Режиссером этой оперы, которую считают не самой удачной работой великого композитора, выступил начальник Управления президента РФ по общественным проектам Сергей Новиков, для которого это не первый опыт работы в театре. Удалось ли постановке снять приклеившийся ярлык и впечатлить публику?

Раритетная опера самого популярного русского композитора не только редкий, но и весьма мимолетный гость на театральной сцене: спектакль по ней, как правило, не живет долго. После премьерных показов, на которые собираются меломаны и фанаты оперы, с каждым разом заполнять зрительный зал все труднее. Помню полупустой Большой театр в сезоне 1999-2000 года: после весенней премьеры уже осенью и зимой на «Опричника» не ходили, и он очень скоро выпал из репертуара. Не намного больше повезло и мариинской версии образца 2015 года, поставленной Виктором Высоцким.

Что же не так с этой оперой? Ведь в Большом был роскошный исторический спектакль Ирины Молостовой — в шубах и кокошниках, как любит публика, да и пели очень крепко. А в Мариинке и вовсе устроили современный динамичный перформанс в стилистике мюзиклового шоу, вокальные работы в котором также были довольно удачны.

Но проблем, действительно, у «Опричника» хватает. Это и многословное либретто с надуманной драматургией, написанное самим композитором. И несоответствие лирико-патетической природы дарования Чайковского рамкам народно-бытовой исторической драмы. На этом поле композитор пытается тягаться силами с представителями «Могучей кучки» (прежде всего Мусоргским и Римским-Корсаковым). И всякий раз, — а помимо «Опричника» были еще «Воевода» и «Чародейка», — он проигрывает. Это и прямые заимствования музыки из первого оперного опыта Петра Ильича, нелюбимого им и сожженного в приступе перфекционизма «Воеводы». Литературные основы «Воеводы» и «Опричника» (пьеса Островского и трагедия Лажечникова) совершенно разные по накалу страстей, поэтому перенос музыки «из другой оперы» не лучшим образом сказался на цельности и драматургической завершенности последнего.

Зритель, конечно, как правило, не знает этих нюансов, но чувствует, что опера далека от совершенства, и быстро теряет интерес.

Решив, несмотря на все «но», обратиться к этой опере, в Михайловском начали с главного — с музыкальной редакции. Маэстро Александр Соловьев, лишь в декабре 2020-го назначенный главным дирижером театра, здорово сократил партитуру, убрав избыточные повторы и драматургически переосмыслив некоторые фрагменты. Например, второй акт спектакля открывается симфоническим антрактом, который сделали из танцевальной музыки а-ля рюс. Надо отдать должное маэстро, реновация осуществлена мастерски, а может быть, даже талантливо: партитура обрела динамизм и большую логичность, а значит убедительность, и заиграла красками.

Поначалу звучавший лишь бойко и сочно оркестр прибавлял с каждой картиной — но не в звучности, которая лишь заглушила бы пение, а в силе эмоционального посыла, играя все ярче и экспрессивнее. Уже в третьей картине, где главный герой оперы Андрей Морозов вопреки воле матери-боярыни вступает в ряды опричников и произносит страшную клятву, Соловьев сумел достичь такого накала выразительности, что заставил подумать: а ведь захватывающая музыка на самом деле в «Опричнике»! Немало сил вложил дирижер в то, чтобы подчеркнуть невероятную лирическую выразительность мелодики Петра Ильича, высветить глубину его драматического пафоса.

И с вокалистами тоже Соловьев поработал на славу. Четкость дикции, при которой понятно каждое слово, — редкое явление в опере, но именно его мы наблюдали на премьере в Петербурге. Между сценой и оркестровой ямой был выстроен прекрасный баланс: маэстро ни разу не заглушил ни одного певца, никто не форсировал и не надрывался.

Красотой тембра и лирической задушевностью порадовала сопрано Валентина Феденёва (Наталья). Весомый и масштабный образ сумела создать меццо Екатерина Егорова — ее боярыня Морозова, наверное, и есть самый главный персонаж опричной драмы. Хороши были и два «варяга» из «Геликона»: мощный и колоритный в своем злодействе Вязьминский — бас Алексей Тихомиров, — и здорово выросший профессионально тенор Иван Гынгазов — новоявленный опричник Андрей, чья партия легла певцу на голос идеально. Лишь гендерная уступка в партии Басманова показалась неуместной: на роль молодого боярина предпочли взять контратенора Вадима Волкова, чье резковатое сопрановое звучание искажало характер героя, которому предусмотренные композитором томные краски женского контральто были бы куда нужнее.

Словом, михайловская премьера впечатлила своим музыкальным решением — повеяло доброй старой оперой, где драма раскрывалась главным образом в пении и игре оркестра. Все прочее обедни не испортило, но не выглядело столь гармонично.

Историческую драму про бесчинства опричной рати самодержца позвали сделать чиновника из Администрации президента: ход воистину не то Эзопов, не то Мефистофелев. Сергей Новиков — госуправленец высокого ранга с музыкальным образованием, — не первый раз берется за оперную режиссуру. На его счету, например, постановка «Русалки» в Концертном зале им.Чайковского Московской филармонии и «Иоланты» в «Геликон-опере», а также выигранный режиссерский конкурс «Нано-опера». В отличие от своих прежних опытов, «Опричника» он решил делать традиционно — без придумывания новых смыслов, переиначивания сюжета и мотивов персонажей, путешествий во времени и прочих модных «добродетелей». Тем самым, безусловно, он ступил на рискованную территорию: ведь поставить спектакль без эпатажа, традиционно, но интересно — дело архисложное. Тут надо и фантазию проявить, и с актерами поработать, и умудриться не впасть в дурновкусие. Режиссер, кажется, очень старался все это выполнить. Особенно удались ему сцена клятвы опричника, сработанная остро и музыкально, и финал. В трагической развязке на свадебном пиру между гостями словно золоченый тарантул или скорпион, безмолвно блуждал кровожадный царь в парчовом облачении (его роль сыграл Алексей Афанасьев). Хуже режиссеру удались первые картины — статичные и скучные, которые он напрасно пытался разнообразить рядом весьма бесполезных действий главных героев. Так, например, в одной из картин Андрей сначала собирает лестницу из кольев ограды, а потом разбирает ее обратно на деревяшки.

Проблемой для спектакля стала и реалистическая сценография Александра Купаляна. Роскошные исторические костюмы, реквизит, передающий дух эпохи, и декорации старорусских интерьеров вступали в визуальное противоречие с видеоартом, заменившим масштабные рисованные задники и занавесы. Особенно фальшь чувствовалась в первой части представления. В процессе спектакля, когда проявились другие его достоинства, прежде всего музыкальные, эта неловкость ушла в тень и к концу вечера практически забылась.

Фотографии предоставлены пресс-службой Михайловского театра