Это было под Гангутом

Историческая и архитектурная достопримечательность Санкт-Петербурга Пантелеимоновская церковь XVIII века является памятником военно-морской славы России. Еще одно предназначение храма свидетельствует о том, что в день св. великомученика Пантелеимона, целителя и покровителя врачей, русские моряки одержали 305 лет назад знаменательную, записанную золотыми буквами в летопись Отечества победу.

Шла долгая, тяжелая Северная война. Под Полтавой погибла прежде считавшаяся непобедимой армия Карла XII. Тем не менее Швеция упрямо отказывалась признать поражение, заключить мир, уступить русским выход к Балтийскому морю. Ее флот по количеству и мощи боевых кораблей считался четвертым в Европе (после Англии, Франции, Нидерландов), а на Балтике, бесспорно, первенствовал.

Петр I рассчитывал на поддержку созданной им коалиции — Дании, Пруссии, Речи Посполитой, Саксонии. Повел наступление на шведские владения в Германии, планировал высадку войск на исконной территории врага. Союзники откровенно двурушничали. Пеклись лишь о собственных интересах, действовали вяло, пассивно, совместные операции всячески саботировали, срывали.

Вдобавок ко всему вмешались Англия, Австрия и Нидерланды, которые завязывали вокруг конфликта еще один узел интриг — под предлогом миротворчества. Фактически — подыгрывали шведам, стараясь прикрыть их, избавить от новых сокрушительных ударов.

В такой обстановке русским, как и практически всегда, приходилось рассчитывать только на собственные силы. Быстро строился Балтийский флот, сходили со стапелей корабли. Однако ставить все на карту в генеральном морском сражении, рисковать любимым детищем Петр не желал, выбрал более осторожную стратегию. Развернув наступление вдоль побережья Финляндии, продвигаясь все дальше на север, он надеялся таким образом подтолкнуть неприятеля к миру.

Летом 1714-го в море вышла флотилия генерал-адмирала Федора Апраксина: 99 легких галер и вспомогательных судов. Задача сводилась к обеспечению своих сухопутных сил. Флотилия должна была отвезти в Або подкрепления — 15 000 солдат. В походе участвовал и царь, «шаутбенахт Петр Михайлов».

Шведы решили воспользоваться собственным превосходством на море и разгромить караван. Как только суда Апраксина остановились в бухте Тверминне, у юго-восточного берега полуострова Гангут (Ханко), и началась высадка войск, появилась могучая эскадра адмирала Ваттранга: 15 линейных кораблей (на каждом от 50 до 74 орудий), 7 фрегатов, прамов, бомбардирских кораблей (от 18 до 30 пушек), с десяток легких плавсредств. Они зажали русских в бухте. С одной стороны встал, перекрыв прибрежный фарватер, отряд самого Ваттранга. С другой — 10 крупных кораблей под командованием вице-адмирала Лилье. Вступать в сражение было бы для наших самоубийством, шведы просто расстреляли бы вооруженные малокалиберными пушечками галеры. Прорываться пришлось бы под перекрестным огнем, с огромными потерями. Ваттранг и его подчиненные уже предвкушали победу.

Для спасения, казалось бы, обреченной флотилии Петр приказал строить волок через гангутский перешеек (шириной 2,5 км), оборудовать настилы, катки, чтобы галеры можно было перетащить с юго-восточного берега на северный. Действительно ли царь надеялся таким способом эвакуировать корабли, как утверждают историки? Сомнительно. Скорее — пытался перехитрить шведов.

Закупорить намеченный Петром коридор было очень легко, что и сделал Ваттранг. Он выслал к северному берегу отряд контр-адмирала Эреншельда: 18-пушечный прам «Элефант», 6 галер и 3 шхербота.

Есть основание предполагать, что царь Петр этим маневром с волоком отвлек внимание неприятеля, усыпил его бдительность, заставил разделить силы. Наши моряки дождались полного штиля, во время которого парусные гиганты оказались обездвиженными. Авангард командора Матвея Змаевича, состоявший из 20 гребных корабликов, ринулся на прорыв, обходя вражескую эскадру и держась вне досягаемости ее артиллерийского огня. За ним последовал второй отряд из 15 галер и скампавей. Ваттранг задергался, счел, что и остальная часть нашей флотилии будет пробиваться тем же курсом. Свои корабли он стал перемещать так, чтобы заблокировать русским путь к спасению. Но при этом открылся прибрежный фарватер, и Апраксин направил основные силы в распахнувшийся коридор.

Пока командование противника было занято собственными передвижениями, силясь все же не выпустить чужие суда из «западни», авангард Змаевича обогнул полуостров и запер в бухте отряд Эреншельда — тот самый, который караулил «волок».

27 июля (7 августа) 23 легких корабля русских ринулись в бой. В литературе утвердилась такая версия: пару атак шведам удалось отразить, и только третья стала успешной. Однако доктор исторических наук Павел Кротов убедительно показал: сражение было одно, зато упорное и жестокое. В нем участвовал царь Петр, возглавивший взятие неприятельских судов на абордаж, подавший офицерам и матросам пример личного мужества. В результате 10 шведских кораблей оказались захвачены, а опозорившийся Ваттранг предпочел увести эскадру.

Масштабы сражения по сравнению со многими другими историческими битвами были невелики: скандинавы потеряли 18-пушечный прам и 9 гребных судов. Крайне важно то, что Петр и его моряки мастерски переиграли шведскую эскадру, спасли флотилию и превратили, казалось бы неминуемое, поражение в успех — первую большую победу русского регулярного флота.

Ее торжественно праздновали и в Санкт-Петербурге, и по всей России. Для рабочих Партикулярной судоверфи государь построил у истоков Фонтанки часовню во имя св. великомученика Пантелеимона, поскольку Гангутское сражение случилось в день памяти святого целителя.

Для шведов то фиаско не стало сокрушительным, однако и преуменьшать значение Гангута несправедливо. Виктория отозвалась громким эхом на международной арене. Ненадежных союзников России ее морская победа не обрадовала, а переполошила, подхлестнув страхи, связанные с утверждением нашей страны на Балтике. Англия и вовсе принялась активно помогать шведам, опутывала их своей дипломатией, тайными интригами, лишь бы продолжали войну.

Русских моряков успех окрылил. Они осмелели, обрели уверенность в себе, стали совершать крейсерские походы, угрожая берегам Швеции, нарушали морские перевозки. Даже Карл XII, не так давно рвавшийся захватить Москву, стал понимать: войну пора заканчивать. Петр был не против.

В 1718 году для выработки мирного договора между Россией и Швецией открылся Аландский конгресс. Но при осаде одной из крепостей в Норвегии был убит Карл XII. По характеру раны сразу же возникли подозрения: пуля прилетела не из крепости, ее пустил кто-то из «своих», с близкого расстояния. Последующие события данную версию подтвердили.

В Стокгольме, по сути, произошел государственный переворот. Наследницей погибшего короля считалась его сестра Ульрика Элеонора, которую вынудили уступить престол мужу, Фридриху Гессенскому. Было упразднено самодержавие, власть перераспределялась в пользу парламента. А там у руля оказалась пробританская партия. Главный сторонник мира с Россией Георг Генрих фон Герц был схвачен, обвинен в измене и казнен. Переговоры сорвались.

Англия и Ганновер теперь уже официально вступили в союз с Швецией, а русских постарались оставить в международной изоляции. При посредничестве британцев наши вчерашние партнеры — Дания, Пруссия, Саксония с Польшей — заключили со шведами сепаратный мир.

К антироссийской коалиции примкнула Австрия. Король Речи Посполитой и саксонский курфюрст Август повел переговоры о союзе со Швецией и Австрией. В польском сейме уже зазвучали вовсю призывы отобрать у русских Смоленск, Киев, Левобережную Украину.

Но наша страна и с этими проблемами справилась, причем в одиночку, без союзников. Балтийский флот действовал все более решительно. В мае 1719-го отряд капитан-командора Яна Вангофта арестовал 13 шведских торговых судов. Эскадра капитана Наума Сенявина встретила возле острова Эзель неприятельский линейный корабль, фрегат и бригантину: атаковала и заставила сдаться. Балтийское море становилось русским.

В июле 1719-го наш флот высадил десанты в Швеции — 26 тыс. солдат. Они громили заводы, фермы, городки, появлялись в 15 км от Стокгольма. Штурмовать столицу не стали, просто показали — она досягаема.

В шведском правительстве и риксдаге после этих ударов становилось все больше образумившихся и протрезвевших. Скандинавский народ роптал: не пора ли мириться? В тот момент Англия сумела удержать Швецию от подобного шага, науськивала поднапрячься, сулила кредиты, непосредственную военную поддержку, заверяла, что не позволит Петру I повторить десанты. К тому же прислала флот, который вместе со шведским ходил по Балтике и обстреливал принадлежавшее русским побережье Эстонии (британские корабли опасались приближаться к крепостям, батареям и морским базам, порушили какие-то сараи и бани, и над этим зело потешались при царском дворе).

В 1720-м высадка наших десантов возобновилась. Чтобы воспрепятствовать ей, неприятельское командование выслало линейный корабль, 4 фрегата и 9 мелких судов под началом адмирала Шеблада. Причем прикрывала их еще одна эскадра, британская. Возле острова Гренгам шведы обнаружили состоявшую из мелких гребных суденышек флотилию князя Михаила Голицына: 52 малокалиберные пушки на всех. У противника было 156 орудий куда более солидного калибра. Русские притворились, что удирают. Шведы азартно устремились в погоню, растянулись, нарушив строй, и их заманили в узкий мелководный пролив.

Затем наши неожиданно для врага развернулись и бросились в атаку. При попытках маневрировать все фрегаты один за другим сели на мель, в жарком бою их взяли на абордаж. Избежал печальной участи только линейный корабль: бросив якорь, сумел развернуться на месте и ушел восвояси. Англичане благоразумно не полезли в пролив, им оставалось лишь любоваться со стороны, как русские штурмуют и берут в плен 4 фрегата новоиспеченных союзников.

После этой победы и очередных десантов на шведскую землю даже самые упорные сторонники войны в Стокгольме убедились: близка катастрофа. Переговоры возобновились, и 30 августа 1721 года был заключен Ништадтский мир. Россия получила все, чего добивалась: земли на Ладоге и Неве с Петербургом, Карелию и прилегающие финские районы, Эстляндию и Лифляндию. Твердо встала на берегах Балтийского моря, которые сама же отвоевала. А на месте Пантелеимоновской часовни Петр I повелел строить храм во имя того же святого, завершенный и освященный в 1722-м, ведь морская победа у острова Гренгам была одержана в тот же день, что и Гангутская, 27 июля (7 августа).

В наше время эта церковь, повторимся, является и православной святыней, и мемориалом воинской славы. К памятным знакам, посвященным сражениям у Гангута и Гренгама, в XX веке добавились символы героической обороны полуострова Ханко (тот же Гангут) в 1941-м.

Что ж, все справедливо, бойцы Великой Отечественной достойно продолжили традиции тех, кто сражался в Северной войне. Да и бились они, если вдуматься, за то же самое: за честь, славу и мир для родной страны, за то, чтобы Россия чувствовала себя на Балтике как дома, сохранив обретенное предками.