Запечатленное счастье

145 лет назад, 1 марта (по старому стилю) 1870 года, родился художник Федот Сычков. Сегодня его имя известно немногим. Хотя в начале XX века он был очень популярным, востребованным живописцем. Талантливый портретист, работал на заказ, участвовал в зарубежных салонах, получал премии, медали. Но главное: создал образ настоящей русской красавицы — румяной и жизнерадостной.

С автопортретов на нас смотрит чуть нахмурившийся, скорбно поджавший губы молодой человек. В этих работах автор словно позволил прорваться наболевшему. Федот рано узнал нужду и голод. Отец-бурлак умер, когда мальчику было 12 лет. Матери пришлось пойти с протянутой рукой. Все, на что мог рассчитывать будущий художник, — три класса земской школы в родном селе Кочелаево Пензенской губернии. Но судьба проявила благосклонность: учитель Дюмаев разглядел его талант. Стало ясно — нужно ехать в Петербург. Денег на осуществление дерзкой мечты явно недоставало. 

Сычков не сдавался. Отправился на два года в Саратовскую губернию, где учился иконописи, расписывал церкви. А когда вернулся домой, получил заказ от генерала Ивана Арапова, жившего в имении неподалеку. Тот предложил создать большое полотно — «Закладка станции Арапово» (1892). Молодой человек успешно справился с заданием и поспешил в столицу — учиться в Рисовальной школе для вольноприходящих. Следующим этапом стало поступление в Высшее художественное училище при Академии художеств. Сычков, говорят, просился в мастерскую к Репину, но тот, несмотря на знакомство, устроенное Араповым, отказал: извини, мол, все занято. Посоветовал обратиться к другому педагогу — Николаю Кузнецову. Так Федот попал в «непрофильный» батальный класс. Менять мастерскую не стал. Доучился, женился на Лидии Анкудиновой,  барышне из петербургской дворянской семьи. После революции вернулся в родное село, где прожил почти до самой смерти.

Много времени проводил в прогулках по сельской округе — он был хорошим пейзажистом. Казалось, мастер жил в своем мире, который не затронули художественные катаклизмы первой половины XX века. А ведь произошло немало драматичных событий: под натиском модерна сдавала привычные позиции серьезная академическая живопись; отступало фигуративное искусство, кому-то казавшееся безнадежно устаревшим по сравнению с авангардом. Расцвет плаката и фотографии, пришедшийся на 1920-е, грозил навсегда покончить с классической живописью, но внезапно наступила эра соцреализма... 

Впрочем, все это прошло мимо Сычкова. Он рано выбрал близкую себе тему, связанную с красотой родного края. В первую очередь — людей, его окружавших. И хотя среди работ живописца встречаются скупые на краски пейзажи или скромные натюрморты, на первом месте все-таки изображения крестьян: женщин, детей. Яркие, красочные и невероятно оптимистичные, так сильно контрастирующие с его печальными автопортретами.

Некоторые критики наверняка сравнят селянок Сычкова с красавицами Маковского и, как следствие, назовут обоих салонными художниками. И ошибутся. Конечно, у этих портретистов есть нечто общее — в первую очередь стремление запечатлеть очевидную красоту, оставив за кадром несовершенство мира. У Маковского это портреты чернобровых аристократок в старорусских нарядах. Сычков же показал близкую ему социальную среду — русоволосых крестьянок. Его искусство действительно почвенное. Автор смотрит на все глазами народа: просто, бесхитростно. Прекрасно знает, что каждый человек не лишен недостатков. И тем не менее следует ценить в себе задатки образа Божьего. Если картины, лишенные всякого намека на декаданс, характерный для искусства начала XX века, обрадуют человека, представят жизнь в лучшем свете что ж, тогда задачу можно считать выполненной.

Вероятно, поэтому лица его крестьянок так открыты, щедры на широкие, жизнерадостные улыбки — в отличие от «загадочной» мимики холодных красавиц Возрождения, лишь приподнимавших уголки губ, как знаменитая Джоконда. 

И еще: в его картинах нет нарочитой «социальщины», свойственной многим передвижникам. Девушки у него заразительно хохочут. Причем не только на фоне сельского праздника. Все они как бы понимают, что рисующий их портретист — плоть от плоти народа. Испытывающий те же чувства, что и его героини.

Сычков не разочаровывал своих крестьянок. За свою жизнь создал более 700 полотен, несмотря на постоянно ухудшавшееся зрение. Писал девушек: в зарослях цветущих маков; лихо съезжающими с горы на санках; в избе за прялкой; на колхозном базаре с урожаем — россыпью спелых томатов. В белозубых улыбках красавиц, более свойственных, пожалуй, фотографии, нежели живописи, нет никакой натужности и фальши. Лишь молодость, радость жизни. Счастливое мгновение, оставшееся в вечности благодаря кисти Федота Васильевича Сычкова.