Реформы и потрясения

О реформах Петра Столыпина, начало коим было положено Именным высочайшим указом 22 (9) ноября 1906 года, спорят по сей день. Одни комментаторы представляют их спасительными для России. Другие указывают: главных результатов, например, тех, что способствовали бы укреплению государства, столыпинские преобразования не дали. 

Мало того, сами по себе они, дескать, стимулировали дальнейшую политическую раскачку страны. Обе точки зрения в чем-то справедливы. Когда врач прописывает больному лекарство, подразумеваются как определенный режим лечения, так и правильное сочетание с другими средствами, препаратами. Если же такие условия не соблюдаются, хорошее снадобье может оказаться бесполезным и даже нанести вред.

Ленин подтверждает

Как ни странно, в оценке реформ ближе других был к истине «вождь мирового пролетариата». Еще в 1907-м Ленин писал: «...Это вовсе не мираж, как иногда говорят легкомысленные болтуны демократической журналистики, это — реальность экономического прогресса на почве сохранения помещичьей власти и помещичьих интересов. Это путь невероятно медленный и невероятно мучительный для самых широких масс крестьянства и для пролетариата, но этот путь есть единственно возможный путь для капиталистической России, если не победит крестьянская аграрная революция». 

Вынеся за скобки обычные ленинские штампы, трудно не признать правоту данного вывода, что же касается характерного допущения — «если не победит революция», — то в нем и кроется, пожалуй, суть затеянных Столыпиным социально-экономических мер.

В начале ХХ века Россия была преимущественно аграрной страной. Но крестьянские хозяйства оставались крайне малоэффективными. В большинстве губерний основным владельцем земли выступала сельская община, делившая ее по числу работников. Чтобы примерно уравнять между пользователями различное качество наделов, их нарезали клочками на разных полях. Возникала «чересполосица»: каждая семья обрабатывала мелкие участки, раскиданные там и сям. Кто-то умирал, кто-то уезжал, и община принималась кроить освободившиеся участочки, передавать их тем, чьи семьи прибавлялись. 

Хозяйство велось по старинке, новейшие методики и передовая сельскохозяйственная техника применялись редко. Урожайность в крестьянском секторе была на 15–20 процентов ниже, чем на полях помещиков, и на 25–30 процентов меньше, нежели в прибалтийских губерниях, где господствовала не общинная, а частная собственность. 

Продать свои участки крестьяне не могли. Если выходили из общины, то теряли землю. Поэтому даже те, кто работал в городах, предпочитали числиться в общине, а свои наделы сдавали в аренду односельчанам. Демографический рост в стране был очень высоким. С 1861-го по 1913-й население увеличилось в 2,35 раза, причем в основном за счет крестьян. Средний размер надела на душу мужского населения в Европейской России сократился с 4,6 десятины в 1860-м до 2,6 десятины в 1900-м (а в южных, самых плодородных районах, еще значительнее). Аграрный вопрос, стоявший чрезвычайно остро, послужил в разжигании революции 1905 года одним из серьезнейших факторов — его использовали все оппозиционные партии. Массовые волнения с захватами помещичьей земли, грабежами и убийствами захлестнули империю...

Метаморфозы власти

В 1906-м начала работу I Государственная дума. Правительство попыталось найти выход из тяжелой ситуации вместе с депутатами, но это оказалось невозможно. Революционные партии требовали экспроприации частных владений, что вело к разрушению самых продуктивных хозяйств. Либералы выдвигали пустые декларации, к примеру, предложения увеличить наделы крестьян за счет государственных земель и имущества царской семьи. Хотя это было практически нереально — в центральных, наиболее перенаселенных губерниях, такой собственности почти не имелось. Ее львиная доля располагалась в северной тайге, Сибири, на Урале. В июле 1906 года откровенно деструктивная I Дума была распущена, а новым премьер-министром стал Петр Столыпин.

Он сразу же взялся за решение аграрной проблемы. 27 августа (ст. ст.) вышел указ о продаже крестьянам государственных земель, 5 октября — об отмене архаичных правовых ограничений крестьян. Раньше без согласия сельской общины они не могли поступить на учебу, госслужбу, получить паспорт для жительства в других губерниях, отныне такая зависимость упразднялась. Затем вышел указ, облегчавший покупку земли в кредит через Крестьянский поземельный банк. 

Ну а 9 ноября состоялся тот самый основной акт реформы — указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования».

Каждый член общины теперь был вправе потребовать, чтобы надел, который он обрабатывает, безвозмездно отдали ему в личную собственность. Мог выкупить у общины и дополнительные площади, но уже за плату. При желании и возможности вместо прежних участков в разных местах получал компактные владения в одном, это называлось «отрубом». Или «хутором» — если там же стоял дом хозяина. Столыпин являлся специалистом в области сельского хозяйства: окончил Санкт-Петербургский университет по специальности «агрономия», в период службы в департаменте земледелия и на различных административных должностях приобрел огромный практический опыт. Поэтому его закон в отличие от думских политизированных прожектов был очень тщательно проработан. 

Переход земель в частное владение подкреплялся и финансовой поддержкой, и государственной помощью по размежеванию, и системой агрономических мероприятий: организовывались опытные хозяйства с передовыми на то время технологиями, проводилось обучение крестьян, множились прокатные станции сельскохозяйственной техники, земские склады удобрений и высокосортных семян. Переселенческую политику царское правительство вело уже давно, крестьяне могли получить землю в малонаселенных районах Сибири, Казахстана, Дальнего Востока. Столыпин активизировал эту деятельность широкой целенаправленной программой. На нее также выделялись немалые средства. Государство гарантировало перевозки переселенцев. Они получали дотации из казны, ссуды и другую помощь.

Вершки и корешки

Чтобы понять, как шли реформы, взглянем на первые результаты. Волнения в деревне, достигшие максимального размаха в 1906 году, с началом преобразований быстро сошли на нет. К 1917-му около трети надельных земель успели передать в собственность крестьянам. Дополнительно около 10 млн десятин они купили при посредничестве Крестьянского поземельного банка. Развернулась механизация на селе, пошло активное внедрение современных технологий. В Сибирь переехали 3 млн человек, и хотя почти 20 процентов из них не прижились и вернулись, подавляющее большинство осталось. Только на Алтае они основали 3415 новых населенных пунктов, освоили 3,4 млн десятин пустовавших территорий. Помещичьи владения утратили свое исключительное значение — к 1916 году крестьяне засевали почти 90 процентов обрабатываемых земель, давали основную часть сельхозпродукции. Урожаи к 1913-му увеличились по сравнению с 1905-м значительно. Как видим, успехи налицо. Для выхода из аграрного кризиса «лекарство» Столыпина оказалось весьма эффективным. 

И тем не менее выполнить стратегическую задачу, предотвратить революционную катастрофу, оно не смогло. Исследователи порой обращают внимание на «западнический», либеральный характер реформ: те разрушали деревенскую общину. Мышление крестьян, мол, перестраивалось с прежних традиционных ценностей на индивидуальные, эгоистичные интересы, а это способствовало расшатыванию устоев монархии, впитыванию революционной пропаганды. Подобные умозаключения содержат в себе серьезную ошибку. Да, Столыпин использовал элементы западных социальных моделей, однако никогда не был врагом общины. Он говорил: пусть собственность будет общая там, где община еще не отжила, там же, где она превратилась в тормоз для хозяйственного развития, следует менять формы землепользования. Дело в том, что общинные порядки уже полным ходом разрушались и извне, и изнутри. Капиталистические отношения, психология индивидуализма внедрились в крестьянскую среду. Петр Аркадьевич хотел общины реорганизовать, адаптировать к изменившимся условиям.

Из них тогда выделились миллионы крестьянских хозяйств, как правило, относящихся к двум группам. С одной стороны, были состоятельные и предприимчивые люди, стремившиеся наладить продуктивное товарное хозяйство. С другой — беднота, голь (нередко пьяницы) или мужики, формально числившиеся в общине, но жившие в городах. Последние теперь получали возможность продать свои участки — правительство к этому относилось положительно, ведь земля освобождалась, доставалась тем, кто в ней действительно нуждался. «Равноудаление» обеих категорий шло на пользу и общине. Та избавлялась от «балласта», который вынуждена была тащить на себе, и от кулаков, подминавших под себя «обчество», приноровившихся использовать его в собственных корыстных целях. А середняки предпочитали оставаться в общине. Реформа, кстати говоря, распространялась и на них — правительство уделяло первостепенное внимание созданию и развитию кооперативов. Число таковых быстро стало увеличиваться и к 1916 году достигло 47 тыс. Различными формами кооперации было охвачено более 13 млн крестьян. 

На полпути

Аграрные преобразования являлись лишь частью комплекса дел, замышлявшихся Столыпиным. Дополнить все это предполагалось административными реформами, которые также были подготовлены: «Положение о поселковом управлении», «Положение о волостном управлении», реорганизация уездной и губернской администрации. Местному выборному самоуправлению намечалось предоставить гораздо более широкие права, чем прежде: осуществление полицейских функций в селах, сбор налогов, отбор призывников в армию, участие в работе уездных и губернских земских органов, избрание гласных для последующих ступеней выборов в законодательные учреждения. 

Таким образом, крестьянские общины не отмирали, а воссоздавались на более высоком организационном уровне. На их месте возникали, во-первых, хозяйственные товарищества, во-вторых, развитое местное самоуправление, и они становились прочным фундаментом империи. Премьер заявлял, что государству требуется «двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего», и при таких обстоятельствах оно станет несокрушимым.

Вторая, административная часть его преобразований, увы, так и осталась нереализованной. Правых проекты нововведений пугали как слишком демократические: монархия, по замыслам Петра Аркадьевича, должна была опираться на народ, на подавляющую часть населения. Но и думское большинство, вроде бы ратовавшее за демократию, спускало их на тормозах, поскольку они исходили от правительства. Законодательные инициативы Столыпина завязли в думских комитетах и даже не выносились на обсуждение. Показательный факт: Петр Аркадьевич предложил помимо всего прочего и кардинальное решение «еврейского вопроса», отмену «черты оседлости». Однако и вторая, и третья, и четвертая Думы не стали рассматривать данный законопроект! Он пролежал 10 лет, и депутаты как будто не обращали на него внимания. Почему? Да потому, что сохранение проблемы давало очень уж хороший повод для нападок на царское правительство. В целом же чтобы понять странное отношение парламента к полезным и выигрышным начинаниям, можно перефразировать известное столыпинское выражение: ему нужна была великая Россия, а оппозиционным политиканам — великие потрясения.

Реформы, повторимся, представляли единый комплекс, и именно поэтому внедрение только одной, аграрной составляющей не могло решить всех острых политических задач. В итоге старое рушилось, а новое созидать не давали. Как следствие, и сами преобразования оказались непрочными. Грянул государственный крах 1917 года, и крестьяне ринулись заново делить землю — и помещичью, и своих односельчан, уже создавших индивидуальные хозяйства.

Как ни удивительно, многие задумки Столыпина воплотились в советское время. Например, сельсоветы. По своим функциям и правам они в значительной мере соответствовали выборным органам местного самоуправления, предусмотренным в проектах Петра Аркадьевича. Правовые механизмы хозяйственных товариществ и кооперации использовались в колхозах. Прямым аналогом прокатных станций сельскохозяйственной техники стали МТС. Правда, внедрялось все это через «великие потрясения», неимоверные страдания народа, бездну насилия и море крови.