Высоковатый забор и разросшийся у ворот куст калины не дают разглядеть, что там во дворе. Когда-то были цветы и редкие, диковинные для Тарусы, растения, ими занималась жена писателя Татьяна Алексеевна. Сейчас дом Паустовского принадлежит наследникам. Для посетителей его открывают один раз в год — 31 мая, в день рождения писателя. Вот тогда можно увидеть его рабочий кабинет, где книги и рукописи лежат в том же порядке, как их оставил Паустовский, и из окна полюбоваться видом на сад и на обожаемую им Таруску.
А сейчас мы просто топчемся рядом, страшно сожалея, что из-за раннего часа поблизости нет никого, чтобы просто поговорить по душам. Оказывается, это не так. С поленицы дров за нами наблюдает мужчина лет пятидесяти. Затрапезная одежда, бутылка, из которой он время от времени прихлебывает, но лицо на удивление интеллигентное, глаза насмешливые. Таких персонажей в Тарусе множество, сразу и не разберешь — то ли отдыхающий здесь чудаковатый столичный гений, то ли слегка опустившийся талант из местных. «Наш» так и не признался, из каких он, просто протянул руку: «Толик, гуляющий литератор. Хотите, что-нибудь свое прочитаю?» Прочитал с чувством:
Скучно жить в Тарусе
Девочке Марусе
Одни куры, одни гуси —
Господи Исусе!
— Так ведь это Заболоцкий, — возмущаемся мы.
Самозванец усмехается:
— Проверка! Тут всякие ходят… Типа культурные паломники, а сами темень-теменью. Я одной делегации час шпарил куски из Паустовского. Ради хохмы сказал, что это мое, кровное, и хоть бы кто-нибудь усомнился. Наоборот, на коньяк скинулись, «в благодарность за талант». А мне так обидно стало за Константина Георгиевича, не взял…
Толик с горя допивает свою бурду, но говорит вполне трезвые вещи: что Паустовский, к сожалению, нынче полузабытый писатель, читают его мало, а молодежь и вовсе не знает. К Тарусе, по его словам, это не относится, здесь он для всех «светоч, отец родной и вообще — Человечище с большой буквы».
— Только за то, что вытолкнул Тарусу к жизни, ему надо поставить памятник, — пылко заключает наш собеседник.
Памятник, в принципе, готов, открытие намечалось в нынешний, 120-й день рождения Паустовского, но не успели подготовить площадку. От имени народа Толик уверяет, что из-за этого никто не переживает: «Нам же лучше — будет еще один праздник».
В общем-то по количеству праздников крошечная Таруса (население 10 тысяч человек) — настоящий феномен среди малых городов России, задавленных нуждой и заброшенностью. А здесь только в прошлом месяце с размахом прошел джазовый фестиваль с участием Игоря Бутмана — подарок горожанам от фонда Святослава Рихтера, районный конкурс хоровой песни, открылся весенний вернисаж произведений тарусских художников, а теперь еще 120-летие Паустовского. С полной загрузкой работают творческие гостиные в трех городских музеях, в киноконцертном зале бывает по нескольку мероприятий на дню. Некоторые жители этот круговорот не выдерживают, сходят с дистанции.
— Восемь лет назад, когда сюда ехали, думали: тихое место, будем просто жить и работать, — рассказывает переселенка из Узбекистана Валентина. — Но это невозможно. Тут, понимаете, надо все время соответствовать их запредельному культурному уровню, почитать и восхищаться. Не пришел, допустим, на вернисаж или на литературные чтения — косо смотрят. А что мне до этого поэта, который когда-то отдыхал в Тарусе? Я его не знаю. Иногда вообще зло берет: камень Цветаевой в бурьяне, да и не пролезешь к нему, колдобина на колдобине, лучше бы дорожку сделали. И цветов там нет, три пластиковые ромашки с прошлого года…
На дорожку, наверное, не хватает. На всю районную культуру из бюджета выделяется всего 16 миллионов рублей в год.
— Таруса не обижена благотворительностью, за счет этого жизнь и бурлит, — объясняет тарусский феномен заведующая районным отделом культуры Надежда Коврижкина. — В наших краях проживало столько знаменитостей, что городу хватит и славы, и помощи еще века на три. А может, и дольше, — подумав, говорит она. — В Москве появляются новые таланты — и все сюда, в намоленное место. Среди тарусян талантов тоже хватает — гены-то у нас самой высшей пробы. Поленова надо благодарить!
Почему Поленова? Сами же утверждают, что Тарусу из грязи в князи вытащил Константин Паустовский.
— А проложил сюда дорогу Поленов, — твердо говорит Коврижкина. — За ним приехала целая рать художников и поэтов, прельстившись нашей природой. Так и пошла слава про Русский Барбизон.
Усадьба художника Василия Поленова волею административных пертурбаций относится теперь не к Калужской, а к Тульской области, на противоположном берегу Оки. Это досадное обстоятельство Таруса сумела обратить себе на пользу: туристам рассказывают, что Поленов специально поселился на другом берегу, чтобы перед глазами всегда был живописный тарусский пейзаж.
Собственно, живописность Тарусы была и остается ее единственным активом. В остальном как-то не сложилось: город находился вдалеке от торговых маршрутов, никогда не имел промышленного производства, жители со времен царя Гороха уходили на заработки в Москву, благо, она всего в 136 километрах. Развитие черепашьими темпами имело для Тарусы один несомненный плюс — оставались в целости заповедные леса, реки были чистыми, на заливных лугах цвели давно истребленные в других местах аспарагус, энотерум, кирказон и орхидеи. При этом город отстал от цивилизации лет на сто.
И все-таки благодаря Паустовскому Таруса вырулила на цивилизованные рельсы. Сделало свое дело его «Письмо из Тарусы» в газету «Правда». В принципе, это «слезница» по всем малым российским городам, которые волею обстоятельств и бездумной государственной политики «… живут на крохи из «области», как бедные родственники, мыкаются, латают дыру на дыре и представляют собой грустное зрелище ничем не оправданной заброшенности». «Город обветшал, — с горечью приводил он в пример свою несчастную Тарусу. — После революции в Тарусе не было построено ни одного дома, хотя 120 семей рабочих и служащих ютятся в трущобах. Больница без электрического света, школа — в трех домах, темных и тесных. Пекарня выпекает вдвое меньше хлеба, чем нужно, и город иногда, особенно летом, сидит без хлеба…»
Все это было чистой правдой. Причем засвидетельствованной документально — неказистая жизнь тарусян запечатлена на множестве старых фотографий. Но тогда почему-то не догадались отправить их в «Правду». Фотоальбом «Из сундуков тарусян» вышел недавно, благодаря энтузиазму здешнего краеведа Вячеслава Щербакова. Рассказывает: «Люди несли старые фотографии и сами не верили, что так можно было жить: очередь к водовозке, вдрызг раздолбанная дорога, нищета и запустение из каждого угла. Но многие еще здравствуют, их лица, их родственники на этих фото».
Почему провинция так жила? Паустовский знал ответ и как бы подсказывал его властям: «…Не дают малым городам тех денег, которые необходимы им до зарезу по здравому хозяйственному смыслу. Не дают на том основании, что города эти лишены промышленного значения и потому как бы и вовсе не нужны».
Вот странно: письму 56 лет, а такое ощущение, будто вчера написано. В судьбе малых городов России, а их у нас насчитывается 450 штук, мало что изменилось: те же заброшенность, безденежье, безработица и полное отсутствие какой-нибудь жизненной перспективы. Несколько лет назад, в кризис, заваливший производство и тем самым оставивший «малышей» вообще без средств к существованию, правительство вдруг вспомнило о них, была принята государственная программа поддержки малых городов, обещаны миллионы на инфраструктуру. С условием, конечно, что «бедные родственники» не будут цепляться за нежизнеспособные уже промпредприятия, а сами придумают, чем себя занять, да еще и докажут, что это выгодно для страны.
Паустовский в свое время сумел. На примере Тарусы, которая «издавна была известна, с одной стороны, своими базарами, обилием хлеба, овощей и фруктов, яиц и битой птицы, с другой — красотой как самого города, так и его окрестностей», он сумел убедить Политбюро ЦК КПСС, что «из этих двух слагаемых — сельского хозяйства и природной красоты — и должен быть определен «облик» будущей Тарусы, пути ее развития и благоустройства».
Похоже, Паустовского в нашей стране все же читают, или его рецепт возрождения малых городов — на основе «органического слияния передового сельского хозяйства с городом отдыха» — оказался столь универсальным, что провинциальные власти закидали правительство похожими проектами. Многим грезилось, что база отдыха на месте суконной фабрики или разведение клубники в цехах целлюлозно-бумажного комбината обеспечат городу экономический прорыв за счет хлынувших сюда туристов. Государственная программа тихо скончалась. И не только из-за абсурдности предложений с мест. Просто появились другие нужды и из обещанных малым городам миллионов фактически ничего не дали. Как-то они продолжают жить…
А вот Тарусе после хлопот Паустовского сказочно повезло.
Городок преобразился и стал еще более привлекательным для московской богемы. Творческая интеллигенция хлынула сюда потоком, и поток этот до сих пор не иссякает, хотя в Тарусе давно уже нет свободной земли, а старая развалюха под снос стоит как однокомнатная квартира в Москве.
— По весне, когда дачники начинают съезжаться, население у нас увеличивается в три раза, — рассказывает местная жительница Вера. — Цены тоже вверх, ни к творогу, ни к колбасе не подступишься. Но мы терпим. Потому что это такой драйв — жить среди знаменитостей, общаться с ними. Особенно для детей полезно. У нас, например, в роду особых талантов не было, а моих пацанов как прорвало — рисуют, пишут стихи, вечно что-то придумывают. Вообще умными растут. Без дачников, да еще в каком-нибудь забубенном месте, такого бы не было.
Пацанам и впрямь можно позавидовать — классиков знают не по хрестоматиям, растут на тех же улицах, по которым ходила в детстве Марина Цветаева. Здесь, в Тарусском уезде, жил и набирался впечатлений для «Дуэли» Антон Павлович Чехов, а в его «Доме с мезонином» с фотографической точностью описано имение Богимово. Бывал в этих местах Алексей Толстой, оставив свои впечатления в очерке «Пути культуры». Музыкант Святослав Рихтер любил работать в домике над Окой, который купил у бакенщика, сейчас там работают благотворительный фонд его имени и творческая лаборатория. Эти места были обителью для Андрея Тарковского, Варлама Шаламова и Иосифа Бродского, сладкой ссылкой называли их Кронид Любарский, Анатолий Марченко и Лариса Богораз. В разное время в Тарусу приезжали и работали Андерсон, Богородский, Щербаков, Чекмазов, Фаворский и многие другие, чьи имена, возможно, уже и не очень на слуху, но в Тарусе они создавали ту атмосферу, в которой и на самом деле как на дрожжах созревают таланты.
Из нынешних звезд в Тарусе — актер Никита Высоцкий, литературовед Игорь Виноградов, детский писатель Григорий Остер, прославившийся повестью «Чучело» Владимир Железников. Но в основном на дачах обитают наследники, поклонники и ученики знаменитостей. У местных чиновников в почете простой дачник по фамилии Щипков. Говорят, он является помощником справедливороса Сергея Миронова, что автоматически возводит его в ранг «человека с большими связями».
— Ну и правильно, надо дружить, все какая-нибудь польза нам будет, — говорит Вера, у которой растут умные пацаны.
Об одном она сожалеет: зимой скука, толковой работы нет, зарплаты копеечные. Сыновья подучатся — и в Москву, а сюда — только летом, потусоваться на природе.
Ну что ж, рецепт возрождения городка, изобретенный Паустовским, вполне себя оправдал — Таруса стала «городом отдыха». Не сработал он по другой части — слияния с сельским хозяйством как-то не просматривается. Продукты дачники везут из Москвы, в Тарусе даже кружкой парного молока не разживешься. У населения осталось две коровы и десяток коз. Краевед Широков помнит, что еще двадцать лет назад коров было — «тучи», три стада выгоняли на выпас. Времена меняются, но Таруса, конечно, не пропадет — духовной пищи здесь предостаточно.
