Лестница в небо

2016-й, объявленный у нас Годом Греции, знаменателен юбилеями двух выдающихся религиозных деятелей, непосредственно связанных с русской миссией Святой Горы. Православный мир отметит 120-летие со дня рождения мыслителя, богослова, художника, архимандрита Софрония (Сахарова) — ученика одного из самых почитаемых святых XX века преподобного Силуана Афонского, чье 150-летие также приходится на этот год. Расскажем сегодня о первом из них.

Архимандрит Софроний обладал, по его словам, редкой в минувшем столетии привилегией: долгие годы жил в пустыне на Афоне — подобно древним святым, не заботившимся о пище и воде, обитавшим в таких местах, где и то, и другое было труднодоступно. Он скончался в 1993-м в возрасте 96 лет, дождавшись окончания «коммунистического» периода в России...

Будущий схиархимандрит родился в Москве 22 сентября 1896 года. Сергей Сахаров с детства увлекался живописью, подолгу, «часов не наблюдая», рисовал. Пережил серьезный религиозный кризис: через восемь лет активного приобщения к мистическим практикам Востока вдруг с ужасом обнаружил ущербность собственного духовного опыта. Все последующие годы жизни находился в чрезвычайном напряжении покаяния, в искании Вечного Бога.

После революций 1917-го оказался в эмиграции, во Франции, где продолжил заниматься живописью. Работы Сахарова выставлялись в престижных салонах, куда подобный допуск был лишь у признанных мастеров. Однако подлинного удовлетворения от искусства он не получал. Наконец решился прекратить занятия, ставшие основной страстью и содержанием его жизни, уехать на Афон и постричься в монахи. 

В 1925-м прибыл на Святую Гору, поселился в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре и в 1927 году принял постриг. 

Инок Софроний познакомился с преп. Силуаном в 1930-м, а через пять лет принял великую схиму — высшую степень монашеского посвящения, предполагающую всецелое отречение от мира, непрестанный пост и молитву. По смерти преп. Силуана ушел в Карулю — афонскую труднодоступную для людей пустыню. В общей сложности он был учеником преподобного восемь лет. И такой же срок прожил в пустыне, непосредственно усваивая в духовной борьбе с самим собой драгоценный опыт, полученный от наставника. 

В 1947 году о. Софроний покинул Афон. В Европе, исполняя завещание своего учителя, стал готовить к изданию его рукописи и столкнулся с тем, что они нуждаются в теологическом комментарии. На это ему указал богослов Владимир Лосский, сын знаменитого философа-интуитивиста. По мнению Владимира Николаевича, без предисловия и комментирования публиковать записки преп. Силуана не имело смысла, поскольку далеко не каждый способен понять ценность и силу сложных вещей, выраженных простыми словами. 

Так появилась на свет книга под скромным названием «Старец Силуан». Она переведена ныне на 22 языка, а в России выдержала более трех десятков переизданий. Этот труд изменил жизнь немалого числа людей — кому-то помог обратиться к истинной вере, а кого-то — под впечатлением от образа преп. Силуана — и вовсе сподвиг на монашество. Книга дает ответ на мучительный для многих вопрос — о возможности непротиворечивого сочетания науки и религии, философского дискурса и языка богословия, рациональных толкований и мистических откровений. 

Святых отцов архим. Софроний читал в оригинале, на греческом, одновременно интересовался и современной ему философской мыслью. Творчески осмыслял Бердяева, Франка, Канта и других авторов, писавших о личности, свободе, божественном начале в человеке, опыте богоборчества, литературе и искусстве. 

В 1959-м в Англии, в графстве Эссекс, недалеко от Лондона, архимандрит Софроний основал монастырь, где подвизались представители без малого двух десятков национальностей. 

Со всех концов земли к нему приезжали люди, ищущие духовного просвещения. В России пользуются большой популярностью его книги «Видеть Бога как Он есть», «Таинство христианской жизни», «О молитве», «Духовные беседы», «Письма в Россию», «Подвиг богопознания». 

К читателю он обращается в основном не с позиции учителя, но как один из современников, тонко чувствующий ритм эпохи и ее проблемы: «Я не боюсь серьезно ошибиться, предполагая, что в наше время миллионы людей самых различных пластов и национальностей живут в трагическом круге противоречий, в той или иной степени аналогичных моим». 

Решаясь писать о себе (что, в общем-то, не принято было в среде подвижников), объясняет свою позицию так: «Мой путь, мои опыты... раскрыли для меня трагизм положения миллионов людей, рассеянных по всему лицу Земли. Не исключена возможность, что моя исповедь, вернее — моя духовная автобиография, облегчит хотя бы некоторым из них поиск благоприятного решения в постигающих их испытаниях». 

С огромной любовью и состраданием, сочувствием к современному человеку он обнажает сокровенные тайны внутренней жизни святых. Раньше жития рассказывали о них, как о неких небожителях, избранниках, достичь уровня которых невозможно простым смертным. О. Софроний открыл новый жанр агиографии, позволяющий муки и борения подвижника представить более понятными, похожими на те, что может испытать любой из нас. Существенное отличие лишь в том, что святой идет до конца по пути к Богу, честно и жертвенно старается выполнить Его волю. 

На этой стезе его подстерегают опасности богоборчества и богооставленности, поэтому тема атеизма становится огромной духовной проблемой, требующей решения. Прежде, размышляя о страданиях людей, молясь за них с плачем, о. Софроний невольно допустил мысль: как же Бог взирает на все эти ужасы, если даже ему, простому человеку, невыносимо думать о них. И в его сердце прозвучал кроткий глас: «Разве ты распялся за них?» Этот ответ потряс мыслителя, вмиг осознавшего, что молитва за людей есть дар Бога, с ее помощью открывается отношение Господа к миру, что в бедах и несчастьях, войнах и других проявлениях зла основным виновником выступает человек, которому дана полная свобода самоопределения в земной жизни. 

Учитель, преп. Силуан, с темой богооставленности также столкнулся в начале своего духовного пути. После долгих молитв, не получив помощи, он подумал: «Бога умолить невозможно», и ум его погрузился во мрак одиночества. В таком состоянии будущий праведник вошел в храм. И вдруг увидел Христа, Который как бы передал ему Свое состояние. (Это именуется «обожением» и является главной целью трудов подвижника.) Он предпринял титанические усилия, чтобы удержать полученный дар, но не мог. Придя в изнеможение, обратился к Богу и получил ответ: гордые всегда страдают от злых сил. Старец в тот момент попросил Спасителя научить его смирению и услышал: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Получив такое извещение, преподобный осудил себя на адовы муки, истово каялся и одновременно укреплялся надеждой на спасение. Любая греховная мысль была опалена по приближении к его внутреннему аду. Отчаиваться преподобный себе не позволял. Он пришел к особому сознанию, схожему с мироощущением, описанным в Евангелии. При этом исчезает всякая вражда к кому бы то ни было, а главным мерилом душевного расположения (и даже более того — истинности, праведности жизни) является любовь к врагам — к тем, кто завидует, клевещет, ненавидит. На подобное великодушие способны только очень сильные духом. Обладая высшим даром — любовью, благодатью, познанием, — человек сострадает тем, кто лишен этих благ. 

Преп. Силуан выражал горячую заинтересованность в том, чтобы все люди воспринимались как единое многоличностное (многоипостасное) существо. Такой взгляд требует молитвы за весь мир и за каждого живущего или жившего когда-либо на земле. 

Архим. Софроний перенял молитву «за всего Адама» (за все человечество), но особенно усердно молился за Россию. В то время шла «холодная война», и за приверженность к Московскому патриархату там, вдали от Родины, можно было серьезно пострадать. Несмотря на гонения, вызванные объявленной им позицией, он всем проповедовал о том, что церковь в России — мученица. Тогда многие воспринимали Московский патриархат как часть государственной репрессивной машины. О. Софроний говорил: церковь в плену у атеистического, крайне враждебного к ней государства, поэтому дополнительные обвинения только на руку ее врагам. Особенно переживал о родной стране в годы Второй мировой войны: «Часами рыдал я в моих молитвах «о мире всего мира», больше же всего за Россию, за русский народ, которому грозила наибольшая опасность едва ли не полного уничтожения». 

В период противостояния двух мировых систем архим. Софроний чудом смог восемь раз посетить СССР. Прежде всего он видел не пафосный атеизм, не порушенные монастыри и не многочисленных маловеров из духовной среды, оказавшихся под сильнейшим государственным прессингом. Наблюдал саму суть тех событий и явлений: в крайнем унижении, подобном поруганию Христа на Голгофе, в России готовится воскресение церковной жизни. Он оказался прав: в XX столетии у нас появилось такое количество мучеников и святых, какого не дали и первые века гонения на христианство. 

Одной из главных тем его учения стала идея подлинного Бытия: человек должен не просто стать личностью в смысле социального самоопределения (это лишь начальная ступень к истинному самосознанию), но попытаться ощутить всю историческую жизнь человечества как свою собственную. Старец учил: «Наши страдания мы не должны делать нашими страданиями, а смотреть на них шире, как на часть страдания всего человечества. Не надо замыкаться на эгоизме: «Я бедный, я страдаю!» Но если мы посмотрим широко, то увидим, что тут же за стенкой кто-то еще больше страдает». Сознание человека в идеале может подняться до Божественного уровня. Однако для этого нужно иметь «евангельское сердце» — без смирения и любви все разговоры о богоподобии есть люциферианство. 

Особое внимание он обращал на искренность. Советовал быть честными и перед Богом, и перед самими собой, поскольку лицемерие стало частью душевного состояния нынешних поколений. Другая черта современности, грозящая остановить духовный рост, — материальное идолопоклонство, преклонение перед комфортом. Наиболее ценное свойство христианина — мужество и терпение в скорбях. Признак душевной деградации — отчаяние и саможаление. Путь православия — стремление к гармонии разума и сердца. Это ведет к подлинной, христианской любви и в то же время отличает нашу веру от восточных учений, а равно атеизма, в которых на первое место ставится разум, а чувства презираются как низшие психические функции. 

Православная молитва — не что иное, как наивысшее творчество, открытость Вечности, предстояние перед Лицом Спасителя. Кто научился столь сложному искусству, как правильная молитва, тот достиг совершенства. Преп. Силуан определял это краткой формулой: «Совершенные ничего не говорят от себя, но только то, что дает им Святой Дух». 

Все книги и духовные беседы о. Софрония — одно большое пособие по спасению души. Сам он до конца своих дней пребывал в непрестанном творческом поиске. Так, например, будучи 92 лет от роду, забирался на леса в строившемся монастыре и расписывал стены. Его иконы и фрески, а также чертежи и эмблемы в Эссексе являются произведениями высокого искусства, они вдохновляют современных художников. Архим. Софрония можно считать блестящим представителем Серебряного века, со многими деятелями которого он был лично знаком и в России, и в эмиграции. Подчеркивая, что христианство — вне времени и пространства, все-таки ощущал себя истинно русским человеком, представителем аристократической, интеллигентной среды. С большим волнением ожидал слова России и Русской церкви о своих трудах. В наши дни они с благодарностью принимают его наследие. Каждый год выходят новые книги, посвященные о. Софронию и его работам. 

Он скончался в день памяти преп. Сергия и Германа Валаамских (11 июля) — как и его учитель, старец Силуан, почивший в день, когда церковь поминает этих же святых (24 сентября). Сегодня на Валааме подвизается ближайший ученик и келейник архим. Софрония схиигумен Серафим (Барадель). Настоятель самого большого на острове скита Всех Святых о. Серафим принес в Россию традицию духовного наставничества, которую усвоил благодаря о. Софронию. Тот мечтал вернуться на Родину лично, но не сумел. Сюда он возвратился в лице своего преемника и в виде замечательных духовных творений.