Шахматный демон

В последнее время о Михаиле Тале стали забывать. Увы, покрываются пылью любые, даже самые яркие портреты. А в 60–70-х годах минувшего столетия имя этого шахматиста было на слуху у всего мира. Он стремительным вихрем некогда ворвался в спокойное, академичное шахматное царство. И действовал так, как никто другой.

Уроженец Риги Миша Таль был редкостным вундеркиндом. Трех лет от роду уже читал, пятилетним — перемножал трехзначные числа. Пробежав глазами страницу текста, воспроизводил ее слово в слово. И тут война...

В июне 1941-го, через несколько дней после начала Великой Отечественной, семья Таля чудом, едва ли не на последнем спасительном поезде, уехала из столицы Латвийской ССР, куда стремительно надвигались германские части. 

В эвакуации мальчик пошел в школу. В первом классе проучился всего несколько дней. Учительница поняла, что там ему делать нечего, и перевела сразу в третий. В Ригу родители будущего чемпиона мира вернулись в 1945 году, после освобождения города от оккупации. В то время Мише было восемь. О шахматах он еще не помышлял. Получив аттестат о среднем образовании в 15 лет, поступил на философское отделение Рижского университета. Окончив вуз, преподавал литературу в школе. 

Что же касается самой умной на свете игры, то за шахматную доску он сел в десятилетнем возрасте, и это занятие сразу же его поглотило. В семнадцать стал чемпионом Латвии, а в 1957-м победил на первенстве СССР, которое неизменно собирало очень сильный состав участников. Через год 21-летний Таль доказал, что успех тот был вовсе не случайным, и снова выиграл союзный чемпионат. 

Он играл вопреки канонам, жертвуя налево и направо легкие и тяжелые фигуры, создавая на доске столь сложные, запутанные позиции, что многие его соперники были просто не в состоянии просчитать все возможные варианты. Нервничали, ошибались, останавливали часы. 

На вопрос, в чем красота шахмат, Михаил Нехемьевич как-то ответил: «Для многих моих коллег она заключается в торжестве логики. И я нередко добиваюсь цели с помощью здравого смысла, но все же больше ценю в шахматах триумф алогичности, иррациональности, абсурда». 

За молодым гроссмейстером с пылающим, почти демоническим взглядом — многие считали, что он гипнотизирует противников, — с нарастающей тревогой следил чемпион мира Михаил Ботвинник. Их встреча была уже не за горами.

В 1958-м Таль уверенно выигрывает межзональные соревнования, а затем — турнир претендентов, громя югослава Светозара Глигорича, исландца Фридрика Олафссона и представителя США Пала Бенко с одинаковым счетом — 3½:½. Ну а будущего чемпиона мира Роберта Фишера, слывшего тогда юным дарованием, он просто сметает со своего пути — 4:0! 

Наступает 1960 год — время самого высокого взлета Таля, его звездный час. Он приезжает в Москву на матч с чемпионом мира, ленинградцем Ботвинником. Искатель приключений — против шахматного классика. Ажиотаж в столице царит неописуемый: все пространство Тверского бульвара перед театром Пушкина, где проходит битва, заполнено людьми. Они с напряженным вниманием следят за большой демонстрационной доской, где отражаются перипетии борьбы двух незаурядных личностей, шахматных Моцарта и Сальери.

Те, что моложе, горячо болеют за 23-летнего претендента, представители старшего поколения переживают за чемпиона, которому скоро стукнет полтинник. Стоит отметить, что в ту пору шахматы в СССР по популярности не уступали футболу и хоккею. 

В первой партии Таль разгромил позицию соперника и одержал победу в характерном для него блестящем стиле. Потом последовала серия из четырех ничьих, и можно было предположить, что Ботвинник готовился к решающей схватке. Но в двух других партиях претендент увеличил отрыв до трех очков. Казалось, что он без труда добьет «старика».

Однако многоопытный шахматист вернул мечтательного молодого человека с небес на землю, заставил его капитулировать в следующих двух партиях. Впрочем, это был последний успех мэтра, и далее за доской безраздельно доминировал соискатель. Лимит матча, 24 партии, так и не был использован, ибо после 21-го поединка стало ясно: рижанин — восьмой чемпион мира, причем самый молодой в истории шахмат. Окончательный счет — 12½:8½ в его пользу. 

Многие считали, что и спустя год, в матче-реванше, у Ботвинника будет мало шансов. Кто-то даже полагал, что экс-чемпион мира вообще откажется от попытки остановить цунами по имени Таль. Но Михаил Моисеевич не думал сдаваться. Наоборот, рассердился — на себя, на соперника — и стал тщательно готовиться к новой схватке. 

Ну а тот, кто недавно снискал высший титул, легкомысленно, чисто по-королевски пребывал в эйфории. К тому же у него резко пошатнулось и без того далеко не богатырское здоровье. Он любил повеселиться, имел пристрастие к крепким напиткам, много и смачно курил. Разумеется, не прочь был поднять тост и за следующий успех. Но...

Матч-реванш начался с победы Ботвинника. В следующей партии Таль ответил блестящим маневром и сравнял счет. В третьей удача вновь улыбнулась экс-чемпиону. Затем последовала вереница из трех ничьих, после которой пошли результативные встречи. Однако явное преимущество было на стороне Ботвинника, выигравшего пять поединков и уступившего лишь в двух. После 13-й партии он вел с перевесом в четыре очка. У Таля мало что получалось, он выглядел непривычно скованным, неуверенным в себе. Соперник же играл просто великолепно. Уже почти никто не сомневался, что экс-чемпион мира вернет себе шахматную корону. 

Так и произошло. Второй матч между этими великими мастерами, как и первый, уложился в 21 партию. Правда, убедительную победу одержал на сей раз ленинградец — 13:8. 

Казалось, молодой и чрезвычайно талантливый рижанин еще не однажды будет претендовать на титул. Однако все его последующие попытки взойти на покоренную прежде вершину оказывались неудачными, во многом потому, что тяжелые недуги неуклонно подтачивали организм. За свою жизнь шахматист перенес двенадцать операций. Во время партий он часто глотал таблетки, чтобы унять боль. 

Таль вел себя предельно мужественно — не просто участвовал в турнирах, но отменно играл, поражая своих поклонников блистательными комбинациями. И — экстравагантными поступками. 

В начале 70-х ему предстояла сложнейшая операция по удалению больной почки. Михаил Нехемьевич чувствовал себя худо, и в редакции журнала «Шахматы в СССР» решили подстраховаться: на всякий случай подготовили некролог на смерть экс-чемпиона мира. К счастью, все обошлось. Когда он приехал в Москву и заглянул в редакцию, кто-то показал ему текст посмертного панегирика. Таль прочитал его, посмеялся, а потом долго шутил: «Я единственный человек на земле, читавший собственный некролог!»

Падения, увы, случались чаще, чем взлеты. Его взгляд уже редко горел, когда он склонялся над доской, просчитывая варианты. Гуляли разговоры, что Таль устал от шахмат. Мастер и впрямь устал, но больше от жизни, где надо постоянно бороться не столько с соперниками, сколько с обстоятельствами, недугами...

В последние годы он выглядел неважно. Однажды за границей его узнал и поприветствовал кто-то из знакомых.

— Спасибо! — сказал Таль.

— За что? — удивился прохожий.
— За то, что узнали меня, — грустно улыбнулся гроссмейстер. 

Михаил Таль чем-то напоминал, пожалуй, Владимира Высоцкого. Оба — яркие, талантливые, неповторимые. И тот, и другой сгорели до срока. Они, кстати, были знакомы. Помните у главного нашего барда: «Мы сыграли с Талем десять партий. В преферанс, в очко и на бильярде...»? Ну, не десять, конечно, а две — в шахматы — они действительно сыграли. Шахматист рассказывал, что во втором поединке пытался предложить Высоцкому ничью. Согласился ли артист? Неизвестно. 

В 1992 году, перед тем как лечь в больницу, из которой он уже не вышел, Таль участвовал в турнире по блицу в Москве и победил чемпиона мира Гарри Каспарова. Его глаза над шахматной доской вспыхнули в последний раз...

P.S. В 1980-е Михаилу Талю настоятельно предлагали уехать за границу — во Францию, Швейцарию, Израиль, Канаду — на постоянное жительство. Некоторое время он с женой и дочерью пытался обосноваться в Германии, где один из местных поклонников подарил ему дом. Но вскоре Таль затосковал и вернулся в родные пенаты. Он не представлял себе будущего без Родины, где были могилы родственников, жили близкие, друзья, почитатели. И просто не мог эмигрировать, считая это предательством.

***

Примечательно, что Михаил Таль умер через полгода после того, как его Родина, в ее прежнем, социалистическом виде, прекратила свое существование. Вскоре за тем уехала на постоянное жительство в Германию дочь гроссмейстера Жанна. И вот совсем недавно она заявила для прессы, что намерена покинуть Европейский союз и окончательно обосноваться в России. Интернет-журналу «Столетие» Жанна Михайловна, в частности, сообщила: «Мой папа был патриот до мозга костей...  Прожив долгое время в Германии — общаясь в основном среди коренных немцев и владея языком в совершенстве — и несколько лет в Латвии, могу с уверенностью сказать: в России я себя впервые с детства чувствую дома... Сейчас переломное время, когда каждый из нас стоит перед выбором. Да, сложно, но для нас это честь — жить в такое время. Это для нас — экзамен. На стойкость, на веру, на мужество».