: Когда группа москвичей или питерцев приезжает в глубинку ремонтировать заброшенную церковь, их встречают порой с недоумением, а то и недоброжелательно: зачем, дескать, пожаловали, что здесь делаете? Однако увидев, что здание привели в порядок, очистили, старожилы начинают действенно помогать, нести стройматериалы, с охотой присоединяются к добровольцам. А потом ждут, когда те приедут снова. Храм оживает, вокруг него сплачиваются люди, и в результате не только сохраняется памятник архитектуры — возрождаются духовная жизнь и сама деревня. Руководитель движения «Общее дело», настоятель московского храма преподобного Серафима Саровского в Раеве протоиерей Алексей Яковлев очень грамотно организует процесс, умеет привлечь всеобщее внимание к тому или иному проекту, на деле показывает успешность трудов единомышленников. Не случайно его организация нашла поддержку у святейшего патриарха Кирилла.

На следующем этапе, во время реставрации объекта, уже не обойтись без специалистов, составляется проектная документация, поступают от благотворителей и из народных пожертвований средства. Работы по приведению деревянных зданий в порядок зачастую получаются у таких общественных организаций даже лучше, чем те, что осуществляются по государственным контрактам: все тщательно контролируется, заранее заготавливаются качественные материалы, привлекаются только сильные профессионалы, которые трудятся не спеша, «с чувством, с толком, с расстановкой», по старинным технологиям.

Скажем, восстановление Георгиевской часовни 1732 года постройки в деревне Ермолинской (Архангельская область) проводилось более трех лет — с 2015-го по 2018-й, осуществлялось по проекту и под руководством архитектора-реставратора, сотрудника НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства Ольги Зининой. Эта работа в 2018-м получила премию «Архивуд». С точки зрения методики она может служить образцом.

Выполненное под моим руководством добровольцами из «Общего дела» выпрямление колокольни XVIII–XIX веков в деревне Нименьга (Онежский р-н) — дело в реставрационной практике довольно необычное: из-за просадки фундамента колокольня накренилась, специалисты считали, что ее неизбежно придется разбирать, однако удалось восстановить без разборки.

Главный архитектор АНО «Традиция» Илья Воеводин несколько лет руководит успешным воссозданием Георгиевской церкви конца XVIII века в деревне Гридинской (Вельский р-н). Занимается также восстановлением Георгиевской часовни начала XVIII столетия в Хаврогорах (Холмогорский р-н), где сложная реставрация сруба ведется без демонтажа.

СВОЙ: Возрожденные церкви и часовни защищены от возможного пожара?
Бодэ: Да, если потенциальная причина возгорания — гроза. На приведенных в порядок объектах стараемся сразу же сделать молниезащиту.

СВОЙ: В чем заключается участие властей в реставрации памятников деревянного зодчества?
Бодэ: То, что общественная активность в нашем деле приобрела столь серьезный размах, — симптом в общем-то тревожный, ведь именно власти всех уровней должны этим заниматься. Государственная система охраны памятников давно и сильно забюрократизирована, слишком инертна. Да и в случае выделения бюджетных средств результаты бывают разными. По госконтракту мне довелось быть главным архитектором реставрационных работ в Сретенской церкви в деревне Рикасово Приморского района Архангельской области. Дело двигалось медленно, с большими организационными сложностями, остановками в работе. Пришлось полностью перебирать сруб, хотя мы старались по возможности сохранить старый материал. В целом все было выполнено на хорошем уровне, однако многое делали наспех.

Сегодня внимание государства к деревянному зодчеству повысилось. 15 ноября 2019 года в Петербурге состоялся круглый стол, где прозвучало немало острых, что называется, животрепещущих вопросов. Думаю, это положительно повлияет на ситуацию. Мы ожидаем от власти именно того, что не под силу общественности — одновременного проведения противоаварийных работ сразу на десятках объектов. Это сейчас крайне важно, ибо пока осуществляется многолетняя реставрация одного особо ценного здания, другие разрушаются и безвозвратно утрачиваются.

СВОЙ: Практикуется ли перенос памятников на территории музеев, как это делал выдающийся реставратор Петр Барановский?
Бодэ: Такой перенос усложнился из-за проблем, созданных законодателями. Даже государственные организации не делают этого по причине трудоемкости процесса. Музеи деревянного зодчества заняты сохранением того, что у них уже есть, ведь памятники переносились пятьдесят лет назад и ранее, и они снова нуждаются в реставрации. За последние годы были лишь единичные случаи «миграции» крестьянских построек — на территории музея-заповедника «Кижи», а также Архитектурно-этнографического музея-заповедника Вологодской области.

СВОЙ: Вы довольно часто занимаетесь спасением церквей и часовен в местах заброшенных, где уже не живут люди...
Бодэ: Верно, проводим обследование, противоаварийные и реставрационные работы на объектах, которые находятся в безлюдной местности, можно сказать, в чистом поле. Но это не значит, что они не нужны и никому не интересны. Сретенско-Михайловская церковь в бывшем селе Красная Ляга Каргопольского района — один из наиболее выдающихся памятников деревянного зодчества — обладает огромной притягательной силой. Населенного пункта уже нет, но храм сохранился, и его посещают туристы почти каждый день. Грустно и символично, что там все исчезло: сельское хозяйство, промышленность, жители. Но церковь осталась — как единственный след пребывания человека на этой земле. 

Подобные храмы — великие символы Русского Севера. С ними порой происходят чудеса. В опустевшей, но не ликвидированной деревне Чуяла на территории Водлозерского национального парка в Карелии есть часовня Николая Чудотворца второй половины XVIII века. Мы обследовали все тамошние часовни, но эта все-таки обрушилась. Но нашелся состоятельный человек, который помог средствами, и мы ее отремонтировали. А недавно поблизости появились жители, построили первый дом и собираются возводить второй. Факт восстановления часовни, очевидно, повлиял на тех, кто пожелал вернуться. Примерно то же самое — в Ермолинской: даже электричества нет, а несколько жителей остались. Речь пока рано вести о возрождении Русского Севера, но точечно, понемногу он, похоже, оживает.

Конечно, основной целью работ по воссозданию храмов является то, для чего они предназначены, — богослужение. Удается и этого достигнуть, самые показательные примеры — восстанавливаемые отцом Алексеем церкви в Ворзогорах, в Подпорожье, храмы на Онеге. Молятся в возрожденных часовнях на Сюме, Водлозере и многих других местах.

СВОЙ: Где подбираете кадры для научной и практической деятельности?
Бодэ: Я преподаю в Московском государственном строительном университете. Среди студентов, выпускников есть ребята, которым интересно заниматься русским деревянным зодчеством, реставрацией. Профессионально они растут в деле, учатся у старших коллег. Это, можно сказать, цеховой средневековый метод обучения.

СВОЙ: Вы — автор живописных и графических работ, художественных реконструкций, изображающих природу и архитектуру Севера...
Бодэ: С этого когда-то начался мой интерес к русскому деревянному зодчеству, приведший меня в реставрацию. Сейчас, к сожалению, нет времени полноценно заниматься рисованием. Делаю лишь малоформатные рисунки, используемые в качестве иллюстраций для книг и статей.