Таких берут в космонавты
11.04.2020
Пока некоторые испытывают экзистенциальный кризис в самоизоляции или пытаются будировать провидение и власть, пренебрегая мерами безопасности, есть люди, которые просто идут туда, где другим нужна помощь.
Пять женщин за общим столом. Возраст — от 23 до 48. Они не родственницы, но режима самоизоляции не нарушают. Под подбородком — маски, на волосах — одноразовые шапочки, поверх кроссовок — бахилы. Резиновые перчатки выбросили, потом наденут новые. Они волонтерки в больнице, куда со всего города скорые везут и везут тяжелобольных. За столом нет ни одного парня, поэтому феминитив вполне уместен. Парней не хватает: практически каждый день в чате координаторов в «вотсапе» координаторки взывают: «Ребята! Честно, последний рывок! Без вас не справляемся!». Не перевелись еще мужчины на земле русской: парни находятся. Но женщин больше.
Волонтерки сидят на телефоне, заполняют таблицы в Exсel, распределяют пожертвованные благотворителями обеды для персонала, моют после косметического ремонта палаты, которые завтра станут очередным инфекционным отделением, развозят между корпусами тележки с передачами больным от родственников. Из-за карантина родные не могут навестить больных в палате, отнести им сок и апельсины: больница «ковидная». Впрочем, и другие больницы сейчас тоже закрыли посещение.
Волонтерки могут довезти передачи до входа в инфекционный корпус. Там из стоящих в холле тележек их заберут «космонавты». Люди «снаружи» с ними не общаются, это опасно. Надписи маркером на противочумных костюмах: «Валя», «Катя». Возить по территории самих больных волонтерки не могут: каталки слишком тяжелые.
Мужчин-добровольцев предупреждают о риске инфекции и снабжают противочумными костюмами, масками и очками. Волонтеры превращаются в «космонавтов». Дальше — на свой страх и риск. Это работа штатных санитаров, им даже вроде бы должны приплачивать в Москве «ковидную» надбавку. Но санитаров, видимо, не хватает — иначе зачем рисковать волонтерами.
Пять женщин пьют чай за столом в комнате отдыха (чистой и даже уютной) для персонала московской больницы. Высокая, очень красивая и очень молодая дама-блондинка. Тетка неопределенных лет в не по возрасту ярких носках. Юная девушка в очках — ей очень нравятся носки соседки: «А что там написано?» Смуглая молодая женщина экзотической внешности: она учится в Москве. Спортивная девушка лет сорока (спортивных девушек не принято называть женщинами), в спортивной куртке и ботинках для хайкинга. Волосы стянуты в спортивный хвост.
Все устали: палаты нужно было отмыть и подготовить для приема больных уже к завтрашнему утру, потому что имеющихся помещений не хватает, пациентов подвозят постоянно. Да и та, которая таскала тележки, тоже не отлынивала: на территории по «доковидной» инерции кладут бордюры, и пришлось перетаскивать тележку через газон, огибая перегородивший дорогу самосвал.
Тетка в носках явно любит поговорить. Она разглядывает своих товарок, знакомится, представляется, отпускает замечания (одобрительные) насчет присланных благотворителями гречки, сырников и блинов с вареньем. Еда действительно вкусная, и ее много. «Ешьте-ешьте, завтра еще привезут».
— А почему вы на это подписались? — спрашивает Тетка в носках Женщину экзотической внешности.
Волонтерки сидят на телефоне, заполняют таблицы в Exсel, распределяют пожертвованные благотворителями обеды для персонала, моют после косметического ремонта палаты, которые завтра станут очередным инфекционным отделением, развозят между корпусами тележки с передачами больным от родственников. Из-за карантина родные не могут навестить больных в палате, отнести им сок и апельсины: больница «ковидная». Впрочем, и другие больницы сейчас тоже закрыли посещение.
Волонтерки могут довезти передачи до входа в инфекционный корпус. Там из стоящих в холле тележек их заберут «космонавты». Люди «снаружи» с ними не общаются, это опасно. Надписи маркером на противочумных костюмах: «Валя», «Катя». Возить по территории самих больных волонтерки не могут: каталки слишком тяжелые.
Мужчин-добровольцев предупреждают о риске инфекции и снабжают противочумными костюмами, масками и очками. Волонтеры превращаются в «космонавтов». Дальше — на свой страх и риск. Это работа штатных санитаров, им даже вроде бы должны приплачивать в Москве «ковидную» надбавку. Но санитаров, видимо, не хватает — иначе зачем рисковать волонтерами.
Пять женщин пьют чай за столом в комнате отдыха (чистой и даже уютной) для персонала московской больницы. Высокая, очень красивая и очень молодая дама-блондинка. Тетка неопределенных лет в не по возрасту ярких носках. Юная девушка в очках — ей очень нравятся носки соседки: «А что там написано?» Смуглая молодая женщина экзотической внешности: она учится в Москве. Спортивная девушка лет сорока (спортивных девушек не принято называть женщинами), в спортивной куртке и ботинках для хайкинга. Волосы стянуты в спортивный хвост.
Все устали: палаты нужно было отмыть и подготовить для приема больных уже к завтрашнему утру, потому что имеющихся помещений не хватает, пациентов подвозят постоянно. Да и та, которая таскала тележки, тоже не отлынивала: на территории по «доковидной» инерции кладут бордюры, и пришлось перетаскивать тележку через газон, огибая перегородивший дорогу самосвал.
Тетка в носках явно любит поговорить. Она разглядывает своих товарок, знакомится, представляется, отпускает замечания (одобрительные) насчет присланных благотворителями гречки, сырников и блинов с вареньем. Еда действительно вкусная, и ее много. «Ешьте-ешьте, завтра еще привезут».
— А почему вы на это подписались? — спрашивает Тетка в носках Женщину экзотической внешности.
— Ну, я просто не особо боюсь. Я не тревожная. Попросили помочь — я могу помочь.
— А я вот все же побаиваюсь, — говорит Тетка в носках. — Заболеешь, и мало ли что потом. Мне знакомые сказали, что я сумасшедшая.
— Это зависит от круга общения, — замечает Дама-блондинка. — Может, у вас все знакомые типа «нормальные». А в нашем кругу мы все такие, все поэтому всё понимают. И почему мы до сих пор играем по ветеранам, на ветеранские соревнования ездим — за свой счет, кстати. И почему тренируемся, хотя можно травмироваться и на большие деньги попасть за операцию.
— Да, операции дорогие, — говорит Девушка в очках. — Но врачи у нас очень хорошие. Мне еще в детстве надо было операцию делать, и все ко мне хорошо относились. Они реально крутые, как им не помочь.
— А во что играете? — встревает Тетка в носках.
— В волейбол. Я мастер спорта.
— Я все равно тут одна, — медленно говорит Женщина экзотической внешности. — Ни с кем не контактирую, никого не заражу. Детей нет, а кота, если что, друзья заберут.
— Я все равно тут одна, — медленно говорит Женщина экзотической внешности. — Ни с кем не контактирую, никого не заражу. Детей нет, а кота, если что, друзья заберут.
— А у меня дети уже взрослые, — замечает Мастер спорта. — Сын сам волонтерит.
— Уже? — удивленно спрашивает Тетка в носках.
— Да. Мне вообще-то сорок восемь.
На секунду повисает изумленная тишина. Женщины перестают жевать печенье. Слова Мастера спорта внушают надежду и бодрость: мы тут еще молодые.
— И что, совсем не боитесь?
— Нет. А чего мне бояться? Я врачам верю. В конце концов, кто спортом профессионально занимается, в больнице обязательно побывает. Так что тут все привычно, — Мастер спорта пожимает плечами.
На секунду повисает изумленная тишина. Женщины перестают жевать печенье. Слова Мастера спорта внушают надежду и бодрость: мы тут еще молодые.
— И что, совсем не боитесь?
— Нет. А чего мне бояться? Я врачам верю. В конце концов, кто спортом профессионально занимается, в больнице обязательно побывает. Так что тут все привычно, — Мастер спорта пожимает плечами.
— Вот только зачем они все продолжают бордюры класть, я не понимаю, — говорит Девушка в спортивной куртке. — Могли бы и паузу сделать. Не до этого, когда персонала не хватает, и масок, и всего.
— А вы почему пошли? Опасно же все-таки. — Тетка в носках не может долго держать паузу и обращается к Девушке в спортивной куртке.
Та отвечает — почти без паузы, очень энергично и очень искренне, как человек, раз и навсегда ответивший себе на этот вопрос:
— А если не я, то кто?