Воистину красна весна

«Какое утро!.. Окна открыты в тополь, и в нем золотисто-зелено. Тополь густой теперь, чуть пропускает солнце, на полу пятна-зайчики, а в тополе такой свет, сквозисто-зеленоватый, живой, — будто бы райский свет... Мы его сами делаем: берем в горстку пучок травы — только сжимать не нужно, а чуть-чуть щелки, — и смотрим через нее на солнце: вот он и райский свет! Такого никак не сделать, а только так, да еще через тополь, утром… только весенним утром, когда еще свежие листочки. Воздух в комнате легкий, майский, чуть будто ладанцем, — это от духового тополя, — с щекотным холодочком. Я не могу улежать в постели, вскакиваю на подоконник, звоню за ветки, — так все во мне играет!» — писал в «Лете Господнем» Иван Шмелев, ностальгически вспоминая один из дней Фоминой недели.

В нынешнем году Пасха у нас ранняя, апрельская, однако общее настроение, чувства русских, православных людей, характерные для этой поры, едва ли будут сильно отличаться от тех, что описаны Иваном Сергеевичем.

Русская горка

Святой равноапостольный князь Владимир после языческого новгородского восстания в конце X века принял мудрое, дальновидное решение: запретил принудительно крестить страну и народ. Отныне сперва проповедники готовили почву, разъясняя людям истинную веру, а уж потом проводили сам обряд. Это видно по исторической хронологии — Смоленск принял крещение только через двадцать три года после Новгорода. Православие охватывало Русь в течение более 100 лет. Зато врастало прочно, становилось подлинно народной религией.

Латиняне действовали иначе: обращали — якобы на путь истинный — одним махом, сообразуясь с приказом того или иного властителя. Их священники разъезжали по городам и весям с отрядами солдат и крестили не погружением — окроплением. Причем кропили не каждого в отдельности, а сразу целые толпы, чтобы побыстрее управиться. Затем всех объявляли христианами, и присланный церковник начинал собирать с них «десятину», напрочь искореняя прежние устои и обычаи.

Русская практика постепенного внедрения христианства имела совершенно иную специфику. Священник или монах, пришедший к людям с проповедью, жил и общался в их среде. Нередко сам был из вчерашних язычников, во всяком случае, смысл древних ритуалов понимал отменно. Поэтому нащупывал подход к будущей пастве крайне осторожно, бережно. С ходу отвергалось лишь то, что прямо противоречило Христовой вере и общественной морали. Остальное сохранялось, превращалось уже не в языческую, а чисто народную традицию. Так создавался неповторимый мир русского православия, строгого и проникновенного, направляющего всю сознательную жизнь человека, и при этом яркого, красочного, светлого — такого, в котором церковные каноны и обряды причудливо и в то же время органично переплетались с прежней национально-культурной основой. Один из примеров подобного симбиоза — празднование Красной горки.

Название появилось в глубокой древности. Горки-пригорки, будучи местами поклонения славянским божествам, первыми освобождались от снега, покрывались свежей травкой, а где-то и ранними цветочками. В общем, становились красными (красивыми), придавая дополнительный эффект празднику воскрешения живой природы.

Преданья старины глубокой

В дохристианский период на Красную горку было принято вспоминать умерших. Для них в домах накрывали столы, на могилах устраивали поминальные трапезы. И радостно встречали приход долгожданной весны.

С помощью магических ритуалов старались активизировать силы плодородия, жгли костры во славу Дажбога, особыми песнями приветствовали на рассвете солнце, кланялись ему хлебом и другими подношениями. Водили хороводы, которые также символизировали небесное обращение светила, являлись способом ему «помочь» и самим с ним «соединиться». Похожий смысл заключала в себе игра в горелки: «Гори-гори ясно, чтобы не погасло». Просили наши далекие предки у своих богов и дождя для будущего урожая. Если он шел (тем более с первой грозой!), то это воспринималось как очень хорошее предзнаменование, люди непременно умывались небесной водой. 

Весеннюю буйную энергию природы отождествляли с образом Ярилы, Яр-Хмеля — на Красную горку он пребывал в максимальной силе. По такому случаю молодые люди устраивали массовые пляски, игры. Выбирали суженых, планировали и справляли свадьбы. Считалось, что ребенок, зачатый в это время, вырастет сильным, здоровым, жизнерадостным. Да и родится он посреди зимы, когда нет надобности подолгу трудиться — урожай собран, продовольствия вдосталь. В разгар празднования парень намечал избранницу, будто бы в шутку обливая девушку водой. Но после такого знака внимания был обязан посвататься. Иначе — могли и побить. Для повзрослевших юношей и девиц не прийти на общие гулянья (а для родителей — не пустить туда своих чад) считалось неприличным, за подобное навешивали оскорбительные прозвища.

Молодоженов чествовали обрядом вьюнишника, похожим на всем известное колядование. Собирались большие группы парней и девчат, обходили деревни — свою и соседние. Под окнами пели вьюнишные песни, танцевали, а те, кто становились супругами, выносили им угощение. В других домах таких гостей просто-напросто одаривали крашеными яйцами. (Они — как символ возрождения жизни — тоже пришли к нам из далеких, дохристианских времен.) Вьюнишники несли особый смысл: поддерживали единство сельской и родовой общины, закрепляли правило, согласно коему семья — лишь часть ее.

Антипасха, или Фомина неделя

Казалось бы, что может быть общего между древнеславянской Красной горкой и православной Антипасхой, или Фоминой неделей... Греческая приставка «анти» в данном случае используется не для противопоставления, но в значении «подобная».

Согласно Священному Писанию, воскресший из мертвых Христос в день Пасхи, вечером, явился апостолам. Один из них, Фома, при этом отсутствовал, а узнав о произошедшем, заявил: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 25).

На восьмой день Спаситель вновь предстал перед учениками и предложил Фоме: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20: 27–28)

Праздник Антипасхи, таким образом, утверждение истинного Воскресения, явленный всем знак избавления от смерти вечной. В словах Христа к Фоме содержится предельно лаконичный, однако хорошо понятный для православных завет: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 29).

Заметим, что воскресенье у христиан считается первым днем недели и — одновременно — «восьмым». Семь дней Господь творил мир, а затем установил Царство Божие, где времени в обычном для нас смысле не существует. Так же следует понимать и Антипасху — «восьмой день» Пасхальной недели знаменует обновление мира Воскресением Христовым, чему Он дал свидетельство, явившись Фоме.

Очевидные параллели между великим пасхальным преображением и весенними метаморфозами еще в IV веке отметил св. Григорий Богослов: «Ныне весна естественная, весна духовная, весна для душ, весна для тел, весна видимая, весна невидимая; и о если бы мы сподобились ее там, прекрасно изменившись здесь, и обновленными прейдя в новую жизнь, о Христе Иисусе Господе нашем». Так что церковный праздник в начале Фоминой недели с древними ритуалами, совершавшимися в эту пору, сочетается вполне органично.

Опять же, шумные забавы, громкие песни, веселые танцы в период Поста Русской церковью отнюдь не приветствуются. На Светлой седмице также не стоит устраивать карнавалы — это время духовной, молитвенной радости. А на Красную горку не просто можно, но и нужно выпустить накопившийся пар: пой, пляши, веселись, сколь душе угодно. Обычаи народной культуры и православия тут снова поразительно удачно совпадают.

Делу венец

Весна — пора любви: молодая кровь вовсю играет, а работники ЗАГСов едва справляются со своими служебными обязанностями. В Великий пост и на Пасхальной неделе венчания исключены. Красная горка — первый день, когда они после долгого перерыва разрешаются. И неудивительно, что именно в это воскресенье особенно много свадеб. Языческий смысл давно забылся, а традиция наполнилась христианским содержанием.

Изменились за века и обряды поминовения усопших. Воскресение Христово дало надежду на спасение всем, кто обращался и обращается к Нему и за кого Ему молятся. Пасху — праздник жизни, победы над смертью — не следует совмещать с церемониями почитания тех, кто навсегда ушел от нас. В следующие выходные — другое дело. Установки, пришедшие из далекого прошлого и привнесенные православием, опять же идеально сходятся. Когда-то на Красную горку тоже красили яйца, но не в красный цвет, а в желтый и зеленый — они считались поминальными.

Кое-что дошло до нас и из языческих ритуалов. Например, привычка лить на могилу хмельные напитки, оставлять на ней еду, включая те же крашенки. Порой яйцо зарывали в могильную землю, стараясь привязать это действо к религиозным понятиям: использовалось псевдоправославное обозначение — «похристосоваться» с покойным (подробнее на эту тему — в номере «Своего» за май 2016-го).

Как бы то ни было, христианская вера и древняя народная культура в душе русского человека слились воедино, а Красная горка служит наглядным проявлением такого синтеза.

Православие наполнило праздник встречи весны новым, куда более емким и глубоким содержанием. А наше исконное понимание этих торжеств помогает сохранять и укреплять веру. У абсолютного большинства из нас она, разумеется, на порядок слабее, чем у св. апостола Фомы, который прошагал со своим свидетельством Воскресения тысячи километров, мучительно изнемогал, избивал ноги в кровь, а в конце земного пути принял за Христа мученический венец в Индии.

Однако других человеческих свойств и чувств мы в массе своей не лишены. Вполне способны видеть (и даже осязать собственными перстами), как на красных пригорках поверх мертвой, слежавшейся под снегом травы пробивается нежная зелень, проклевываются первые цветки мать-и-мачехи; как даже на пнях погибших деревьев появляется и тут же тянется ввысь новая поросль; как все вокруг пронизано, насыщено воскресающей Жизнью.

Приветливо щебечут птицы, жужжат исчезавшие на зиму насекомые, бурлит талая вода во вздувшихся ручьях и щедро поит землю, зазывно плещется в реках и озерах рыба. А где-то мелькают красочные русские сарафаны, звучат старинные песни-веснянки, кружатся хороводы, под задорный перезвон церковных колоколов родные и близкие поздравляют целующихся новобрачных.

Обычные весенние настроения прекрасны еще и тем, что помогают ощутить вселенскую, Пасхальную радость.