Ни эллина, ни иудея

Годы правления Александра III характерны не только выдающимися успехами в укреплении могущества России, но и достижениями в развитии культуры и науки. Профессор Московского университета, основатель Музея изящных искусств имени императора Александра III Иван Цветаев назвал Александра Александровича «державным покровителем наук и искусств», а художник и критик Александр Бенуа в своих воспоминаниях отметил: «Его слишком кратковременное царствование было... чрезвычайно значительным и благотворным. Оно подготовило расцвет русской культуры, который, начавшись еще при нем, продлится затем в течение всего царствования Николая II».

По оценке Сергея Дягилева, «Александра III можно числить среди лучших русских царей. Для русской культуры он был, может быть, вообще самым лучшим из русских монархов. Это при нем начался расцвет и русской литературы, и живописи, и музыки, и балета. Все, что потом прославило Россию, началось при Александре III». Политика монарха сводилась к сохранению и развитию российских основ, традиций, идеалов. В годы его царствования пробудилась та духовная самобытность, без которой невозможна культурно-историческая жизнь великого народа. «Народное самопознание, — писал П.П. Семёнов-Тян-Шанский, — обратилось на научное изучение той страны, в которой суждено было развиваться русскому народу».

При непосредственном участии императора в России была создана русская опера. Активно работало Русское императорское историческое общество. Было подготовлено создание русского национального театра во главе с драматургом Островским. Состоялось открытие Императорского исторического музея. Державной волей учреждено Императорское православное палестинское общество.

Историк В.О. Ключевский в речи на смерть императора отметил, что тот «покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное сознание».

Понимая значение культуры в многонациональном государстве, Александр III считал, что распространение искусства есть дело государственной важности». Особое внимание уделял возрождению национальных традиций, увековечению памяти российских государственных и общественных деятелей, ученых, писателей, поэтов и композиторов, внесших большой вклад в научное и культурное развитие России, эстетическое воспитание народа.

В круг его общения входили писатели, историки искусства, коллекционеры, живописцы, скульпторы, архитекторы, музыканты...

Среди них были люди разных национальностей, которые любили Россию и всю свою жизнь работали для нее.

Известный скульптор М.М. Антокольский (1842–1902) происходил из еврейской семьи. Император сделал немало для того, чтобы его скульптурные творения навсегда остались в сокровищницах Российского государства. Критик В.В. Стасов в одном из писем  Антокольскому уверял: «Государь всегда Вас любил и жаловал, всегда ставил выше других, всегда Вам давал заказы — да все какие! Самые важные и забористые — так будет и впереди».

В творениях Антокольского отразилась вся наша история от XI до XX века — от Ярослава Мудрого, Нестора, Ивана Грозного до Петра I, Екатерины II и Николая II. Скульптура «Царь Иоанн Васильевич Грозный» — одно из самых выдающихся произведений. Художник представил царя и всесильным деспотом, и глубоко страдающим человеком. 

«Вся душа моя, — признавался скульптор, — принадлежит той стране, где я родился и с которой свыкся... Вот почему все, что бы я ни сделал, будет результатом тех задушевных впечатлений, которыми Матушка Русь вскормила меня...»

Александр III приобрел у него работы «Христос перед судом народа», «Петр I», «Нестор-летописец», «Ермак», «Ярослав Мудрый». Александр Александрович и Мария Федоровна посещали мастерскую художника в Париже, а тот очень тепло отзывался об этих визитах,  произведших на него чрезвычайно благоприятное впечатление. 

Антокольский считал сюжеты и темы из русской истории главными в своем творчестве: «Моя мечта — на старости посвятить последние мои годы воспеванию великих людей русской истории. Главное — эпической. Этим я начал, этим хотел бы кончить».

Марк Матвеевич ценил русское искусство и верил в его будущее. «Велика моя надежда на нашу милую, но жестокую Россию. Хорошо она начала свое искусство, и я глубоко верю, что она скажет свое собственное, свежее слово... Но я иду еще дальше, я верю, что она подействует освежающе на других. Дорогá она мне тем, что старается понять человеческую душу, дух народа, его радости и горе, его настроение и стремления». Антокольский был убежден, что «потребность на искусство будет не только в Петербурге и в Москве», «искусство будет душевной потребностью всего русского народа». Утверждал, что «именно русскому искусству предстоит великая будущность». Хорошо понимая значимость для России спокойного и стабильного развития, резко критиковал те силы, которые раскачивали страну, звали к революции: «Бедствия, которые испытывает Россия, и их последствия падут на тех, кто создает разлад между престолом и его интеллигентными подданными, кто стал лжепророком, говорящим во имя народа, и на тех, на чьей совести лежат сотни тысяч невинных смертей», «за политические идеи ведется не менее отчаянная борьба, чем за идеи церковные. Надо быть слепым, чтобы не видеть, как элементы для подобной борьбы быстро растут...»

Велика была роль Александра III и в становлении искусства Карла Фаберже. В 1885-м император назначил его на должность придворного ювелира. «Он так и остался бы известным, как замечательный мастер и прекрасный художник, — писал английский исследователь Д. Буф, — тогда как назначение на такую должность дало ему возможность стать легендарным».

Будучи французом по происхождению, Фаберже настолько впитал русский дух, что, по его собственному признанию, чувствовал себя русским человеком. По словам Буфа, «...прежде всего он был русский, и русская культура тронула его так же сильно, как и всех работавших в России людей искусства, включая иностранцев, приезжающих сюда...».

Русский стиль заметен во многих распятиях и иконах, в большом количестве традиционных предметов, сделанных Фаберже.

Тонкий знаток высокого искусства, император по достоинству оценил талант мастера. Из пятидесяти двух пасхальных яиц, изготовленных Фаберже, тридцать два были исполнены по заказу Александра III для императрицы Марии Федоровны.

В 1885 году государь пожаловал Карлу Фаберже звание Поставщика императорского двора с правом изображения в своем фирменном знаке двуглавого орла. В 1890-м художник был назначен Оценщиком кабинета Его императорского величества. С изменением его статуса началась новая эпоха в ювелирном искусстве — эра императорских пасхальных яиц, продолжавшаяся более тридцати лет.

Ему предоставлялась полная свобода в выборе сюжета и в исполнении заказа. Он откликался на важнейшие события в жизни России. Одним из самых впечатляющих произведений стало пасхальное яйцо «Великий Сибирский железный путь». Под изысканной скорлупой таилась точная копия транссибирского экспресса.

По заказу императора было выполнено пасхальное яйцо «Память Азова», посвященное путешествию на Восток царских сыновей — наследника престола цесаревича Николая Александровича и великого князя Георгия Александровича. Крейсер «Память Азова» был назван в честь русского боевого корабля, первого в российской истории награжденного георгиевским кормовым флагом и вымпелом (за участие в Наваринском сражении).

Через два года после смерти Александра III Карл Фаберже в его память создал пасхальное яйцо под названием «Роза». Внутри него, покрытого синей эмалью, украшенного сапфирами и алмазами, находился сюрприз — шесть миниатюрных портретов Александра Александровича. Творение предназначалось императрице Марии Федоровне. Фаберже оставил потомкам еще одну ценную вещь, посвященную императору, — модель памятника П. Трубецкого, воздвигнутого на Знаменской площади. Яйцо было сделано из горного хрусталя, на вершине — из платины. Внутри помещалась выполненная из золота конная статуэтка Александра III.

В 1914 году Карл Фаберже лично вручил от имени Николая II (находившегося тогда в Ливадии) пасхальный подарок Марии Федоровне — яйцо «Гризайль» (известное также как «Екатерина Великая»). В письме сестре Александре в Лондон императрица назвала подарок шедевром, а самого Фаберже — «настоящим гением нашего времени». 

Пасхальное яйцо 1915 года, которое Николай II подарил своей матери, вдовствующей императрице, было связано с военной темой и деятельностью женщин Дома Романовых в организации Красного Креста. Внутри — раздвигающаяся рамка из перламутра с миниатюрными портретами дам — представительниц Императорской семьи, одетых в халаты сестер милосердия и ухаживающих за ранеными. 

Скромным подарком в духе военного времени стало пасхальное яйцо 1916-го, изображающее орден Святого Георгия, который был вручен Николаю II 25 октября 1915 года. Кресты  поднимались при нажатии двух кнопок, открывая миниатюрные портреты царя и его сына цесаревича Алексея. Это яйцо Марии Федоровне удалось вывезти за границу в 1919-м. 

Ярким представителем русского архитектурного искусства конца XIX века был художник, теоретик, академик Владимир Осипович Шервуд (1833–1897), автор проекта Исторического музея на Красной площади и часовни-памятника Военной Славы героям-гренадерам, погибшим под Плевной (в сквере у Политехнического музея в Москве). Англичанин по происхождению, внук некогда приехавшего в Россию иностранного специалиста. 

Отец художника был владельцем небольшой суконной фабрики в селе Истлеево Тамбовской губернии. Там и родился Владимир Шервуд. Его судьбу резко изменила трагическая смерть отца во время пожара. В возрасте восьми лет он попал в Московский сиротский дом, а затем в Сиротское межевое училище, по окончании которого был определен в Дворцовую (Кремлевскую) архитектурную школу. Окончив ее, Владимир Осипович становится портретистом.

После пребывания в течение пяти лет на родине предков, в Англии, Шервуд возвращается в Россию. Страна, которую искренне полюбил, становится для него настоящей Родиной. В 1872-м за серию портретов он получает звание академика. Шервуд серьезно занимается теорией искусства, в том числе искусства русского. Одушевляющая идея России проходит через все его последующее творчество. Он изучал прошлое государства, его тысячелетнюю историю. Разделял систему философских взглядов поздних славянофилов и почвенников — Н.Я. Данилевского, братьев Достоевских, Н.Н. Страхова. Частыми гостями в его доме были С.М. Соловьев, В.О.  Ключевский, И.Е. Забелин. 

Находился в переписке с П.И. Чайковским. Отрицая прогрессивность западной цивилизации, Владимир Осипович видел создание идеального общества на основе братства, любви и христианского милосердия. Возвращение к исходным началам русского искусства считал необходимым в построении общества будущего. Философские поиски привели его к убеждению: важнейшим видом русского искусства является архитектура. «Я бы желал сделать в архитектуре то, что сделал Глинка в музыке — возьмите все его произведения, романсы, танцы, хоры, квартеты и, наконец, оперу, вы увидите везде Глинку, и везде русскую музыку... Вот эта особенность, которую можно проследить во всех творениях Глинки, т.е. способ выражаться, и составляет стиль».

Владимир Осипович подарил России прекрасные памятники ее выдающимся деятелям: хирургу Пирогову в Москве, генералу Родецкому в Одессе, императору Александру II в Самаре... Некоторые из них дошли до наших дней. Труд Шервуда был по достоинству оценен императором, назначившим скульптору пожизненную пенсию.

Ключевский считал Русскую монархию «самой демократической из всех монархий», а философ В.Н. Ильин — и «самой прогрессивной». Россия ни в коей мере не была тюрьмой народов. Стремления монарха, писал Ильин, были направлены не только на материально-культурное обеспечение подданных, но и на обеспечение достижения ими «высокого духовно-религиозного идеала», источника «высоких культурно-творческих ценностей, которыми оправдана и отрадна человеческая жизнь на земле, та самая жизнь, которая по причине падшего состояния человеческой природы слишком часто склонна превращаться в ад».

Православная терпимость помогла самодержавию создать огромное государство — Российскую империю. В этом был залог дальнейшего развития страны и ее успехов. Д.И. Менделеев полагал: «Руководимые самодержавным единством и православной терпимостью, мы можем и должны выполнять многое из этого бесконечного, что предстоит миру еще совершить, чтобы приблизиться к идеалу общего блага».

Величайшие произведения русской культуры периода царствования Александра III — главное национальное достояние России и по сей день.