Денис БОЧАРОВ

30.06.2021

На днях вышла книга воспоминаний Елены Камбуровой «Совсем другая песня». С народной артисткой РФ, основательницей и худруком Московского театра музыки и поэзии побеседовал корреспондент «Культуры»».

— Что послужило основой для книги: дневниковые записи, которые вы вели на протяжении многих лет, или внезапно возникло желание взяться за перо?

— Конечно, дневники. Иначе к столь кропотливому труду я бы вовсе не подступилась. Здесь, помимо всего, большую роль сыграла моя хорошая подруга Надежда Василевская. Именно она подтолкнула меня к тому, чтобы издать мои дневниковые наблюдения.

Я однажды дала ей почитать свои записи, и она намекнула, что неплохо было бы все это дело как-то художественно оформить и издать. Я прислушалась к совету, и таким образом родилась книжка. В которой, кстати, нет ни слова о моей личной жизни — только творческая составляющая.

— Как лично вы и ваш театр, в частности, переживаете столь непростой для каждого из нас период?

— Вы знаете, несмотря на всю эту страшную ситуацию, жизнь в нашем театре не прекращалась. Как были спектакли, так они, слава Богу, и продолжают идти. Я очень благодарна нашему зрителю: он, невзирая ни на что, не испугался — зал всегда полон.

— Несколько лет назад в вашем театре прошла премьера спектакля «Победа. Реквием». В этом году наша страна вспоминает тот горький летний месяц, с которого уже 80 лет минуло… Эта постановка до сих пор пользуется зрительским успехом, надеюсь?

— Отрадно, что ее до сих пор здорово принимают. Люди уходят после спектакля со слезами на глазах. Крайне важно, чтобы наше общество сохраняло память, пестовало ее и охраняло. Дабы впредь не повторялись «рукотворные катастрофы». Ведь, если вдуматься, любая победа, во все века и времена, в каждой стране и при всяком режиме, зиждется на большой трагедии.

За этим всегда огромное число тех — как правило, молодых, — которые уходят и никогда не возвращаются. Фундамент победы неизбежно стоит на костях. И эта горькая составляющая Победы для меня и многих людей из моего окружения очень важна.

— Именно поэтому в рамках постановки вы решили сосредоточиться на девичьей теме?

— Конечно. Ведь на любую войну уходят прежде всего мужчины. А дома остаются матери, бабушки, жены, невесты, сестры, дочери. И именно для того, чтобы подчеркнуть «маскулинность» баталий, мне казалось важным вывести на передний план образ женщины — переживающей и плачущей, преисполненной жгучей трагичности.

Это очень важный аспект. Несмотря на то, что были и воительницы (им, в частности, посвящена песня «Баллада о военных летчицах», звучащая в нашем спектакле), которые выполняли, по сути, мужскую работу, все же образ прекрасного пола в войне наиболее правдиво и надрывно раскрывается через тему ожидания.

— В следующем году исполнится тридцать лет с того момента, как вы основали и возглавили Театр музыки и поэзии. Солидный срок. Что кардинально изменилось за это время?

— Да, годы пробежали невероятно быстро, вы правы. К счастью, у нас в репертуаре нет таких спектаклей, которые бы, что называется, «выстрелили», а потом ушли в небытие. Напротив, наши постановки живучи. Одноразовые спектакли у нас не получаются (улыбается).

Скажу вам больше. Постоянно ведь говорят о том, что театральная жизнь соткана из слухов, сплетен и прочей подковерной возни. Так вот, смею надеяться, наш театр являет собой в этом смысле счастливое исключение. У нас никаких гадостей как среди артистов, так и в стане обслуживающего персонала, к счастью, не происходит.

Наши актеры больших денег не зарабатывают — мы театр небогатый и не в состоянии платить крупные гонорары. Хотя, конечно, хотелось бы обеспечить более достойную оплату. Но артисты, выступающие на нашей сцене, приходят сюда за гонораром иного рода. Ведь многие из них работают в крупных театрах — «Ленкоме», «Моссовете», «Современнике». Но, выходя на сцену Театра музыки и поэзии, они буквально растворяются в нашей душевной атмосфере, прикипают к ней всем сердцем. Это очень трогательно.

— Расскажите, кстати, немного о вашем детище. Как возникла сама идея создания Театра музыки и поэзии?

— Хороший вопрос. В свое время это была в известном смысле авантюра. Когда я только добилась возможности получить театр, с позволения сказать, в свое пользование, то долго раздумывала, как его назвать. Помог случай.

Мои друзья, Олег Синкин и Александр Марченко, предложили нашим музыкантам исполнить цикл песен Шуберта и Шумана — на основе этого (мизансцены, внутренняя драматургия, пластика), получился спектакль «P.S.Грезы». Так и появилась на свет «первая ласточка», которая, смею надеяться, будет порхать еще долго.

Таким образом, сама собой возникла идея: раз спектакли получаются не столько разговорными, сколько вокальными, то и театр имеет смысл назвать с упором на певческую составляющую: так и возник Театр музыки и поэзии.

— Давайте перекинем мостик от театральной деятельности к вокальной составляющей вашего творчества. Вы работали едва ли не со всеми выдающимися отечественными композиторами — Владимиром Дашкевичем, Алексеем Рыбниковым, Микаэлом Таривердиевым, Исааком Шварцем, перечислять можно до бесконечности. Как складывалось сотрудничество? По ходу совместной работы возникали порой трения?

— Ни в коем случае. Так получилось, что с каждым композитором, с которым меня сводила судьба, выстраивались очень теплые отношения. Самые пронзительные, скажу даже невероятные, творческие сплетения сложились у меня с Владимиром Сергеевичем Дашкевичем. Он создал ряд произведений как будто бы специально для меня.

Однажды спела его «Реквием», сочиненный композитором по мотивам стихов Ахматовой. Исполнила данное творение в Зале Чайковского, в сопровождении оркестра. Непростая, доложу вам, была задача, но, надеюсь, я с ней справилась. Также пою его творение «Двенадцать», по гениальной поэме Блока.

Много композиций Владимир Сергеевич сочинил и на стихи Юлия Кима. У нас, кстати, есть спектакль, основанный на песнях Юлия Черсановича. Словом, тем авторам, чьи песни мне посчастливилось исполнять, я искренне благодарна.

— Нельзя сказать, что душевно-духовная составляющая в нашей стране сегодня на высоте, правда? «Темные времена» культуры, будем надеяться, пройдут когда-нибудь.

— Конечно, будем. Проблема лишь в том, что сегодня слово «свобода» стало синонимом вседозволенности. Наша массовая культура и есть та самая вседозволенность. В один «прекрасный» момент в нашу бытность вступила попса. Хорошая песня — авторская, эстрадная, популярная — превратилась в унылое болото. Нам необходимо избавляться от попсового мышления.

На мой взгляд, нужна, в хорошем, высоком смысле этого понятия, культурная революция. Причем на всех уровнях. Посмотрите: еще два-три поколения назад юное поколение пело прекрасные детские песни, а сегодня оно смело и даже порой нагло выходит на сцену, кривляется, ничего не стесняясь.

Именно исправлением этой самой «кривой» и пытается заниматься наш театр. Каждый наш спектакль — попытка вдохнуть в зрителей ощущение прекрасного, светлого... Словно молитва, проповедь. По крайней мере, мы стремимся к этому. Ведь так хочется, чтобы вокруг все было добрее и прекраснее — пусть это прозвучит наивно, немного пафосно и даже слегка утопично.

Мне кажется, наши спектакли очень человечные. И артисты, играющие в театре, это прекрасно осознают. Ведь показать себя — одно. А дать зрителю понять, во имя чего все это делается, — совсем другое. Важно увидеть и почувствовать, какие плоды в душе у человека остаются после общения с нами.

Основная задача — попытка сделать зрителя хоть чуточку добрее. Главное — избежать пошлости и грубости, какую бы форму подачи вы ни исповедовали — пантомиму, комедию, музыкальную драму или танцевальное шоу. Бездумно идти на поводу у современных веяний опасно.

А то ведь как порой рассуждают: о, возьмем пьесу Чехова, замечательно! Но не все так однозначно: давай-ка мы оттолкнемся от авторского текста, однако переиначим все на такой манер, что следов самого Антона Павловича никто в нашей постановке днем с огнем не найдет! И здесь я присоединяюсь к огромному числу людей, которые такой подход не понимают и не принимают.

Само собой, можно по-разному интерпретировать произведения, снабжать их какими-то нюансами, режиссерскими и актерскими находками, но полностью искажать смысл недопустимо. Чем глумиться над наследием классиков, пишите лучше свои пьесы. Если сумеете, конечно…

— Давайте поставим в нашей беседе мажорный аккорд. Не каждый знает, что в фильме «Приключения Электроника» песни Сыроежкина («Мы маленькие дети», «До чего дошел прогресс », «Это что же такое») исполняете вы. И уж точно многим невдомек, что «Мальчишки и девчонки, а также их родители» из юмористического телесериала «Ералаш» — тоже ваш голос. Откуда такое задорное вокальное мальчишество?

— Когда еще только начинала петь, мне сразу сказали: ой, да ты травести. Я и сегодня могу мальчика голосом изобразить. Кстати, насчет «Ералаша». Помню, когда записывали эту самую песенку, я присутствовала в студии. Ее пели детишки, но у них почему-то не получалось. Тогда редактор обратился ко мне: мол, покажи им, как надо. Спела. Я характерная актриса, об этом, правда, мало кто знает (смеется). 

Фото: Андрей Никеричев / АГН «Москва»; Кирилл Зыков / АГН «Москва».