Хороший мужик и орел

30.10.2017

Николай ИРИН

Миссия Михаила Ульянова в национальном искусстве состояла в том, чтобы быть одним из скрепляющих элементов, смыслообразующим началом на поприще высокохудожественного лицедейства. Достаточно посмотреть несколько знаковых работ актера вперемежку с менее значимыми, дабы получить хорошую инъекцию уверенности в себе. 20 ноября будет отмечаться 90-летие со дня рождения блистательного артиста.

Он всегда играет мужчин, рискующих принимать сложные решения, совершить Поступок. Это его фирменная тема и главный мотив. Персонажи Ульянова говорят «нет» невротизму, паническому бегству от реальности в царство грез, суетному перебору выгодных вариантов, не расплескивают психическое содержание вовне, целеустремленно управляют процессом мышления внутри себя. Непоказное достоинство вкупе с мужественным напряжением зрителя завораживает и вооружает.

Ульянов удивительно хорош, когда ему предоставляется зона молчания: метод актера предстает во всей красе, видна внутренняя работа, от результата коей, кажется, зависит судьба мироздания. Ставки высоки, и это не столько даже социальный результат или личная реализация, сколько проявление метафизической борьбы. Хаос наползает на ульяновского героя, вынуждает пугаться, требует капитулировать, однако наталкивается на героическое сопротивление, непреклонную человеческую волю.

Тут же невольно вспоминается один популярный в новейшие времена автор (то ли мистификатор, то ли визионер) с его загадочным учителем жизни доном Хуаном: «Быть воином — это самый эффективный способ жить. Воин сомневается и размышляет до того, как принимает решение. Но когда оно принято, он действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и колебания. Впереди — еще миллионы решений, каждое из которых ждет своего часа. Это — путь воина».

Ульянову регулярно поручали играть Маршала Победы. Надо было раз и навсегда персонифицировать страшную битву и грандиозный успех, чтобы коллективное сознание народа получило универсальный образ безупречного воителя. 

В реальной исторической обстановке Жуков был не единственным, но одним из крупнейших наших военачальников, аналитиков, стратегов, вдохновителей. Ульянов будто бы помножил их достоинства, коллективную волю и выдал титана, который держит армию и страну индивидуальным усилием, и эта богатырская деятельность ни на секунду не прекращается долгие четыре года. «Воин принимает ответственность за все свои действия, даже за самые пустяковые. Обычный человек занят своими мыслями и никогда не принимает ответственности за то, что он делает», — Жуков, каким он видится в исполнении Ульянова, несравненно больше своего прототипа, универсальнее.

Тему долга, ответственности и решительности он воплощает даже там, где играет лирику. Возьмем длинную и немногословную сцену из «Простой истории», которая предшествует обращенной к его герою почти издевательской реплике от Нонны Мордюковой: «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч! Но не орел». У ее героини по имени Саня своя правда, женская. Именно с этой правдой, похохатывая над «хорошим мужиком», вроде бы солидаризируется зритель. Но как же тонко, с каким пониманием сверхзадачи отыгрывает свое молчание артист, насколько филигранно интонирует, отвечая на «прощайте» темпераментной женщины: «Прощай, Саша».

Та легко считывает в его тоне раз и навсегда принятое решение уехать, после чего и бросает свое мстительное «не орел». «Когда человек выбирает путь воина, он становится полностью бодрствующим, в полной мере осознавая, что обычная жизнь навсегда оставлена позади» — про персонажей Ульянова лучше не скажешь: полностью бодрствующие. Процесс принятия трудных решений во имя задач, не всегда понятных окружающим, не прерывается у его героев никогда.

Даже в образе социально униженного генерала Чарноты из «Бега» он ни на мгновение не приостанавливает трансляцию внутреннего бодрствования. Вояка отставлен, но выходить из игры под названием «жизнь» не собирается — ни малейшей паники, никакой сдачи, все так же пьет, играет, разглагольствует, лицедействует и буянит. И всякий раз актер умудряется преподнести взбрык (зачастую алогичный) в качестве продукта сознательного и ответственного выбора. Тут ему есть где развернуться в плане эксцентрики: Михаил Александрович — образцовый выученик Вахтанговской школы.

Да-да, он умеет и так — весело, гротескно, изобретательно, как угодно. Михаил Ульянов — артист увлекающийся, воодушевленный нестандартной задачей. «А ты азартен, Парамоша!» — настолько внятно и осознанно обращается к персонажу Евгения Евстигнеева, что становится ясно: это — о себе самом. Себе удивляется, себя ритмически организует, настраивая на виртуозное сумасшествие, на каскад психологических, физиогномических и пластических трюков.

В фильме «Без свидетелей» Никиты Михалкова он демонстрирует нечто совсем уже вызывающее, гротескного монстра, словно в противовес своим же социально ответственным персонажам. Впрочем, можно воспринимать этого героя как сгусток вытесненных прежде — в угоду цензуре — негативных, но вполне типичных для человека свойств. Исполняя роль циничного драматурга Есенина в «Теме» Глеба Панфилова, артист точно так же шел на обострение, выворачивал натуру наизнанку. В театре имени Вахтангова, где он прослужил всю жизнь, подобных ролей было предостаточно, чего стоит один только Ричард III.

Ульянов являет собой редкий тип актера-исследователя. Ему интересны бездны и пропасти человеческой души, но не меньше он озабочен тем, чтобы познать свой исполнительский диапазон. Сыграл Дмитрия Карамазова в экранизации Ивана Пырьева и остался крайне недоволен собственной работой, которую тем не менее критика оценила высоко. «По мере движения своей драмы, — отмечал критик Александр Свободин, — герой Ульянова становится все более притягателен. Его инфантильность оборачивается наивностью в высоком смысле — жаждой доверия. Если человек откроет вам сердце и в сердце этом чистота, то как же вы, люди, можете не верить ему! Это так странно, так поразительно, так бесчеловечно, что, право же, можно перестать понимать все окружающее. Вот что играет Ульянов».

Совместно с Кириллом Лавровым он завершил трехсерийную ленту после смерти Пырьева, снискал зрительские похвалы, однако в самых жестких выражениях охарактеризовал свои недюжинные усилия. Здесь нет ни кокетства, ни самоедства, актер страстно интересуется технологией создания образа, его завораживает процесс превращения литературного текста в сценическое таинство или экранное жизнеподобие. Та же безупречность Воина помогала добиваться безусловных триумфов в «Председателе», «Освобождении», заставляя анализировать труд и свой, и коллег.

Ему не раз приходилось играть в театре и кино Ленина. Любопытно, что он категорически не принимал манеру Бориса Щукина, исполнившего роль пролетарского вождя в классической дилогии Михаила Ромма, полагал, что Борис Васильевич изобразил «блаженного мужичка». Станиславский придавал актерскому воображению особое значение. Ульянов в этом смысле один из лучших его последователей. Даже не вполне удачные, на чей-то вкус, эпизоды с участием Михаила Александровича радикально отличаются от неудач иных крупных мастеров. Всегда ощущаешь его кураж, отвагу, стремление прорваться от канонизированного содержания к чему-то новому и невиданному. Он бешено фантазирует даже тогда, когда показывает персонажа в режиме внешнего спокойствия.

В начале 80-х Юлий Райзман снимает Ульянова в «Частной жизни», где актер предстает в образе внезапно вытолкнутого на пенсию крупного советского промышленника, еще недавно директора серьезного производства. «Я не знаю, как жить», — исповедуется Сергей Никитич Абрикосов, и Ульянов ищет для хорошо знакомого ему социального типа свежие краски, ритмы, мотивы в этой быстро меняющейся реальности. Фильм получил все возможные премии в СССР, серьезные награды на Венецианском фестивале. Ульянов удостоился приза за лучшую мужскую роль. Выяснилось, что негромкая история про активного, сильного человека, внезапно оказавшегося не у дел, универсальна.

«Товарищ Абрикосов, не задавать вопросов!» — смеется над пенсионером бывший коллега, но тот снова и снова их задает, придумывая своему герою легкий интонационный сдвиг или виртуозно отыгрывая фирменную «зону молчания». Абрикосов лишился социальной значимости. Что осталось, кому он по-настоящему нужен? Ульянов словно рефлектирует по поводу собственного канонического персонажа, благо Райзман с готовностью потворствует исполнителю. «Конечно, у него имелось заранее принятое решение, но он выслушивал иную точку зрения, легко соглашался: «Попробуйте!» — так был свободен и так доверял актеру», — рассказывал Михаил Александрович впоследствии.

Георгий Товстоногов еще в 1971-м в программной статье «Поговорим о перевоплощении» выделил трех артистов нового типа и метко описал присущую им «качественно более совершенную манеру актерской игры»: «Стоит обратить внимание на то, что лучшие современные актеры почти не меняют своей внешности. Вы всегда сразу узнаете Е. Евстигнеева, О. Ефремова, М. Ульянова. Однако почти всякий раз вы встретите новый характер, новый образ. Создается он за счет иного способа мышления, иного темпоритма, иной природы чувств. Эти актеры великолепно чувствуют «условия игры», жанр спектакля. Естественно, что личное начало в таком случае ощутимее, яснее в искусстве актера. Неузнаваемость актера в спектакле, которая ценилась столь высоко еще в недавние времена, сильно упала в цене».

«Не уважаю храбрость взаймы», — говорит герой Ульянова в «Председателе», имея в виду выпивку, однако эти слова удачно характеризуют творческий метод и жизненную позицию артиста в целом. Чаще играл риск, преодоление и ответственное служение, реже, но столь же ярко — теневую сторону человеческой натуры, стараясь обнаружить, но не оправдать мотивы подлости, цинизма. И всегда в основе — личное усилие, индивидуальное опасное путешествие.

В производственной картине Владимира Басова «Битва в пути» он сыграл, возможно, первого своего «человека напряженного служения». Тот приезжает на большой завод и не может принять существующий там порядок вещей. «Митенька, — уговаривает испуганная его несговорчивостью жена, — но ведь работал же до тебя другой главный инженер, ничего не переворачивал, охотился, за реку на лыжах ходил, и все его хвалили».

Сегодня пресловутый принцип реальности возобладал, и отказ от простого мещанского счастья будет, пожалуй, приравнен к сумасшествию. Охотиться, мчаться на лыжах и снегоходах, плавать на яхтах, на худой конец, на круизных теплоходах — утвердившаяся, пусть и недостижимая для многих, социальная норма. «Нравиться всем» — самое надежное средство заработать.

И все же надо понимать: страна, такая, какая она есть, местами сытая и довольная, поднята из руин послевоенных лихолетий, обустроена персонажами Ульянова. Его герой из картины «Они были первыми» отвечал на вопрос руководителя-большевика «Куда же Вас направить, Алеша?», не задумываясь: «Куда нужнее». С этих слов начинается кинокарьера Михаила Александровича. Реплика задает как базовую тему, так и вектор его творческого развития.

А равно — нравственный ориентир, который в огромной и претендующей на очень многое стране всегда актуален.


Фото на анонсе:  Виктор Будан и Валентин Мастюков/Фотохроника ТАСС

Оставить свой комментарий
Вы действительно хотите удалить комментарий? Ваш комментарий удален Ошибка, попробуйте позже
Закрыть