Святой Николай слышит тебя

Свято-Николаевское патриаршее подворье в итальянском городе Бари — величественный комплекс, очертаниями напоминающий древнерусский терем: храмы Николая и Спиридона, Дом паломника, уютный внутренний сад. Здесь же официальное представительство Московского патриархата, уникальный памятник архитектуры в редком псковско-новгородском стиле, монументальном и строгом. Кипит жизнь, звучит русская речь, то и дело слышно: «Отец Андрей решит, поможет, благословит!» Он, молодой, доброжелательный, и впрямь ни одну просьбу не оставляет без внимания.

С настоятелем подворья протоиереем Андреем БОЙЦОВЫМ «Свой» беседовал о духовном служении и частной жизни. 

СВОЙ: Есть понятие «призвание человека к сану». Как Вы оказались призванным? 
о. Андрей: Мое становление как личности — в подростковые годы — пришлось на вторую половину 1980-х. Менялась политика, шла перестройка, открылись небывалые свободы. Я рос в типичной семье простых советских служащих, но не скажу, что агрессивно-атеистической — все-таки бабушки по праздникам ходили в храм. Мое же обращение к вере произошло через чтение. 

СВОЙ: Начали изучать духовную литературу?
о. Андрей: Первый толчок — Достоевский. Благодарен советской школьной программе за то, что получил в руки «Преступление и наказание». Так увлекся, что прочитал все романы Федора Михайловича. Понял трагедию нашей родины и человека. В те годы стала доступной философская религиозная мысль, я открыл для себя труды Бердяева, Франка, Сергея Булгакова. К окончанию школы осилил Священное Писание и уже ощущал себя верующим, посещал храм. Господь же призывает всех по-разному, меня — так. Большинство людей приходит к Богу через страдания и искушения. Я же с серьезными проблемами не сталкивался: молодой перспективный старшеклассник с хорошей успеваемостью, строил разнообразные планы, мечтал конструировать двигатели для космических кораблей, одно время думал о военной карьере и о профессии адвоката — тоже. 

СВОЙ: Вы родом из Москвы?
о. Андрей: С Тверской земли, из небольшого городка, где расположена Калининская атомная станция. Хотите забавный эпизод? Я был комсоргом класса, правда, выборы проходили формально и цинично — никому тогда это не нужно было. Вот я сам себя и предложил, подумал, что пригодится для мирской жизни. В выпускном классе, когда твердо решил поступать в семинарию, пришел в райком сдать комсомольский билет. Молодые секретари, парень с девушкой, попросили: «Не ухудшай нам статистику, просто не считай себя комсомольцем и взносы не плати». Так я и сделал. Когда собрался уходить, они поинтересовались: «А ты буддист или кришнаит?» «Нет, — говорю, — православный». Их реакция меня насмешила: «Странно, примитивно как-то». 

Вступительные экзамены в семинарию мы сдавали в 1991-м, перед Преображением, а на Преображение, после литургии, объявили результаты. Радостный оттого, что принят, сел в электричку и отправился домой. По реакции попутчиков понял: что-то произошло. Случился августовский путч. 

СВОЙ: Конкуренцию Вам составляли, наверное, в основном дети священников?
о. Андрей: Ребят из потомственных церковных семей было немного. Истории абитуриентов похожи на мою — лучшие ученики, активисты, комсорги. Господь нас призвал. Я не думал о церковно-дипломатической карьере, не планировал устроиться в большом городе или за границей, хотел возвращать людей в лоно Церкви. Мы понимали, что коммунизм сильно исказил душу русского народа. Раньше в семинарии набирали курс в 20 человек, а в мой год взяли 200. Остро стояли кадровые проблемы: храмы возрождались, священников не хватало. 

СВОЙ: Как Вы оказались в Бари?
о. Андрей: Отчасти потому, что в семинарии помимо других языков выучил итальянский. Еще студентом работал в отделе внешних церковных связей по контактам с Римско-католической церковью. В качестве переводчика участвовал в приеме Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и митрополитом Кириллом делегации из Бари во главе с мэром города. Границы открылись, в Бари хлынул поток паломников, но им негде было исповедоваться и причащаться. Речь зашла о передаче Московскому патриархату храма в этом городе. Тогда верхний храм Святителя Николая отдали, а нижний — Спиридона Тримифунтского — остался за Зарубежной церковью. Промысел Божий в том, что, еще не будучи священником, я познакомился и с мэром, и с приором базилики. (Мощи cвятителя Николая — о нем наш журнал рассказывал в декабрьском номере за 2015 год — находятся в крипте базилики. — «СВОЙ».)

Дипломатическая работа оказалась интересной, но я мечтал о священстве. Уволился, вернулся в родную Тверь, где был рукоположен в сан, служил три года и никуда не собирался уезжать. Но меня вызвали на аудиенцию к митрополиту Кириллу, и он предложил отправиться в Неаполь организовывать общину: «Город — большой, университетский, нам нужен человек со знанием иностранных языков, который мог бы и лекцию прочитать, и представительствовать». Я пробыл там почти десять лет, с нуля строил общину, пробивал для нее помещение, находил благотворителей. Нам дали католический храм, где не было иконостаса, надо было привести интерьер в соответствие с нашими канонами. С Божьей помощью удалось. 

В 2011 году меня декретом из Неаполя  перевели в Бари. В то время была достигнута историческая договоренность Владимира Владимировича Путина и Сильвио Берлускони о возвращении России всего Свято-Николаевского патриаршего подворья. Мэрия Бари не хотела его ни отдавать, ни продавать. Решить вопрос оказалось возможным только на высшем уровне. Весь комплекс стал собственностью Российской Федерации и был передан в безвозмездное пользование Московской патриархии. Шло время, а муниципальные офисы мэрии, размещенные в здании, съезжать не торопились. Мне поручили заняться их отселением. 

Неаполь покидал с грустью, там все уже было сделано: церковь оформлена, создана большая дружная община — такой приход-семья, где все друг другу помогали, вместе ездили в паломничества. В Бари пришлось решать вопросы, которых священник вроде и не должен касаться: проведение тендеров, поиск спонсоров. Вникал в архитектурные премудрости, в строительные проблемы, в тонкости итальянского законодательства, ведь речь идет об охраняемом памятнике культуры. Постоянно общался с адвокатами, инженерами, архитекторами. Живем мы до сих пор в процессе реконструкции. Дом паломника открыли, год шли инженерные работы по замене электролиний, систем отопления и кондиционирования в верхнем храме, сейчас делают новый иконостас, паникадило, подсвечники, фрески — на них понадобится года два. В нижнем храме почти шесть десятилетий ремонта не было, проводка постоянно коротит. Опять нужно искать благотворителей, вникать в проекты, объявлять тендер. Хотелось бы общаться с прихожанами, исповедовать, служить, но здесь пока не такое место. Продолжается стройка. Тяжеловата паства. Любой батюшка, который восстанавливает церковь, за границей или в России, это подтвердит. 

СВОЙ: Почему Патриаршее подворье строилось всем Русским миром, а стало собственностью муниципалитета Бари? 
о. Андрей: Здание начали возводить при личном участии нашего последнего императора, царя-мученика Николая II. Он сделал первое пожертвование — 10 тысяч рублей. Средства на строительство собирала вся Россия: дважды в год, на Николу вешнего и Николу зимнего, в церквях устраивали тарелочный сбор. В 1911-м был куплен участок земли в пригороде Бари, где аристократы среди зелени парков возводили себе дворцы. Великая княгиня Елизавета Федоровна приезжала с инспекцией. Она же посоветовала заказать проект архитектору Алексею Щусеву — молодой зодчий уже прославился сооружением Марфо-Мариинской обители. В 1913-м заложили первый камень. Когда строительство завершалось, произошли трагические события — революция и Гражданская война. Паломников здесь уже не было, и грандиозное русское подворье перешло в собственность муниципалитета Бари. 

СВОЙ: Какова деятельность Вашего прихода и кто его составляет? 
о. Андрей: Община в Бари маленькая, несколько сот человек. Понятно, что есть неверующие, кто-то живет далеко, иные посещают храм редко. На службе — около 50 прихожан. Но город принимает большой поток паломников, окормлением которых я как представитель Патриаршего подворья занимаюсь, служу литургии в крипте, у мощей святителя Николая. Нужно поддерживать хорошие отношения с доминиканцами в базилике, чтобы они разрешали мне совершать богослужения. Приходится проявлять чудеса дипломатии и обхождения, что не так-то просто. 

СВОЙ: Пока ходила по подворью, видела детишек — совсем маленьких, с балалаечками, в платочках и кокошниках, они репетировали русский танец под «Калинку-малинку», а ребята постарше декламировали Пушкина... 
о. Андрей: У нас есть школа «Русская радуга» и ассоциации, выстраивающие мосты дружбы между Россией и Италией. Их силами готовятся разные акции: провожают Масленицу, сообща пекут куличи и красят яйца на Пасху. Торжественно отметили День Победы: начали с панихиды по усопшим воинам, потом — концерт, а в завершение — «Бессмертный полк». Россияне, кто волею судеб оказался в Бари, и те, кто здесь появился на свет, с портретами своих предков почтили память героев минутой молчания. Праздник проходил на нашем подворье. Лавры себе не приписываю, занимаются подготовкой активисты ассоциаций. Я же с детьми общаюсь на духовные темы, благословляю, служу молебны, иногда удается найти благотворителей на какие-то проекты.

СВОЙ: Одна из руководительниц ассоциации «Радуга» сказала, что их цель — сделать так, чтобы дети-билингвы (чаще всего папа — итальянец, мама — из России) говорили по-русски без акцента. 
о. Андрей: Конечно, мы стремимся сохранить русский язык чистым, с культурой, духовностью, что непросто: детишки общаются на нем вне среды его обитания, и если язык не учить, он теряется. Слава Богу, отцы-итальянцы позволяют приводить детей на подворье, где преподают не только русский язык и литературу, но и географию, историю России, основы иконописи, русские традиции. 

СВОЙ: Вы посещали многие вечера российского фестиваля «Летний сад искусств» и даже поддержали начинание — концерт колокольных звонов. 
о. Андрей: Фестиваль известный и любимый. Мы рады, что есть возможность прикоснуться к родной русской культуре. Дирекция международных программ под руководством Татьяны Шумовой привозит образцы серьезного и умного искусства. Мы уже привыкли, что на праздник Николы весеннего наши духовные литургические службы идут бок о бок с фестивальными вечерами. И это важно — ведь к Богу приходят и через искусство тоже. Особенно через такое классическое и настоящее, какое предлагает «Летний сад». Барийцы слушали прославленные церковные хоры, участвовали в интересных фольклорных концертах, видели все лучшие кинофильмы последних лет, причем их представляли режиссеры, композиторы или исполнители главных ролей. С особым нетерпением публика ждет встреч с солистами оперы Мариинского театра, до сих пор вспоминают приезд Валерия Гергиева. Новая инициатива на подворье, надеюсь, тоже станет традиционной — своими колоколами мы можем гордиться. Я как настоятель, как священник только поддерживаю дни русского искусства — они в помощь приходу. В глазах здешней общины и местных властей наше сотрудничество с фестивалем поднимает статус подворья, помогает в ежедневной работе, в контактах с муниципалитетом. 

СВОЙ: Паломников в Бари немало. Куда они идут? К Вам на подворье?
о. Андрей: В большинстве своем — в крипту. Все знают, что мощи покоятся в базилике. Я почти каждый день служу там молебны и общаюсь с приезжими. Больше половины ничего не слышали о Доме паломника, где можно остановиться, переночевать в уютной комнате с хорошей мебелью, потрапезничать. Не предполагают они и того, что в Бари есть Русская церковь. Пилигримы заходят в крипту и хорошо, если попадают на молебен, — тогда мы встречаемся, я им рассказываю о подворье. Но многие уезжают, так и не узнав. 

СВОЙ: Говорят, мощи в ближайшее время привезут в Москву. Это правда?
о. Андрей: Слухи — есть, подтвержденной информации — никакой. Попытки предпринимались, но ни разу не увенчались успехом. У барийцев установка — мощи никому не давать. Какие-то частички из Бари расходились в середине прошлого столетия. Тогда, в 1952-м, в базилике началась серьезная капитальная реставрация, и на некоторое время мощи доставали. То было единожды за почти 900 лет. Один богатый предприниматель, не буду называть имени, в год миллениума объявил в российских газетах о том, что добьется, чтобы мощи провезли по России. Он просто высказал мысль, но вызвал изрядный негатив в Бари. Люди выходили на улицы с плакатами, настоятель наш вынужден был объяснять, что инициатива не исходит от Церкви. При Патриархе Московском и всея Руси Алексии II готовился проект по привозу частички мощей в нашу страну, но даже на таком высоком уровне реализовать его не удалось. Сейчас тема вновь обсуждается, и надеюсь, что все получится. А пока приезжайте в Бари. А у кого нет такой возможности, оставайтесь спокойными — святитель Николай слышит все молитвы, даже когда мы находимся дома, в России.