Сила духа и сила воли

Иван Поддубный — фигура почти былинная. Выходец из низов, человек огромного роста с лихо закрученными усами и медвежьей силой в руках, феномен, настоящее чудо природы, — он выступал на борцовском ковре до 70 лет. Побеждал маститых атлетов как из России, так и из иных стран. Клал на лопатки столь эффектно, что зрители ревели от восторга. Народ валом валил на выступления русского Геркулеса, неоднократного чемпиона мира, прозванного Иваном Железным.

Жители небольшого Ейска, что на берегу Азовского моря, хорошо знали этого высокого, кряжистого старика с белоснежными усами. На пиджаке, стянутом на мощной груди, красовался советский орден. В этом не было бы ничего удивительного, если бы город в то время не жил под немецкой оккупацией. Интервентов ветеран как будто нисколько не страшился, вышагивал не спеша, с достоинством, хотя и вызывающих взглядов в сторону военных в чужой форме не бросал. Немцы же, зная его легендарное прошлое, уважительно глядели вслед. Один из них, полковник, а в прошлом борец, предложил Поддубному поехать в Германию, чтобы тренировать местных атлетов. 

Иван Максимович, сказывают, ответил фразой, достойной быть отлитой в бронзе: «Я русский борец. Им и останусь». И гитлеровцы не взбеленились, отнеслись к словам Поддубного с пониманием. 

Может, это и легенда, но — красивая. А главное, вполне правдоподобная.

Родился он ровно 145 лет назад, 8 октября (н. ст.), на Украине, в деревне с затейливым названием Богодуховка Полтавской губернии. Семья большая — девять душ: родители, четыре сына, три дочери. Крестьянский быт отличался известной суровостью: работа от зари до темна. Иван среди детей был старшим, потому тянул ярмо в полной мере. 

В 1892 году, как писал Поддубный в автобиографии, он «не захотел больше жить в деревне и уехал на заработки». Было ему уже за двадцать, однако борцовский ковер не видел даже издали. Прежде чем мериться силою с другими, поработал портовым грузчиком в Севастополе и Феодосии. Там доводилось таскать да швырять в трюмы кораблей пудовые мешки с зерном. Можно сказать, что Поддубный так тренировался, словно предчувствуя, куда заведет судьба. А та завела в цирк, на представления силачей и борцов. К слову, борьба в конце XIX века была необычайно популярна в России. Возник даже термин «борьбомания», означавший повальное увлечение этим видом спортивных зрелищ. Поддубный, благо силушки Бог дал парню с избытком, тоже увлекся.

В 1897-м появился на ковре севастопольского цирка, которым владел итальянец Энрико Труцци. Молодой человек, похожий на запорожца, будто сошедший с полотна Репина, душил в железных объятиях всех, кто осмеливался бросить ему вызов. 

К тридцати годам Поддубный становится известным борцом, много гастролирует по России, одерживает одну победу за другой, осыпаемый цветами и выгодными контрактами. 

Пришло время показать свое умение и за рубежом. Тем более выдался подходящий случай — в 1903-м Париж созывает лучших спортсменов на первенство планеты. Среди них и русский силач, командированный на форум санкт-петербургским атлетическим обществом. 

Стоит заметить, что к тому времени наш герой недурно освоил приемы французской, то есть классической, борьбы под деятельным руководством француза же — Эжена де Пари.

Как Поддубный готовился к схваткам на ковре? Об этом он рассказывал сам: «Я ежедневно тренировался с тремя борцами: с первым 20 мин., со вторым — 30 мин. и с третьим — 40–50 минут, пока каждый из них не оказывался окончательно изнуренным до такой степени, что не мог уже владеть руками. После чего в продолжение 10–15 минут бегал с пятифунтовыми гантелями в руках, которые вследствие усталости были почти непосильным грузом для кистей моих рук. Далее меня сажали на 15 минут в паровую ванну с температурой до 50 град. По окончании принимал душ; один день полуледяной водой, другой — с температурой около 30 град. Потом закутывали меня в простыню и теплый халат минут на 30, дабы из организма испарилась лишняя влага и достигалась правильная циркуляция крови, а параллельно с этим — дать отдых организму для предстоящей 10-километровой прогулки, которая проводилась самым быстрым гимнастическим шагом...»

Так он множил мощь, так ковались его исторические успехи. Впрочем, вопреки легендам, знаменитый витязь не являлся непобедимым. Случалось и ему пасовать перед соперниками. Когда Ивану Максимовичу было уже за пятьдесят, его одолел среднерусский тезка — отменный борец Чуфистов. Поддубный, понятно, огорчился и, хлопая по крепкой деснице рязанца, грустно молвил: «Эх, Ванька, не тебе я проиграл, а старости своей...» 

На вышеупомянутом парижском чемпионате мира «русский медведь» одержал больше десятка побед. Причем безоговорочных. Но Рауля ле Буше одолеть не смог. Тот схитрил — обмазал себя маслом, и руки россиянина то и дело соскальзывали с тела француза. Последний, понимая, что «тесное» общение с Поддубным может закончиться мгновенным фиаско, буквально убегал от грозного визави. Тем не менее судьи отдали победу местному атлету — с циничной формулировкой «за красивые и умелые уходы от острых приемов».

Поддубный оказался морально убит такой несправедливостью. Но, придя в себя, дал зарок — показательно расквитаться с Буше при следующей встрече. Что и было сделано спустя два года на международном турнире в Санкт-Петербурге. Русский гладиатор трепал несчастного Рауля, как куклу, что-то зло нашептывая ему в ухо.

Те состязания он выиграл, как и следующие, год спустя в Париже. И наконец стал сильнейшим на первенстве мира 1907 года — это был уже четвертый высший титул нашего соотечественника. 

Увы, до Олимпиады-1912 в Стокгольме Иван Максимович не дотянул. А то, глядишь, попал бы в национальную сборную и уж точно в грязь лицом не ударил, хотя ему в ту пору перевалило за сорок. Кстати, на Играх в Швеции «серебро» для Российской империи завоевал эстонский борец-средневес Мартин Клейн. Его поединок, точнее битва, с финном Альфредом Асикайненом продолжался более 11 часов. В конце концов Клейн превозмог соперника, но на решающую встречу со шведом Класом Юханссоном не вышел — силы были исчерпаны до дна.

Уйдя с борцовского ковра, Поддубный начал спокойную жизнь простого обывателя. Женился, завел хозяйство. Однако прогорел. В поисках денег вернулся в прежнюю стихию. И снова, несмотря на возраст, стал побеждать. 

В роду Поддубных все являлись здоровяками, жили долго. Согласно семейным преданиям, дед Ивана Максимовича даже в 90 был молодец хоть куда, а всего прожил больше ста лет. Под стать оказался и отпрыск, отец легендарного борца, который мог остановить телегу, схватившись за колесо, или, взяв быка за рога, быстро укротить скотину. В него, как видно, и пошел Иван Максимович. Хотя по сравнению с предками покинул нас достаточно рано — в 77.

От политики Поддубный был далек, однако мог от нее не единожды пострадать. В Гражданскую в Житомире его едва не убили анархисты, в Керчи чуть не застрелили белые. И красные покушались — спутали с каким-то классовым врагом. К счастью, ошибку заметили — побряцали затворами, поматерились и отпустили на все четыре стороны.

В начале двадцатых неуемный Иван Максимович отправился на гастроли за океан и, особо не напрягаясь, побеждал соперников, годившихся ему во внуки. В одном из банков США до сих пор хранится денежный счет с впечатляющими цифрами его гонораров. За девяносто с лишним лет сумма обросла огромными процентами. Поддубный был наивен и доверчив, подписывал контракты не глядя. Вот заокеанские антрепренеры и облапошили гостя, денежки он мог получить, только приняв американское гражданство. Русский борец плюнул и вернулся домой ни с чем. 

В 1939-м ему присвоили звание заслуженного артиста РСФСР, вручили орден Трудового Красного Знамени «за выдающиеся заслуги в деле развития советского спорта». Перед войной Поддубный прошагал в шеренге физкультурников по брусчатке Красной площади. 

...Немцы, захватившие Ейск, разрешили старому борцу работать в бильярдной — за это полагался продуктовый паек. Однажды пьяный офицер попытался сорвать с Ивана Максимовича советский орден. А он под хохот солдат-оккупантов вышвырнул наглеца за дверь. 

Когда в Ейск вернулась советская власть, на Поддубного посыпались доносы — мол, сотрудничал с фашистами. Стали проверять, и выяснилось, что ничего подобного за стариком не водилось. 

Финал его жизни выдался трагическим. Чтобы обеспечить мощный организм пропитанием, Поддубный оказался вынужден продать все свои награды. Даже написал письмо заместителю председателя Совета министров СССР Ворошилову: помогите с дополнительным пайком. Но в послевоенной стране голодали многие...

Умер Иван Максимович от инфаркта. На гранитном камне на его могиле выбита лаконичная надпись: «Здесь русский богатырь лежит».