Эй, встречай, с Победой поздравляй

«Ехал я из Берлина по дороге прямой, на попутных машинах ехал с фронта домой. Ехал мимо Варшавы, ехал мимо Орла — там, где русская слава все тропинки прошла» — фронтовики, впервые услышавшие эту песню уже спустя считанные месяцы после войны, не сомневались: слова к ней сочинил один из них. И пусть у многих бойцов возвращение к домашним очагам едва ли ассоциировалось с быстрым, задорным, плясовым, по сути, ритмом, общее настроение долгожданной, выстраданной радости было передано поразительно точно. 30 мая со дня рождения Льва Ошанина исполнится 105 лет.

Несравненный автор «военно-дорожной» лирики с началом Великой Отечественной, конечно же, рвался на передовую, однако с его чересчур слабым зрением это было просто невозможно. Несбывшиеся свои желания-стремления он с лихвой компенсировал сотнями удивительных, проникновенных строк и строф, которые послужили основой для песен и тем самым их обессмертили. И все же оперировать по отношению ко Льву Ивановичу термином «поэт-песенник» не то чтобы не вполне почтительно — скорее неверно. 

«Важно для судьбы песни, чтобы тройственное содружество поэт — композитор — артист было бы подлинным союзом творческих единомышленников», — таким образом он не столько даже определял собственное профессиональное кредо, сколько делился идеальным рецептом музыкально-лирического произведения малой формы. 

Казалось бы, это высказывание именитого мастера большим откровением не является. Действительно, лишь при наличии и гармоничном сочетании названных ингредиентов композиция будет, что называется, работать. Но вся штука в том, что далеко не каждому творцу, ступившему на тернистый песенный путь — будь то автор музыки, слов либо певец, — судьба дарует верных и адекватных по уровню дарования коллег. Великие триады появляются в истории нечасто.  

Ошанину в этом смысле повезло. Песни на его стихи исполняли лучшие советские артисты — от Марка Бернеса до Юрия Гуляева, от Эдиты Пьехи до Людмилы Зыкиной... А про дефицит композиторской составляющей и вовсе говорить излишне: со Львом Ивановичем почитал за честь сотрудничать едва ли не весь цвет отечественного музыкального искусства: Никита Богословский, Аркадий Островский, Оскар Фельцман, Марк Фрадкин, Эдуард Колмановский, Александра Пахмутова, Ян Френкель, Давид Тухманов... Всех не упомнишь и не перечислишь. 

В этом всеобщем стремлении создать нечто совместное с ним — автором «Гимна демократической молодежи мира», ориентированного на детвору шедевра «Пусть всегда будет солнце», песен «Я работаю волшебником», «А у нас во дворе есть девчонка одна» и многих других — нет ничего удивительного. Ведь он не просто генерировал тексты, превосходно расцвечивающие мелодико-гармоническую ткань, но был самым настоящим, крупным поэтом. В контексте наследия, оставленного Ошаниным, добавка-расшифровка «песенник» выглядит порой неуклюже. И дело здесь не в том, что за всю свою творческую деятельность он опубликовал в общей сложности более семидесяти сборников разнообразных сочинений. Статистические показатели сами по себе мало о чем говорят. 

Когда речь заходит о мастерах слова, которые прославились, завоевали любовь миллионов в основном благодаря песне, вольно или невольно закрадывается вопрос: а насколько состоятельны рифмованные строчки без музыкального обрамления, производят ли столь же внушительный эффект исключительно на бумаге? И нередко бывает так: сначала казавшееся безукоризненным, а затем разложенное по полочкам, разобранное на кусочки произведение утрачивает заложенную в нем мощь, притягательность. Не слыша голоса артиста, абстрагировавшись от созданной композитором мелодии, оставив перед глазами голый текст, мы зачастую бываем в подобных случаях разочарованы. Ибо он, лишенный звуковой подпитки, уже не выстреливает, не цепляет.

Так вот это — не про Ошанина. Если совершенно беспристрастно, открыв томик и на время позабыв о знакомых с детства мелодиях, вчитаться в строки «Песни о тревожной молодости», «Таежного вальса», «Школьной польки», то станет очевидным: эти стихи не ограничиваются ролью простой начинки для музыкальных композиций. Не говоря уже об известных каждому в нашей стране лирических образах, являющихся без преувеличения примерами большой поэзии:  

Издалека долго течет река Волга, // Течет река Волга — конца и края нет... // Среди хлебов спелых, среди снегов белых // Течет моя Волга, а мне семнадцать лет...

Или: 

Смерть не хочет щадить красоты — // Ни веселых, ни злых, ни крылатых, // Но встают у нее на пути
Люди в белых халатах...

Или:

Эх, дороги... Пыль да туман, // Холода, тревоги, да степной бурьян. // Снег ли, ветер вспомним, друзья. // Нам дороги эти позабыть нельзя. 

Не сказать, что выдающийся поэт по жизни был мягким человеком с покладистым характером. Сложная судьба научила ощетиниваться, держать удар — за 84 года, отпущенных свыше, Лев Иванович прошел очень длинный и тернистый путь, на котором познал все нюансы взаимодействия с обществом — от травли и доносов, связанных с социальным происхождением (отнюдь не рабоче-крестьянским), до признания на уровне первых лиц государства, а вместе с тем искренней народной любви. Но именно благодаря закаленному характеру лучшие стихотворения Ошанина столь честны, нравственны, естественны, а главное, внятны и доходчивы.

Сохранилось немало фотографий, где он предстает скромным человеком в неизменных очках с массивной роговой оправой. В качестве безошибочно узнаваемой детали к образу они присутствуют и на памятнике, установленном в 2003 году на набережной в Рыбинске, родном городе поэта. 

«Гляжу в тебя, Волга, — словно сообщает нам скульптура, — второй десяток лет». 

Фото на анонсе: Николай Ситников/РИА Новости