Святая Русь и Великая Россия

29.08.2014

В последней четверти XX столетия, на развилке эпох, россияне сами придумали о себе шутку как о «стране с непредсказуемым прошлым». Разумеется, в том, что со сменами политических режимов и экономических систем отечественная история всякий раз «корректируется», купируется, по-новому интерпретируется, а то и вовсе радикально пересматривается, ничего хорошего нет. С подобной чехардой пора покончить. Именно к этому призывали в разные времена самые выдающиеся наши соотечественники (вспомним хотя бы высказывания Пушкина о родной истории), а сейчас призывают просвещенные консерваторы, патриоты России.

Продолжаем публиковать фрагменты «Манифеста просвещенного консерватизма. ПРАВО и ПРАВДА» (2010).


Путь Империи


Киев — начало «Святой Руси». Князь Владимир крестил русских людей в православную Христову веру. 

«Святая Русь» расцвела во Владимире попечением и подвигами великого князя Андрея Боголюбского и, окрепнув в череде столетий, стала сердцем Московского Царства. В ту пору вера органично входила в быт, а быт в веру. Государственная идеология была неотделима от православного миросозерцания, от симфонии Царства и Священства. Вся жизнь в Церкви — вот аксиома Москвы, исторический корень того мироощущения, которое принято называть церковно-консервативным.

Петровские реформы выводят гражданскую и государственную жизнь России за церковную ограду. «Великая Россия» знаменовала собой Россию Имперскую. Миру был явлен Петербург, девизом которого станут слова наказа Екатерининского: «Россия есть государство европейское». На место Патриарха заступил Синод. Симфония властей преобразилась. Вся жизнь в государстве — вот аксиома Петербурга, исток того российского миросозерцания, которое принято называть государственно-консервативным.

Российская Империя повторяла путь Империи Византийской. Волей императоров все больше становилась она «Великой Россией» и все меньше оставалось в ней «Святой Руси». Указами самодержцев вершились «государственные преобразования», проводились политические, экономические и судебные реформы, способствовавшие «гражданскому освобождению».

В начале XX века революционная общественность подняла на щит лозунг «Вся жизнь в гражданском обществе» и вывела людей на улицы Петрограда. Это стало началом мировоззрения, которое принято называть либерально-демократическим.

В 1914 году, защищая православную Сербию, Россия вступила в Первую мировую, закончившуюся для нее чередой революций, сокрушивших многовековую монархию.

Пережив Гражданскую войну и эмиграцию, императорская Россия превратилась в Советский Союз — «Великую Россию без Святой Руси». Вся жизнь в партии — вот аксиома советской России и основа той идеологии, которую принято называть коммунистической.

С середины 1920-х годов страна стала работать и жить «на пределе возможностей». Жизнь превратилась в борьбу за существование. Советские люди постоянно ощущали себя окруженными внутренними и внешними врагами. Основанный на страхе политический режим сопровождался массовым энтузиазмом и личной жертвенностью. Были пройдены тяготы коллективизации и индустриализации. Пережиты ужасы и боль ГУЛАГа. Ликвидированы безграмотность, бандитизм, беспризорничество. Побеждены нищета, болезни и голод. Был совершен народный подвиг победы в Великой войне, после которой наша страна, в очередной раз рывком преодолев экономическую разруху, первой освоила космос.

Однако, в конце 1960-х годов достигнув максимума от того, чего можно было достичь при советской форме государственного устройства и социалистическом режиме, «советский народ», на плечи которого выпали неимоверные тяготы мобилизационной работы, — надорвался. Пафос коммунистической идеологии и потенциал советской государственности были исчерпаны. Большевистский эксперимент вступил в завершающую фазу. На теневых прилавках «административного рынка» начался демонтаж централизованной системы советского государства и права, сопровождавшийся разложением партийной элиты, деградацией социалистической общественности и распадом системы ценностей советского человека.

В середине 1980-х годов началась перестройка, а в 1991 году Советского Союза не стало. Последний акт был разыгран быстро и стремительно, так же как и в 1917 году. Казавшаяся незыблемой власть рухнула в три августовских дня…

В то время мы не отдавали себе отчета в том, что принимаем участие в событиях, имеющих всемирное значение. В событиях, в результате которых будет осуществлено не только переустройство отдельно взятой страны — Советского Союза, но будет совершен политический и экономический передел мира.

Это была геополитическая революция.

В итоге мы вступили в XXI век, проживая уже не в «Святой Руси» и не в «Великой России», а на территории Российской Федерации. У нас новые государственные границы: на Кавказе — как в начале XIX века, со Средней Азией — как в середине XIX века, и, что намного драматичнее для нас, с Западом — как в 1600 году, то есть после царствования Ивана Грозного. От Советского Союза мы, граждане Российской Федерации, унаследовали 75% территории и 51% населения. Более 20 миллионов наших соотечественников оказались за границами России и, в сущности, стали эмигрантами.

Такова цена, заплаченная русским народом за обретенную в конце XX века государственную независимость и личную свободу.


ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной газеты»:

Историю можно в какой-то мере сравнить с символом веры. В одной и той же истории нетрудно найти то, что возвышает, вдохновляет, зовет на большие свершения, и то, что возмущает, отталкивает. И все это можно сказать абсолютно про любую историю — американскую, британскую, французскую и т. д. Каждую из них можно описать и трактовать таким образом, что захочется с данной страной покончить раз и навсегда.

Полагаю, что любой нормальный человек должен свою историю, прежде всего, любить. И понимать, что весь ее ход привел в конечном итоге к тому, что живет он именно здесь и сейчас.

Нужно добиваться того, чтобы она была написана с точки зрения интересов России. Это парадоксально, но некоторые вехи, этапы в наших учебниках представлены так, словно при их составлении учитывались в первую очередь интересы других, мягко говоря, не вполне дружественных нам государств. Приведу такой пример. К Октябрьской революции сейчас отношение, во всяком случае со стороны истеблишмента, по преимуществу отрицательное. Все, что с ней связано, подвергается резкой критике, то есть советская точка зрения на это событие радикально пересмотрена. И в то же время трактовка деятельности антиреволюционных, охранительных сил — идеологов и носителей русского консерватизма XIX века, патриотических движений начала XX столетия, крупных национальных публицистов и общественных деятелей того времени — дается такая, будто советские времена никуда не делись.

Наша основная задача заключается в том, чтобы отечественная история — военная, политическая и прочая (и в том числе, разумеется, история культуры) — работала на воспитание гражданина, ответственного за судьбу своей страны и понимающего, что Россия — это сверхценность.

На этом фоне, к примеру, нынешний «заблаговременный» предъюбилейный ажиотаж в связи с приближающимся столетием А.И. Солженицына, на мой взгляд, выглядит в какой-то мере неуместным. Не стану обсуждать литературно-художественные достоинства его творений, однако вынужден заметить: Солженицын не просто уехал в свое время из Советского Союза (а СССР, хотим мы того или нет, по сути одна из политических версий исторической России), но фактически призывал американцев начать против него войну. Никто не предлагает вычеркнуть Солженицына из списка выдающихся соотечественников, но и культовую фигуру из него лепить явно не следует. Чтобы деятели культуры молодого поколения не делали для себя заведомо порочных выводов. В противном случае власть всегда будет видеть перед собой потенциал для очередного «болота».

Оставить свой комментарий
Вы действительно хотите удалить комментарий? Ваш комментарий удален Ошибка, попробуйте позже
Закрыть