Не прогрессист, не либерал

Либерализм, о котором в последние годы говорят очень много, был экспортирован в Россию в середине XIX века. Именно он стал питательной средой для последующих революций, обретя во всех сословиях огромную армию сторонников. Как это ни странно, открыто противостоять тем тенденциям отваживались немногие.

Едко высмеивал тогдашнюю политическую моду Михаил Салтыков-Щедрин: «Нынче... этакими-то либералами заборы подпирают, а не то чтобы что». С куда более серьезными доводами против захлестнувших страну веяний выступали два великих Федора — Достоевский и Тютчев, а также Константин Леонтьев. В числе последних присоединился к этой условно единой группе классиков-критиков Василий Розанов.

Насколько узок был круг русских антилибералов? По правде говоря, выглядел он все-таки несколько шире, нежели представляется в наши дни. Беда в том, что многих популярных авторов предреволюционной эпохи мы просто-напросто забыли.

Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В трескучих фразах утопая,
Кричала Герцену «ура!».

В те дни неведомая сила,
Как аравийский ураган,
Вдруг подняла и закрутила
Умы тяжелых россиян;

Все пробудилось, все восстало
И все куда-то понеслось —
Куда, зачем — само не знало, —
Но все вперед, во что б ни стало,
Спросонок пер ленивый росс!

Чиновники, семинаристы,
Кадеты, дамы, гимназисты,
Квартальные, профессора,
Грудные дети, фельдшера,

Просвирни, даже генералы, —
Все поступило в либералы,
И всякий взяточник орал:
«Я прогрессист, я либерал!»

Пошли повсюду обличенья
И важных фактов заявленья,
И всякий с гордостью твердил:
«Я заявил, я заявил»...

Приведенные строки из поэмы «Социалисты», написанной в 1871 году, принадлежат перу Бориса Алмазова, известного сегодня разве только тем, кто специально занимается историей национальной литературы. Весьма примечательный и символичный факт: в сборнике с говорящим о многом названием «Русские поэты за сто лет», изданном в Петербурге в 1901-м, его стихи были напечатаны вместе с произведениями Пушкина, Лермонтова, Фета и других выдающихся стихотворцев. Интересно и то, что знаковая публикация состоялась через четверть века после смерти Алмазова.

Он родился 8 ноября 1827 года в Вязьме. Его отец, Николай Петрович, в самый тяжелый для России период наполеоновского нашествия служил в одном (гусарском) полку с Александром Грибоедовым, состоял с ним в приятельских отношениях. После Отечественной войны, выйдя в отставку в чине штабс-капитана, стал завсегдатаем собраний высшего московского общества, увлекался литературой. Мать будущего поэта также была очень хорошо образованна, хотя и придерживалась «строгого взгляда на жизнь». Детство Бориса протекало преимущественно в родовом селе Караваево Смоленской губернии.

По окончании гимназии он поступил в Московский университет на юридический факультет, тогда же подружился с Александром Островским и Алексеем Писемским. Трудное финансовое положение не позволило окончить вуз — Алмазов был отчислен «за невзнос платы за слушание лекций».

В 1851 году начал сотрудничать с «Москвитянином». Издатель Михаил Погодин проявил расположение к начинающему литератору. Тот вел критический отдел, проявив недюжинный талант сатирика и юмориста. Под псевдонимом «Эраст Благонравов» полемизировал с петербургскими журналами, в том числе с некрасовско-панаевским «Современником».

В 1853-м женился по любви на Софье Ворониной, девушке из почтенной, однако обедневшей дворянской семьи. Их отношения, невзирая на скудость быта, были преисполнены особой душевности, взаимной привязанности и всегдашней готовности помогать ближним. Главным источником существования молодого семейства служили гонорары.

В течение двух десятков лет литературной деятельности Борис Николаевич печатался в «Библиотеке для чтения», «Московском вестнике», «Детском журнале», в сборнике «Утро» и многих других популярных в ту пору изданиях. В 1870-е его сочинения можно было найти в «Заре», «Семейных вечерах», «Русском архиве», в некоторых юмористических журналах, где он чаще всего выступал как «Б. Адамантов».

В 1874-м его постигла страшная беда — умерла 38-летняя супруга. Борису Алмазову довелось пережить ее всего лишь на два года. Утрата чрезвычайно пагубно отразилась на и без того ослабленном здоровье поэта. Он скончался 15 апреля 1876-го в одной из московских больниц. Поэма «Социалисты» стала, пожалуй, наиболее впечатляющим его сочинением. Здесь удалось не только передать дух современной автору эпохи, но и, как это ни парадоксально, заглянуть в наше время. Впрочем, судите сами:

Бывало, кто без уваженья
Смел о разврате говорить,
Уж тот прощай — ему не жить —
«Он враг прогресса, просвещенья»,
Все дружным хором закричат:
«Он езуит, он ретроград,
Он враг младого поколенья!»

. . . . . . . . . .

Начальник не дерзал дышать
И ощущал благоговенье,
Неловкость и священный страх
При либеральных писарях
Из молодого поколенья,

И штрафовать их не дерзал
За упущенья, беспорядки,
И по гуманности прощал
Им пьянство, леность, даже взятки!

Когда ж решался сдуру он,
Отсталый, вспомнивши закон
И мнимый долг свой исполняя,
Из службы выгнать негодяя, —

То открывалось невзначай,
Что удаленный негодяй
Был не простой, обыкновенный
Мерзавец добрых старых дней,
Но жрец доктрины современной —
Мерзавец — проводник идей;

Что был он в Лондоне известен,
И был хоть на руку нечист,
Но был в душе глубоко честен,
Как всякий истый коммунист, —

Тогда «общественное мненье»
Вдруг поднимало страшный вой:
«Где ж наш прогресс, где просвещенье,
Когда погиб за убежденья
Наш гражданин передовой!»

. . . . . . . . . . .

И по учебным заведеньям
Везде свирепствовал прогресс,
И каждый школьник смело лез
В борьбу со старым поколеньем,

И самый мудрый педагог
С мальчишкой справиться не мог.
И поменялися ролями
Ученики с учителями:
Ученики вселяли страх
В своих седых учителях.

И вот в угоду гимназистам,
Преподаватель похитрей
Являлся ярым прогрессистом
Пред грозной публикой своей,

И объясняя умноженье,
И говоря о букве ять,
Старался в речь свою вставлять
Он политические мненья
Под цвет младого поколенья.

Не то беда: его сейчас
Освищет дружно целый класс...

. . . . . . . . . . . .

И всенародное зерцало, —
Литература наших дней
В себе подробно отражала
Сумбур общественных идей.

В то время русские журналы
Подряд снимали каждый год
Публично поставлять скандалы
И тешить драками народ.

И романисты, публицисты,
И прочих званий аферисты
В те дни в количестве большом,
Под фирмой истинной морали,
Либерализмом торговали,
И торговали с барышом.

Тогда для русского журнала
Главнейшей целию бывало,
Во что б ни стало, как-нибудь
Своим геройством щегольнуть,

Казаться смелым и опасным,
Сограждан удалью пленить,
Страдальцем истины несчастным,
Начальства жертвою прослыть,
Короче, — показаться красным.

Отвага эта никогда
Ему не делала вреда,
Не подвергала даже риску,
А привлекала лишь подписку.

. . . . . . . . . . .

Литературы русской ниву
Окинув оком в пять минут,
Почуял сразу я, что тут
Мой клюв найдет себе поживу;

Что на Руси теперь у нас
Почетней, лучше во сто раз
Прослыть ужасным либералом,
Чем быть храбрейшим генералом;

Что либерала ремесло
Весьма легко, приятно, хлебно,
Что даже многих вознесло
Оно в ерархии служебной.

1871 г.