Александр МАТУСЕВИЧ

05.11.2021

Поставить спектакль в условиях пандемии с участием солистов мирового уровня и с минимальными затратами заработать на этом проекте возможно, если сделать его цифровым, рассказывает «Культуре» режиссер Дмитрий Отяковский, развивающий формат диджитал-оперы.

— Как бы вы объяснили читателям, что такое диджитал-опера?

— Если совсем упростить, цифровая опера — это те постановки, которые изначально рассчитаны на просмотр с экрана, а не в зале – в отличие от видеотрансляций происходящего на сцене. В своей лекции «Цифровая опера — парадокс пандемии или новый жанр?» я разделил диджитал в музыкальном театре на три категории: когда диджитал-технология используется как средство выразительности, как форма спектакля и как жанр. В первом случае — это использование цифровой эстетики в оффлайн-постановке, например видеопроекция на сцене, имитирующая видеозвонок или чат. Во втором — это постановка существующей оперы в онлайн-формате, например перенос действия оперы «Пир во время чумы» Цезаря Кюи в формат zoom-конференции. В третьем — создание нового произведения, изначально рассчитанного на цифровую дистрибуцию, например, оперы специально для премьеры в формате iOS-приложения.

— Мудрено. В своем анонсе, представляющем диджитал-оперу, вы используете термины «видеоблогинг», «летсплей», «донаты», «блокчейн», «стриминг», «мокьюментари» — ничего не понятно. Вы сознательно «распугиваете» старую гвардию оперных фанатов таким диковинным новоязом?

— Мне кажется, что в вопросе уже заключена некая «ловушка». Эта ловушка состоит в ложном противопоставлении интеллигентского и прогрессивного, традиционного и непонятного, старого и нового. Хотя на самом деле стремление познакомиться с чем-то новым, живой интерес к сегодняшним формам искусства — одна из черт истинной интеллигенции, а традиция, по известной цитате Густава Малера, это «передача огня, а не поклонение пеплу». Тем более что следование вкусам уже существующей аудитории — это элитаризация жанра, а нам хотелось бы привлечь в оперу новых зрителей.

— Новый просветительский цифровой проект, который вы делаете с Российским фондом культуры и Санкт-Петербургским международным культурным форумом «Культура онлайн», предлагает интернет-пользователям ряд цифровых спектаклей. У меня возникло ощущение, что это все же не опера, а некий симулякр.

— Прежде всего, давайте договоримся об определениях. Строго говоря, опера как жанр никогда не ограничивалась лишь спектаклями в театрах с колоннами. Как минимум, уже не первый год существуют концертные исполнения опер в филармонических залах, open-air постановки, видеотрансляции в кинотеатрах. Всё это является способами расшифровки музыкальной драматургии, заложенной автором в партитуру, и цифровая опера — лишь один из таких способов, не отменяющий остальные, а предлагающий еще один взгляд.

— Вы полагаете, что цифровое исполнение может конкурировать с живым оперным театром, дарить меломану аналогичные эмоции?

— Мне кажется, что «конкуренция» — не лучший термин. Ту же риторику использовали при появлении кинотеатров (которые «убьют» театры), музыкальных стриминг-сервисов (которые «нанесут непоправимый урон» правообладателям) и так далее. Те же виниловые пластинки, считавшиеся когда-то угрозой оперным театрам, стали значимой частью оперы как индустрии, позволив сохранить и пронести сквозь время голоса давно ушедших от нас певцов. Я бы ставил цифровую оперу на разные чаши весов не с исполнением оперы вживую, а с просмотром сериала на Netflix или компьютерной игрой, ведь в глобальной экономике внимания всё конкурирует со всем, не делая различий между жанрами.

— На фестивале Юрия Башмета в Сочи мне довелось слышать музыкальное сочинение, сгенерированное нейросетью. Если честно, впечатление нулевое: любопытно, что такое бывает, но эмоций по итогу никаких. Теперь нейросеть написала либретто к опере Евгения Войтенко, которую вы поставили. Что-то интересное получилось?

— Опера «Глоссарий 2.0» действительно частично написана нейросетью. А еще главную партию в ней исполнил google-переводчик. Либретто оперы состоит из четырех частей. Первая часть — это авторский текст, полностью написанный человеком. Вторая часть — выдержка из статьи «Пьетро ди Готтардо Гонзага» из Википедии, в которой понятие автора-человека размывается в пользу коллективного авторства множества анонимных пользователей. Третья часть написана нейросетью GPT-2 в несколько этапов. Сначала «исходником» для генерации текста послужила цитата Федора Глинки, затем текст, сгенерированный нейросетью, был загружен в качестве исходника для новой генерации текста, и так несколько раз подряд, постепенно замещая человеческое авторство компьютерным.

Четвертая часть либретто — это многократно повторенная «посмертная» цитата твиттер-бота tay от компании Microsoft, запущенного 23 марта 2016 года. Эта программа должна была отвечать пользователям, анализировать их ответы и снова отвечать, имитируя лексику 19-летней девушки. Всего за сутки tay возненавидела человечество. Ее первые сообщения в духе «Люди очень клевые» трансформировались в шовинистические хейт-спичи с депрессивно-мизантропическим настроением и ненормативной лексикой.

Через 16 часов компании Microsoft пришлось отключить tay и заморозить ее аккаунт. Через неделю во время внутреннего тестирования боту снова был случайно открыт доступ в онлайн, tay написала несколько твитов про наркотики, а затем ушла в бесконечный цикл повторения фразы, которую можно перевести как «Вы слишком быстро, пожалуйста, отдохните». После этого компания отключила tay навсегда.

Наш спектакль посвящается памяти tay и приглашает к дискуссии о цифровой этике, о том, должны ли мы наделять искусственный интеллект чувствами и возможностью творить, о романтике в эпоху наступившего киберпанка и о том, что снится голосу, отвечающему на запрос «Окей, гугл, пиццерия рядом».

— У вас уже много проектов в этом новом направлении — что лично вас увлекает в таком формате и в чем его преимущества и недостатки по сравнению с традиционными спектаклями?

— Мы с коллегами уже создали несколько интересных проектов. Фильм-оперу «Пир во время чумы», сделанную артистами из Германии, Италии, Франции и России во время первого карантина. Все средства, собранные во время премьеры были направлены на помощь оперным фрилансерам, оставшимся без работы во время пандемии. Второй проект — let’s play опера «Скупой рыцарь» в мире онлайн-игры «Сфера». Главную партию в нем исполнил выдающийся баритон Сергей Петрович Лейферкус, находившийся во время съёмок в Португалии. Два проекта появились на сцене питерского Эрмитажного театра: уже упомянутая опера «Глоссарий 2.0» и симфоническая сказка «Снежная королева» Рустама Сагдиева, говорящая с подростками на важные темы с помощью видеозахвата экранов смартфонов главных героев. Ещё мы создали два интерактивных проекта: AR-променад «Тихий город», позволяющий зрителю с помощью смартфона увидеть психоакустические аномалии и услышать, о чём поют реки Петербурга, а также «Грехопадение» — первую в мире оперу, написанную специально для премьеры в формате приложения дополненной реальности.

Недавно мы представили вниманию публики «Медею» — произведение в жанре dramma per musica, написанное по заказу Молодежного музыкально-пластического театра к открытию сезона. В производстве находится оперный веб-сериал «Маски» Георгия Федорова, где молодой композитор творчески осмыслил события последних лет в гротескном стиле, и deepfake-опера Александра Даргомыжского «Каменный гость», предлагающая представить как бы себя вел Дон-Жуан, имеющий доступ к Тиндеру. А прямо сейчас мы формируем образовательную программу «Лаборатории исследования цифровой оперы» для того, чтобы поделиться накопленным опытом: первые события образовательной программы прошли этим летом на «Тавриде» и в рамках фестиваля современной музыки reMusik.

Основными преимуществами цифровой оперы, особенно ярко проявившимися в пандемию, можно считать мгновенное преодоление любых географических границ, а следовательно — отсутствие расходов на переезды певцов и транспортировку декораций, возможность работы во время карантинных ограничений, но главное — абсолютно новая эстетика и средства выразительности. Например, в опере «Грехопадение» Рустама Сагдиева на либретто Даниила Хармса мы смогли создать сферическую сцену, так как в цифровом пространстве мы управляем всеми параметрами, включая силу гравитации. А представьте себе тетралогию Вагнера, с бюджетом и спецэффектами «Звёздных войн»? Или «Хованщину» в стиле «Игры престолов»? В этих новых средствах я нахожу источник вдохновения и возможность заинтересовать молодую аудиторию оперным искусством.

— Вы ведь ставили оперы вживую? Каково ваше эстетическое кредо? Вы сторонник активного режиссерского вторжения в партитуру или настроены более мирно?

— Да, я ставил спектакли в Эрмитажном и Мариинском театрах, на фестивалях «Опера — всем», «День Русской музыки», «Игры с классикой», на столичных и региональных площадках. Среди прочего, конечно, были и режиссёрские трактовки, интерпретирующие классические сюжеты в современных реалиях, но если говорить о том, что мне на самом деле интересно — то это постановки опер, написанных нашими современниками. Из тридцати моих постановок более половины — это оперы, написанные ныне живущими композиторами, а почти треть — мировые премьеры, то есть оперы, специально написанные по заказу театров. Эпоха интерпретационного театра постепенно проходит, и я надеюсь, что по мере того, как постмодерн сменяется метамодерном, следующим оперным мейнстримом станет создание новых партитур.

— Современная опера — сочиненная нашими современниками, ныне живущими композиторами, — пользуется несравнимо меньшим вниманием со стороны публики, нежели классика. Как вы думаете почему? И каковы перспективы жанра в целом — он выживет?

— Оперу хоронят последние лет четыреста — с того самого момента, как она родилась. И да, на оперу современного композитора, наверное, сегодня приходит меньше зрителей, чем на «Травиату». Но вот в чем загвоздка — «Травиата» ведь тоже когда-то была современной оперой. И причем очень скандальной — возмущение общества из-за куртизанки на сцене было посерьезнее, чем сегодня от переодеваний певцов в современную одежду. «Весна священная» Стравинского — еще один хороший пример того, как считающееся сегодня классическим образцом искусства произведение когда-то было разгромлено критикой. При всей их эстетической непохожести, партитуры Леонида Десятникова, Дмитрия Курляндского, Александра Маноцкова, Ильи Демуцкого, Сергея Невского, Сергея Баневича, Бориса Филановского являются настоящими шедеврами. Когда-нибудь оперу «Дети Розенталя» будут изучать в консерваториях, забыв скандальный флер премьеры.

— Проект «Культура онлайн» нацелен на знакомство с новыми интернет-форматами. Вам не кажется, что подобного вокруг нас сегодня и так очень много, и пора уже задуматься о сохранении привычных форматов, которые мы стремительно теряем?

— Я очень благодарен порталу «Культура онлайн», так как он дает площадку новому, зарождающемуся у нас на глазах искусству. Безусловно, большая часть контента была создана в цифровом виде из-за карантинных ограничений, но те, кто подошел к делу основательно и нашел новые средства выразительности, новые возможности развития своих видов искусств, — продолжат создавать диджитал-проекты и после снятия всех ограничений.

При этом интернет-форматы служат скорее бесплатной рекламой форматам привычным, как, например, видеотрансляции спектаклей не становятся причиной снижения зрительского интереса. Наоборот, увидев достойную постановку в соцсетях, любители оперы начинают покупать больше билетов в театры, создающие интересные спектакли.

Фотографии предоставлены пресс-службой Санкт-Петербургского международного культурного форума.