Анна ЧУЖКОВА

23.02.2013

В «Русском духовном театре «Глас» представляют премьеру — спектакль по мотивам лирики Николая Рубцова.

Слишком современен, чтобы стать классикой, слишком старомоден, чтобы быть на слуху — Рубцов не воспевал власть Советов, не шел в ногу с шестидесятниками. Вместо свободолюбивого пафоса — простая деревенская лирика. Мировоззренческий кризис, сплотивший поколение, верующего поэта обошел стороной, а модернистский эксперимент с формой Рубцову заменяла певучесть слога.

Этой самой мелодикой наполнен спектакль театра «Глас» «Николай Рубцов» (режиссеры Никита Астахов и Татьяна Белевич), посвященный незаслуженно забытому сегодня поэту. И в популярных («Я буду долго гнать велосипед», «В горнице моей светло», «В минуты музыки печальной»), и в менее известных песнях пронзительно звучит судьба самого Рубцова.

Мизансцены выстроены, как старые фотоснимки, и освещаются яркими вспышками. Вот маленький Коля (Дмитрий Швецов) с семьей, которая неумолимо редеет: уходят сестры, брат, отец (Лев Павлов), мать (Лариса Хорошилова)... «Как много желтых снимков на Руси в такой простой и бережной оправе!» Черно-белые фотографии украшают декорацию в виде деревянной стены сельского дома с многочисленными полочками. На них — сухоцветы, иконы, книги, кувшины и лампадки. За стеной высится огромное колесо. Из Архангельской области — на Вологодчину, из отчего дома — в казенный детский. Служба на флоте и путешествие в Сибирь. Жизнь Рубцова оказалась извилистой дорогой. Колесо везло прочь из родных краев, но делало круг и вновь возвращалось к могиле матери.

Актеры пропоют, как дорожную песню, судьбу поэта под гитару и гармонь, очень искренне и очень по-русски. Диапазон — от разухабистой пляски до тихого исповедального признания в любви к родине. Оживают почти забытые теперь слова: дожинки, овин, горница (не просто комната, а символ первой христианской церкви — напоминают артисты). Сменяются лица (здесь почти нет ролей как таковых) и эпохи. Вприпрыжку проскачет по сцене детство с барабаном на шее и изумрудным раскрасом ветрянки. Юношеские мечты пройдутся нетрезвой моряцкой походкой. Зарябят тельняшки, и сменят буги-вуги «ужасный рок-энд-ролл». Поступление в Литинститут, и вот уже озорная ватага сокурсников празднует издание первого поэтического сборника Рубцова и сочиняет музыку на его стихи. Даже сварливая соседка, ругающаяся на шум, и та подпевает «Я буду долго гнать велосипед», а комендант в общежитии вместо того, чтобы сделать выговор и разогнать студенческую гулянку, просит у поэта автограф. Вот оно — искушение славой.

В калейдоскопе «блистательной судьбы» картины из жизни рифмуются, как строки: «мимо могильных плит, мимо церковных рам, мимо семейных драм…» Из спектакля мы не узнаем, из какого сора росли стихи: ни про алкоголизм, ни про ужасный конец Рубцова, дважды предсказанный лирой. Услышим лишь, что он погиб от рук любимой женщины, на Крещение. И романтический таинственный флер застелет безобразие земной жизни. Он все же «чист душою», и щемящая, полная духа и любви поэзия станет апологией Николая Рубцова.