Пик кинематографии

Сто лет назад, когда свирепствовала Гражданская, усугубленная иностранной интервенцией война, совслужащие объединили усилия с киношниками, чтобы отыскать самую короткую и верную дорогу к сердцам-умам малообразованной или даже совсем неграмотной многомиллионной массы. Именно тогда у нас была впервые манифестирована на государственном уровне — самим фактом учреждения киношколы — насущная необходимость качественного масскульта. ВГИК — кузница кадров, творческая лаборатория, первое на планете государственное образовательное учреждение в сфере кинематографа.

Понятно, что учреждали не без корысти: визуальная образность, да к тому же динамичная, предельно реалистичная, предъявляемая в таинственной, наэлектризованной коллективными эмоциями темноте, позволяет развернуть образцовую пропаганду. С другой стороны, учебное заведение сугубо пропагандистского толка долго не продержалось бы, не снискало сначала общенационального, а затем и мирового успеха.

Государственная школа кинематографии при фото-кинематографическом отделе Наркомпроса первоначально располагалась в съемном помещении: арендовали две комнаты бывшей частной квартиры на углу Советской площади и Тверской. Объявили набор — пока лишь на актерский факультет. Хотя «факультет» — громко сказано. На самом деле абитуриентов (такого слова в употреблении еще не было) приглашали пройти отбор в мастерскую кинонатурщиков, как именовали исполнителей экранных ролей. «Настоящие актеры», с психологическим диапазоном и яркой манерой — в МХТ, Малом, Александринке, а эти, киношные, казалось тогда, должны более-менее умело изображать «натуру»: позу, стать, слезы, улыбку. Впрочем, процесс обучения от этого не был проще: эмоциональную пластику, мимическую выразительность, танцевальные навыки, фехтование и акробатику всем поступившим приходилось доводить до совершенства: один из ведущих режиссеров дореволюционного кино Владимир Гардин, возглавивший процесс обучения, приблизительности не терпел. Поскольку с пленкой и кинокамерами было туго, а поначалу и вовсе никак, сколотили внушительных размеров бархатную рамку, с помощью которой начинающие натурщики учились располагать свои тела в пространстве кадра. Площадь рамки можно уменьшить, и тогда получается «крупный план».

Настоящей легендой раннего периода киношколы стал режиссер, экспериментатор и теоретик Лев Кулешов. «Мы делаем картины — Кулешов сделал кинематографию», — позже отзывались о нем восхищенные коллеги. Создавший свою первую мастерскую как раз в 1919-м, Лев Владимирович умудрялся сочетать активную режиссерскую практику с разработкой новаторской теории монтажа и воспитанием потрясающих учеников. Мастера советского и мирового кинематографа Всеволод Пудовкин, Борис Барнет, Михаил Ромм, Александра Хохлова, Сергей Комаров учились у Кулешова. В своих воспоминаниях с присущей гражданину пролетарского государства прямотой этот выходец из помещичьей среды писал: «Состав студентов школы в начале ее организации был очень пестрым — наряду с талантливой молодежью, мечтающей о работе в революционном киноискусстве, в школу шли «авантюристы», буржуазные дамы — школа избавляла от трудовой повинности. Среди учеников школы был Алехин, будущий чемпион мира по шахматам, бывший миллионер коннозаводчик Поляков, «дама полусвета» Настя Натурщица — жена владельца десятков магазинов готового платья Манделя и, как говорили, любовница великого князя Димитрия, участника убийства Распутина, и другие «бывшие люди». Помню, как всех нас поражала зажигалка (спичек тогда почти не было) Насти Натурщицы — она была сделана из чистого золота. Но «студенты», подобные Полякову и Насте Натурщице, не задерживались в школе слишком долго — одни из них эмигрировали, а другие попали в ЧК».

Совсем скоро определились лидеры кинопроцесса. В 1921-м, демобилизовавшись из Красной армии, учебное заведение возглавил сценарист, критик, а впоследствии еще и теоретик киноискусства Валентин Туркин. В 1925-м, когда школа была преобразована в Государственный техникум кинематографии, именно Валентин Константинович стал его ректором. На излете десятилетия, ознаменовавшегося выдающимися свершениями нашего киноискусства — вклад в них выпускников и преподавателей школы и техникума был огромен, — статус училища повысили до вузовского, а 17 мая 1938-го впервые зазвучало всем известное ныне наименование ВГИК — Всесоюзный государственный институт кинематографии.

Первопроходцы приступили к написанию основополагающих учебников: «Драматургия кино» (Туркин) и «Основы кинорежиссуры» (Кулешов). И это неудивительно — дело-то, в сущности, совсем новое, одалживаться не у кого. В двадцатые годы наши, немцы, французы и американцы создали несравненные образцы «великого немого», однако с появлением звука фильмы стали еще привлекательнее и демократичнее. Теперь уже тотальное жизнеподобие бросило новые вызовы, и советские деятели отвечали на них по всем фронтам.

При этом регулярно появлялись новые специализации. В 1923-м открылся киноинженерный (операторский) факультет, через год набрали первую сугубо режиссерскую мастерскую, в 1931-м объявили прием на административно-хозяйственный (экономический) факультет. По мере становления менялись адреса: от здания бывшего ресторана «Яр» на Ленинградском проспекте до специально построенного, окончательно открывшегося в 1955-м теперешнего здания на улице Вильгельма Пика. 

Неизменной оставалась «фирменная», артельная солидарность студентов и преподавателей. Кино слишком технологично, чтобы делать его в одиночку. Без помощи слаженной команды можно произвести разве только полуфабрикат: написать сценарий, подготовить подробную режиссерскую разработку с пояснительными картинками, разучить роль. Но чтобы осуществилось финальное чудо публичной проекции большого, содержательного материала, необходимы дружные усилия десятков, даже сотен единомышленников. Одновременное существование студентов разных специальностей в едином силовом поле помогало им понять логику процесса в целом. В институтских корпусах, учебной студии, даже в легендарных вгиковских общежитиях на Будайской и на Галушкина этот процесс не прерывался никогда.

Уникальная творческая и человеческая атмосфера — главная отличительная черта ВГИКа.

Ведущие советские кинематографисты считали преподавание здесь необходимым для себя делом. В 1928-м, будучи уже всемирно известным, пришел в кинотехникум Сергей Эйзенштейн. В 1932-м, вернувшись в СССР из многолетней творческой командировки, он возглавил кафедру кинорежиссуры и преподавал до самой смерти. Эльдар Рязанов, заставший Мастера в годы своего обучения во ВГИКе, подчеркивал особую важность пускай кратковременного, зато плодотворного взаимодействия с мэтром. Характерен пример передачи эстафеты. Два художника, совершенно различных по природе дарования, — один формально изощренный и сориентированный на мировые стандарты, другой по-интеллигентски душевный, снимающий исключительно для внутреннего потребления, — демонстрируют нам спустя много-много лет, что такое настоящая вгиковская преемственность и что представляют собой тонкие творческие настройки.

Из режиссерско-актерских мастерских Сергея Герасимова вышел за десятилетия целый батальон высокопрофессиональных, духовно развитых актеров и постановщиков: Сергей Бондарчук и Татьяна Лиознова, Лев Кулиджанов и Николай Рыбников, Инна Макарова и Клара Лучко, Зинаида Кириенко и Галина Польских, Сергей Никоненко и Кира Муратова. Перечислять можно очень долго. И, конечно, не случайно после смерти Сергея Аполлинариевича его имя было присвоено ВГИКу.  

Другой кумир института — Михаил Ромм. Выпускник мастерской Кулешова воспитал целую плеяду именитых кинорежиссеров. Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Григорий Чухрай, Александр Митта, Никита Михалков, Сергей Соловьев и многие другие обучались у него не формально и отнюдь не «по узкому профилю».

Великий профессионал Вадим Юсов долгое время возглавлял кафедру операторского искусства, блистательный Алексей Баталов — актерского мастерства. Сам факт включенности звезд такого уровня в повседневный учебный процесс гарантировал осмысленность и нетривиальность.

Даже в постсоветский период, когда появились новые амбициозные киношколы, авторитет ВГИКа оставался все еще на недосягаемой высоте. Несмотря на серьезный спад художественного уровня кинопродукции, надежды на «светлое будущее» мы по-прежнему связывали с главным кинематографическим институтом, рассуждая примерно в таком ключе: остальные рано или поздно подтянутся, главное, чтобы ВГИК, как в свои лучшие времена, отыскал способ магического преобразования присущих его первокурсникам дерзости и воодушевления в убедительную, завораживающую миллионы зрителей художественность.

В «сложные» 1990-е, когда в целях оптимизации-экономии срок обучения на актерском факультете сократили с пяти лет до четырех (а это, в свою очередь, создало проблемы многим иностранным выпускникам, чьи дипломы ставились под сомнение за рубежом), невиданный доселе ущерб был нанесен не только ВГИКу, но и всему национальному кинематографу. Ведь кино, как никакое другое искусство, зависимо от общественного климата, ясности мышления доминирующих социальных групп, материального и эмоционального благополучия широких народных масс.

Тот бесславный период, будем считать, позади, и первый повод для оптимизма — то, что институт развивается в психическом измерении, непрерывно что-то внутри себя варит.

В кино приходят и за деньгами, и за статусом, и даже за властью, но ни того, ни другого, ни третьего всерьез и надолго не получишь без здоровой, бескорыстной в своей основе творческой одержимости. Артельщики всех возрастов и специализаций, разного жизненного опыта и социального положения озадачены идеей создания красивой, убедительной мифологии, которая всегда решает важнейшие задачи по нашей общей адаптации: друг к другу, к безумию технического прогресса, опасным идеям и внезапным цивилизационным вызовам. Потребность в этом настолько велика, что нам уже мало традиционного киноформата (заказываем длинные сериальные саги, поскольку лишь неторопливая медитация перед экраном способна порой успокоить душу и дать заветную подсказку разуму).

«Кинематограф тоже есть песня, былина, сказка, причитание, заговор», — Корней Чуковский гениально изложил первую, по сути, теорию киноискусства еще тогда, когда его фактически не существовало, если не признать таковым бессвязные движущиеся картины. До появления первой отечественной киношколы было лет десять, но в голове проницательного русского писателя и критика уже сложилось верное представление о тех людях, которые, явившись из ниоткуда, возьмутся создавать сугубо развлекательный балаган, а в результате дотянутся до психологических бездн и высочайших социологических обобщений. ВГИК — то место силы, где уже целый век фантазию возвышают до мудрости, а производственный план — до визуально убедительного проекта счастливого мироустройства.

Фото на анонсе: Виктор Чернов/РИА Новости