Колоссы на брегах Невы

Атланты, держащие на плечах архитрав портика Нового Эрмитажа, — один из всеми узнаваемых символов Петербурга, наряду с Исаакиевским собором, Смольным монастырем и скульптурами Аничкова моста. Однако если имена Монферрана, Растрелли и Клодта хорошо известны, то изваявшего гранитных исполинов Александра Теребенева помнят – за пределами северной столицы – немногие.

Между тем родившийся 205 лет назад, принадлежавший к респектабельной художественной династии скульптор создал замечательные бюсты Пушкина и Нестора Кукольника, участвовал в восстановлении Зимнего дворца после пожара, выполнял заказы для аристократии.

Основателем творческой династии, последним представителем которой суждено было стать Александру Ивановичу, считается его дед, воспитанник Императорской академии художеств, мастер орнаментальной скульптуры по дереву Иван Ефимович. Младший сын Теребенева-старшего Владимир преуспел в искусстве литографии. Средний, Михаил, тоже учился в Академии, где в наставниках у него был портретист Степан Щукин, в свою очередь обучавшийся у Дмитрия Левицкого. За дипломную работу «Русская крестьянская свадьба» Михаил Иванович получил Большую золотую медаль, а саму картину приобрела императрица Мария Федоровна — неслыханная удача для молодого мастера. Большую часть его творческого наследия составляют миниатюрные портреты. Подобные, носившие, как правило, личный характер, вещи впоследствии довольно редко попадали в музеи. Известно, что по заказу героя Отечественной войны 1812 года, командира партизанского отряда Ивана Дорохова художник изобразил единственного на тот момент награжденного солдатским Георгием крестьянина — Егора Стулова. Создал портреты и других знаменитых современников: композитора Михаила Глинки, актера-трагика Василия Каратыгина. За миниатюрное изображение скульптора Василия Демут-Малиновского получил звание академика.

Не менее успешным оказался творческий путь старшего брата, Ивана Ивановича, прожившего всего лишь 34 года, но оставившего яркий след в отечественном искусстве. В пятилетнем возрасте его определили в Академию художеств. Поначалу мальчик обучался в живописном классе. Затем — в скульптурном, где его наставником был известный ваятель, автор статуи «Самсон, раздирающий пасть льву» (похищена во время Великой Отечественной и воссоздана Василием Симоновым) Михаил Козловский. Под руководством последнего, еще в годы учебы, Иван Теребенев участвовал в создании бронзовых барельефов, украсивших пьедестал памятника Петру I авторства Растрелли. Барельеф «Полтавская баталия» стал первым успешным творением Ивана Ивановича в монументальном жанре.

В 1800 году он, выпускник Академии, получил Малую золотую медаль и аттестат первой степени. Через пять лет уехал в Тверь, преподавал рисунок, но не вынес однообразия провинциальной жизни, жаловался: «Так скучно, что я ни в чем не нахожу ни пользы, ни удовольствия». В 1807-м вернулся в Петербург, стал получать заказы. Один из самых масштабных проектов датируется 1812 годом: вместе с Василием Демут-Малиновским, Степаном Пименовым и Феодосием Щедриным Иван Теребенев участвовал в оформлении Адмиралтейства (архитектор Андреян Захаров). Авторству Ивана Ивановича принадлежат знаменитые барельефы на фасаде здания. Центральный, украшающий аттик главного входа — «Заведение флота в России», где изображен Петр I в доспехах римского воина. Рядом — вручающий трезубец государю Нептун. Тем самым мастер обозначил претензии Российской империи на морское владычество. Для этого здания он создал еще ряд многофигурных композиций, среди которых «Афина, награждающая за воинские и морские подвиги» и «Венчание художников». Кроме того, выполнил рельефы «Летящие Славы» над арками Адмиралтейства.

Впрочем, наибольшую известность ему принесли «Теребеневские листы», гравированные карикатуры, посвященные войне 1812 года. В лаконичных, отсылавших к народным лубкам рисунках их исполнитель высмеял французов. В его работах чувствуется академическая выучка, видны строгое соблюдение анатомических пропорций, следование законам перспективы, при том, что изображения намеренно упрощались — для восприятия широкими массами. Нередко использовались метафоры бытового языка. Так, исследовательница Елена Вишленкова в монографии «Визуальное народоведение империи» отмечает: в рисунках «Угощение Наполеона в России» и «Наполеон в бане» Теребенев воплотил метафорический концепт «устроить баню» — то есть наказать. Император, которого хлещут вениками, олицетворяет понесшего заслуженную кару врага.

Именно Наполеон стал одним из главных героев «комиксов» Ивана Теребенева. Возможно, как полагает Вишленкова, это было своего рода компенсацией: до войны существовал запрет на создание карикатур на официальных лиц и политиков. Возможно и другое объяснение: конкретные сюжеты художнику заказывали издатели журнала «Сын Отечества», а знавшие грамоту читатели тут же могли ознакомиться с короткими заметками. Рисунки в таком случае воспринимались как иллюстрации. К примеру, одна из карикатур («Французский вороний суп») сопровождалась комментарием: «Очевидцы рассказывают, что в Москве французы ежедневно ходили на охоту — стрелять ворон... Теперь можно дать отставку старинной русской пословице: «Попал как кур во щи», а лучше говорить: «Попал как ворона во французский суп».

Карикатуру «Пастух и волк» сопровождала следующая подпись: «Радуйтесь, пастухи добрые, уже вы больше не потерпите недочета в ваших овечках. Зверь обнаружен. Он был страшен только, пока не умели за него взяться. А я попросту, как в старине бывало, приноровился и схватил, и как хочу, так теперь его и ворочу».

Как отмечает Вишленкова, «на сатирических листах русский народ говорит... со своим врагом — совокупным европейцем». В целом утверждалось «представление о том, что у русских есть своя оригинальная культура и свое совместное прошлое, которое, как показала победа над войсками Наполеона, более весомо и жизнеспособно, чем «европейский» опыт. Не войска Наполеона, а сами претензии Запада на лидерство и гегемонию были дискредитированы в данном столкновении. Поэтому война предстала пред взором зрителя как доказательство глубинной правоты всего строя жизни русского народа».

Не забывал скульптор и об основной работе. Создал гипсовые фигуры для деревянной триумфальной арки Кваренги — ее возвели на Нарвской дороге для чествования возвращавшейся из Франции гвардии. К сожалению, скульптурные произведения Ивана Теребенева не сохранились, они запечатлены лишь на нескольких рисунках.

Сын Ивана Ивановича Александр также избрал художественную стезю. На его долю выпало немало испытаний. Через неделю после появления мальчика на свет – в январе 1815-го – умер отец. Семья осталась без средств к существованию. В девятилетнем возрасте Саша поступил в Академию художеств. Сперва изучал рисунок, потом выбрал скульптуру. Наставником оказался коллега отца Василий Демут-Малиновский. Уже ранние работы юного ваятеля носили на себе «отпечаток замечательного самобытного таланта, не стесняющегося научной рутиной».

Академический курс он окончил в 1836 году с Малой золотой медалью. Александра Теребенева оставили при Академии пенсионером, однако поехать в Италию ему не удалось. Скульптор женился на дочери профессора Академии, художника Алексея Егорова Евдокии и вынужден был много работать, чтобы прокормить семью.

В 1837-м довелось поучаствовать в восстановлении Зимнего дворца после пожара. В частности, для парадной лестницы создал две статуи, изображающие Правосудие и Мудрость, а также гигантский барельеф — битву амазонок с центаврами. Последовали другие заказы от высокопоставленных лиц. Например, по просьбе графини Анны Орловой-Чесменской художник изготовил горельеф для Юрьевского монастыря.

Судьбоносным стало предложение Строительной комиссии по возведению Императорского музеума (Эрмитажа) — выполнить 10 гранитных атлантов, которых планировали установить на входе со стороны Миллионной улицы. Двухэтажное здание построил германский архитектор Лео фон Кленце, который прежде успешно возводил музейные здания в Мюнхене. Император Николай I пригласил этого иностранца в Россию, чтобы построить здание для художественного музея. Идея создать портик с атлантами принадлежала немецкому зодчему. Теребенев предоставил эскизы и модели в натуральную величину. В качестве основного материала использовался особый гранит — серый камень, который добывали у берегов Онежского озера, недалеко от города Сердоболь (теперь Сортавала). Рядом с музеем оборудовали мастерскую, куда доставляли глыбы. Масштаб бурной деятельности впечатлял. Художник писал: «Я занят колоссальными моделями ваятельных работ и в первый раз вводимом в России производством оных из сердобольского гранита». Мастеру помогали полторы сотни каменотесов, каждому «было назначено свое дело, к чему кто приучен был: кто отделывал низы, кто руки, кто торс, кто ноги». Лица атлантов художник заканчивал собственноручно, не доверяя такую работу помощникам. Архитектор Кленце остался доволен произведениями русского ваятеля: «Красота и благородный стиль этих скульптур, чистота и тонкость работы и блеск полировки не оставляют желать ничего лучшего и позволяют заявить, что если египетские фараоны восполняли свои монолитные колоссы, то эти теламоны для крайнего севера ничуть не хуже».

За атлантов Александр Теребенев получил звание академика, орден Святой Анны III степени. Государь Николай I подарил ему бриллиантовый перстень.

Мастеру не суждено было узнать о тех испытаниях, которые выпали на долю его творений. Еще в начале XX века на скульптурах заметили трещины. Причиной оказался болотистый грунт, выяснилось, что здание Нового Эрмитажа постепенно проседает. Во время Великой Отечественной в портик попал немецкий снаряд. Атланты выдержали, лишь один из великанов получил серьезные «ранения». К сожалению, исследования в конце XX столетия показали: скульптуры находятся в аварийном состоянии, необходимо предпринимать меры.

Последние годы жизни Александра Теребенева связаны с Эрмитажем, где он служил с 1850-го в качестве помощника начальника 2-го отделения по скульптурной части. Продолжал исполнять заказы, сделал бюсты Николая I и императрицы Александры Федоровны, изготовил памятник герцогу Максимилиану Лейхтенбергскому в виде саркофага. Несмотря на щедрые гонорары, финансовое положение оставалось нестабильным. Скульптор жил на широкую ногу и спускал все деньги на званые обеды, балы, окружал себя роскошью. Постепенно предложений становилось все меньше. Теребенев разорился. Умер маэстро в 1859 году, в одиночестве и нищете. За гробом человека, изваявшего гранитных колоссов, у которых теперь фотографируются туристы, шли только два человека — помощник мастера, мраморщик Гавриил Балушкин и художник Константин Ухтомский.

Фото на анонсе: PHOTOXPRESS