Шесть «Знамен» разведчика Короткова

Обычно нелегалы столь высокого уровня становятся известны в лицо лишь спустя годы после смерти. Но фото нашего героя облетело весь мир. Это ведь он, 35-летний Александр Коротков, стоит за спиной фельдмаршала Кейтеля на знаменитом снимке, запечатлевшем, как немецкий военачальник в присутствии маршала Жукова и представителей войск союзников подписывает Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Лифт в разведку

«Если Кейтель выкинет какой-нибудь номер или откажется ставить свою подпись, ответишь головой», — напутствовал одного из своих лучших разведчиков заместитель наркома госбезопасности Иван Серов. Александру Короткову была поставлена задача обеспечить доставку немецкой делегации из Берлина в пригород Карлсхорст, где 8 мая 1945 года и была подписана капитуляция. Все прошло без неожиданностей. Разве что сам Коротков не удержался от жесткой иронии. Кейтелю и сопровождавшим его немецким офицерам он представился как обер-квартирмейстер маршала Жукова. Те безучастно кивнули. Если бы кто-нибудь из них знал, что еще в петровские времена в обязанности генерал-квартирмейстера русской армии входило помимо прочего и руководство разведкой, то они наверняка по-иному бы восприняли эту информацию. Ведь за этим человеком, державшим в руках нити антифашистской агентуры, гестапо охотилось всю войну.

На секретную службу Александр Коротков попал случайно и, скорее, вопреки обстоятельствам. Считается, например, что разведчик не должен выделяться из толпы. Не про него сказано. Рост метр восемьдесят пять (из-за этого и получил оперативный псевдоним «Длинный»), видный, спортивный, лицо благородное, запоминающееся — хоть в кино снимай. Происхождение тоже «подкачало»: отец — еще с дореволюционных времен крупный банковский работник. Да, с матерью они расстались еще до рождения Александра, но старший брат Павел воспитывался у родственников отца, виделся с ним, а ребята поддерживали очень тесные отношения. Так что влияние «чуждого элемента», пусть косвенное, вполне могло иметь место. Да еще и не комсомолец. Чем не информация к размышлению для вдумчивого кадровика?

Но все эти анкетные «минусы» перевесила теннисная ракетка. Александр увлекался спортом, вместе с братом играл в футбол на первом стадионе «Динамо» — утоптанной площадке в Орлово-Давыдовском переулке. Павел преуспел — стал многократным чемпионом СССР по футболу и хоккею с мячом, заслуженным мастером спорта. До поры до времени гонял мяч и Александр, но потом парня потянуло в спорт не для всех — в лаун-теннис, как его тогда называли. Тем более, отец приятеля работал сторожем на динамовском корте на Петровке, так что вход бесплатный, ракетки — тоже. 

И если в футбол рубились в основном милицейские оперативники и пожарные, то на теннисе иная публика: начальство с Лубянки. Когда кому-то не находилось партнера, к сетке выходил Александр или его приятель. Несколько раз Короткову даже выпало «спарринговать» с самим Генрихом Ягодой. Нередко его визави бывал и Вениамин Герсон, бывший секретарь Дзержинского, а еще — страстный болельщик и один из организаторов общества «Динамо». Парень ему приглянулся. А когда узнал, что у того за плечами техникум и в кармане диплом электромонтера, предложил работу на Лубянке. Механиком по лифтам. Зарплата приличная. И главное, Коротков в этом случае сможет официально выступать за ведомственное спортобщество.

Но служебный лифт, едва задержавшись на стадионе, поднялся к комсомольской работе, а потом еще выше — не просто в разведку, а в самый престижный иностранный отдел. Началась подготовка в нелегалы. Немецким с новичком занимался гамбургский докер-коммунист. Первым делом он выучил парня многоэтажному портовому мату — впоследствии очень пригодилось. А французский Александр штудировал под модные парижские песенки с очаровательной Марией Вильковыской, дочерью крупного советского торгпреда, юные годы проведшей за границей. Занятия шли настолько успешно, что молодые люди вскоре поженились. 

1933 год — первая зарубежная командировка. Советское руководство интересовалось техническими возможностями Германии. Чтобы обосновать интерес к этому вопросу, разведчику придумали легенду: поступить в Парижский радиотехнический институт. Первый блин вышел комом. Александр попытался завербовать молодого сотрудника французского генштаба, но неудачно: тот раскусил причины интереса к своей персоне. Пришлось срочно возвращаться в Москву.

«Литерное» дело

Вот уже несколько лет чекисты гонялись за своим бывшим коллегой Георгием Агабековым. Тот, знавший несколько языков, курировавший Персию, Афганистан и Египет, влегкую вербовавший как местных жителей, так и осевших в регионе эмигрантов-белогвардейцев, супермен, красавец и гордость Лубянки вдруг влюбился в 20-летнюю англичанку и переметнулся на Запад. Издал там книгу «ОГПУ: русский секретный террор». В результате арестовано более 400 человек, связанных с советскими спецслужбами, четверых приговорили к смертной казни. Агентурная сеть во многих странах разгромлена. Такое не прощают. 

«Литерное дело» (так назывались подобные операции) поручили Короткову. Разыграли как по нотам. Агент-армянин, соотечественник перебежчика, попросил его сбыть партию бриллиантов. Пришли в номер парижской гостиницы за товаром к турку-перекупщику. И тот, работавший на советскую разведку, вонзает нож меж ребер Агабекова. Рядом стоял Коротков, готовый при необходимости добить предателя...

Вскоре он получил еще одно «литерное» задание — обеспечить ликвидацию секретаря Троцкого Рудольфа Клемента, который также находился в Париже. Но если эпизод с Агабековым был из разряда «на войне как на войне», то история с вполне безобидным Клементом носила совсем другой характер. И, как полагает ветеран разведки Георгий Санников, после войны работавший под началом Короткова, этот случай не прошел для его шефа бесследно — на сердце осталась глубокая рана...

В конце 1938-го его отозвали в Москву. Вручили первый орден Красного Знамени. Всего же за свою карьеру он получит шесть таких орденов (в то время ни у кого не было больше), не считая других высоких наград, в том числе и зарубежных. Но это будет позже.

Басмачи ушли к фашистам

Над Европой уже витал запах предстоящей войны. Требовалось восстановить разрушенные после ежовских чисток связи с германской агентурой. Ранее Короткову удалось встретиться с Вилли Леманом — высокопоставленным офицером СС, работавшим на советскую разведку. Теперь следовало заняться организацией контактов с действующими и созданием новых антифашистских групп, позже известных как «Красная капелла». 

Особенно высоко командование оценило проведенную им операцию по доставке подпольщикам денег, инструкций и радиостанций. Причем самыми отчаянными по смелости и изобретательности стали встречи с агентами 22 и 24 июня 1941 года, когда войска СС уже блокировали советское посольство в Берлине. Провернуть это удалось благодаря приятельским отношениям, которые по совету Короткова заранее завязал советский дипломат Валентин Бережков с немецким начальником охраны здания посольства. Они часто обедали вместе, Бережков ссужал офицера деньгами. Как только Гитлер напал на СССР и выход в город сотрудникам посольства был закрыт, Бережков рассказал «приятелю», что один из дипломатов закрутил в городе роман — не выпустит ли господин офицер на прощальное свидание? В результате Короткову удалось снабдить агентов всем необходимым.

Через Болгарию и Турцию сотрудники посольства вернулись в Москву. Короткова назначают начальником германского отдела внешней разведки. Он готовит агентов для работы в тылу врага. Пытается наладить сотрудничество с союзной Англией: с ее территории в контролируемые фашистами районы было заброшено двадцать советских разведчиков, но никто из них на связь не вышел. Трудно было отделаться от мысли, что их кто-то выдал. 

Тем временем немецкая контрразведка вышла на след антифашистского подполья и в течение 1942 года практически полностью его уничтожила. Были казнены десятки человек, в том числе и Леман. Поток информации резко сократился. Чтобы хоть как-то его восполнить, Коротков не раз выезжал на фронт и, переодевшись офицером вермахта, внедрялся в среду только что захваченных или сдавшихся немцев.

Наступил 1943-й. Разгром фашистов под Сталинградом, контрнаступление по всем фронтам. Однако немцы заготовили операцию, которая могла существенно повлиять на ход войны. В нейтральном Афганистане началась подготовка вооруженного переворота, чтобы затем войти в войну на стороне Гитлера. Планировалось собрать и вооружить 30-тысячную армию басмачей, которая пройдет рейдом по союзным республикам Средней Азии. Однако благодаря на этот раз слаженным действиям советской и британской разведок фашистскую агентуру удалось выявить. Тех, кто был на территории СССР, ликвидировали, а сведения о находящихся в Афганистане немецких агентах передали правительству этой страны. В итоге замысел был сорван. С нашей стороны операцией руководил Александр Коротков. А в конце того же года ему поручили обеспечить безопасность «большой тройки» в Тегеране. Иран, находившийся под контролем стран антигитлеровской коалиции, зачистили от подозрительных лиц, причем Коротков лично узнал в лицо одного из агентов абвера, знакомого ему еще по Германии...

Берет-оберег

Как ни странно, самое опасное задание выпало не в годы войны, а значительно позже. 4 ноября 1956 года в столицу Венгрии вошли советские танки. В обстановке строжайшей секретности в город прибыла группа высокопоставленных сотрудников разведки во главе с председателем КГБ Иваном Серовым. Его правая рука — Александр Коротков — к тому времени тоже генерал. Для конспирации они были одеты в армейские шинели с полковничьими погонами. Задача: выявить и нейтрализовать руководителей мятежа. В курс обстановки их вводили посол в Венгрии Юрий Андропов и его помощник, будущий председатель КГБ Владимир Крючков. Стрельба на улицах велась так плотно, что порой передвигаться можно было только на бронетранспортере. Об одной такой вылазке автору рассказал ветеран разведки Георгий Санников, работавший под началом Короткова.

— Серов сидел рядом с водителем. А Коротков — на броне. С верхнего этажа какого-то здания по ним открыли огонь — позже выяснилось, что это подростки стреляли из ручного пулемета Дегтярева. Одна пуля через смотровую щель попала в голову водителю — мозг вылетел прямо на Серова. Генерал взял управление и вывел машину из-под огня. А Коротков обнаружил в своей шинели 12 пулевых отверстий. Сам же не получил ни царапины. Не иначе талисман спас: взятый в последний момент перед отъездом берет жены, он лежал в кармане простреленной шинели.

Группа получила задание нейтрализовать премьер-министра Имре Надя, «венгерского Горбачева», который фактически стал знаменем восстания. Вместе с несколькими сторонниками тот укрылся в здании посольства Югославии и вел переговоры о том, чтобы ему дали возможность уехать к Тито. 

Надя удалось хитростью выманить на улицу, затем силой усадить в машину (за эту часть отвечал Коротков) и вывезти в Румынию: как говорят, в багажнике авто, пользовавшегося дипломатической неприкосновенностью. 

Вернувшись, разведчик снова занялся «родным» германским направлением — был уполномоченным аппарата КГБ в ГДР. Руководство этой страны настолько высоко ценило заслуги Короткова в становлении своего государства, что внесло его, единственного иностранца, имя в эксклюзивное подарочное издание о республике, выпущенное к одному из юбилеев. При его участии создавалась и знаменитая Штази. С министром госбезопасности Эрихом Мильке он был настолько близок, что мог обратиться с любой просьбой.

— Однажды в Западном Берлине американцы, оповещенные предателем, взяли четверых наших сотрудников, — рассказывает Санников. — Коротков, как узнал, даже не стал информировать Москву — тут же позвонил Мильке. Спрашивает: «Не можешь ли арестовать четверых американцев?» На что тот ответил: «Почему только четверых? Мы арестуем всех, кто есть на нашей территории. Не уходи от телефона...» Через час Мильке сообщил: задержано 42 американца. Обменяли «всех на всех».

Нелепой и несправедливой кажется смерть разведчика. У него не сложились отношения с партийным выдвиженцем Александром Шелепиным, по настоянию Хрущева возглавившим КГБ в декабре 1958-го. Говорят, «железный Шурик», как за глаза называли его чекисты, ревновал к авторитету своего заместителя, постоянно подвергал сомнению его действия, не обращал внимания на рекомендации. Накануне одной из встреч в ожидании мрачных предчувствий сильно болело сердце. Но схватка с начальством не состоялась, и Коротков на радостях пошел поиграть в теннис со своим давним напарником Иваном Серовым. Завершить партию не удалось — разрыв аорты.

Рассказывают, что Шелепин на похороны не пришел, а прилетевший из Берлина Мильке сказал по этому поводу все, что думал, на русском устном. Это было в конце июня 1961 года, а в ноябре «железный Шурик» покинул Лубянку.