Русь патриархальная

Когда у нас учреждалось патриаршество — а происходило это 430 лет назад, — Русь являлась, по сути, единственной православной державой. Наша церковь уже не зависела ни от милостей ханов-султанов Востока, ни от благосклонности правителей Запада, несла народам свет православия, будучи крепкой и самостоятельной.

В нынешних сварах вокруг Украины константинопольские эмиссары пытаются доказать, что их предстоятель дарует автокефалию кому захочет — якобы так же, как русскому священству в 1589 году, и даже будто бы вправе отозвать то давнее решение. Очевидно, что историю они знают плохо. Да, еще в XV веке наши митрополиты подчинялись Вселенскому патриарху, при этом хоть и жили в Москве, по-прежнему именовались Киевскими, а поставление получали в Константинополе. Но Византия умирала, более того, в ее патриархии и тогда творились крайне неприглядные вещи.

В 1437 году русские послы привезли в Царьград епископа Иону, который должен был занять место умершего митрополита Киевского и всея Руси Фотия. Тогда же выяснилось: патриархия нарушила давнее обязательство не ставить митрополитов на Русь без воли московских великих князей и уже назначила на высокий пост грека Исидора. Послов успокоили: мол, случилась накладка, Иону будут иметь в виду «на потом». На самом же деле византийский император Иоанн VIII и патриарх Иосиф II намеревались изменить православной вере, планировали отдать Церковь под власть Ватикана. Исидору же отводилась роль представлять Русь на объединительном соборе и таким образом втянуть ее в унию.

Великому князю Московскому Василию II грек врал, что едет в Италию защищать православие. В 1441 году вернулся с Ферраро-Флорентийского собора в Москву и торжественно объявил о принятии унии. Не тут-то было. Русский государь его арестовал, хотя потом позволил сбежать за границу (дабы не судить законного митрополита).

В Византию Василий II писал, что Исидор впал в ересь, и Русь просит разрешения избрать для себя нового предстоятеля. Пока это письмо шло, выяснилось: вероотступниками стали все константинопольские иерархи. Нашу Церковь временно возглавил Иона. В ту пору ее проблемы усугубили смуты, свержение и ослепление государя. По возвращении на престол Василий II, ставший Темным, созвал Освященный собор, произошло это событие в 1448-м. Русские богословы в ту пору тщательно изучили церковное право. Рукоположение митрополита по Апостольским правилам допускалось собором епископов. Вспомнили, что греки обещали считать Иону преемником. Вышло так, что патриархия, пусть и косвенно, его благословила. Собор назвал причину разрыва с Константинополем, осудил унию. В сан митрополита Киевского и всея Руси был официально возведен наш соотечественник.

Его признали законным предстоятелем не только во владениях Московского государя, но и на территории Литвы. Отход от патриархии все еще считали временным. В 1452-м Василий Темный писал императору Константину XI — Русская церковь не отказывается подчиняться, но ставит справедливое условие: патриарх должен избираться «по древнему благочестию». В то время в Царьграде вообще не было первоиерарха, верующие бунтовали, а униат Григорий III Мамма сбежал в Рим. Вскоре пал Константинополь, который султан Мехмед II сделал своей столицей. Он же повелел избрать нового патриарха и самолично указал на Геннадия Схолария. Разумеется, султан заботился не о православной вере — через подконтрольную патриархию было проще управлять христианскими подданными. В Москве это сочли неприемлемым, подчинять Церковь «басурманским» ставленникам отказались.

Тогда же на духовную власть над нашей страной стал претендовать Ватикан, где возникла «Константинопольская патриархия в изгнании». Сбежавший из Византии Григорий Мамма рукоположил в 1458 году в митрополиты Киевские Григория Болгарина. Римский папа договорился с польско-литовским королем Казимиром IV о том, чтобы тот принял ставленника латинян. Папским декретом Русская церковь разделялась на епархии «нижней России» —  переданные Григорию, и «высшей России» — под управлением «раскольничьего монаха Ионы». Таким образом, первое разделение православных на наших землях осуществил даже не Константинополь, а Ватикан.

На посту «патриарха в изгнании» Григория Мамму сменил уже упоминавшийся беглец из русской тюрьмы Исидор, который формально передал Григорию Болгарину епархии Московской Руси. Король Казимир снаряжал посольства к Василию Темному, уговаривал «объединить церковь» под рукой Григория и получил отказ.

В 1459 году в Москве был созван Собор, окончательно утвердивший русскую автокефалию, закрепивший порядок соборного поставления митрополитов. Легитимность нашей Церкви была признана Иерусалимским патриархом Иоакимом, состоявшим в переписке с великим князем.

Казимир через Марфу Борецкую и других изменников замыслил перетянуть в свое подданство Новгород. Переход к униатам мог возмутить новгородцев, и король провел работу с Григорием Болгарином. Последний в 1467-м сделал кульбит, обратившись к Константинопольскому патриарху Дионисию с покаянием (и еще кое с чем — греки под властью турок очень нуждались в деньгах). Тот с легкостью объявил униата «православным» митрополитом Киевским, а Московскую митрополию принялся клеймить как раскольничью, требовал, чтобы она тоже подчинилась Григорию.

И тут уже проявил себя великий князь Иван III, указавший на «изрушение греческого православия». Отныне Русская церковь не признавала поставление ни «от латын», ни от «безбожных турок». Московский государь пресек и измену Новгорода. Константинопольская патриархия тем не менее сохранила под своей юрисдикцией Киев. В 1499-м она поставила митрополитом Иосифа II Солтана, а тот оказался креатурой католиков и вместе с Ватиканом развернул кампанию по насильственному перекрещиванию православных в латинство, отнимал детей у родителей, передавал храмы униатам.

На защиту единоверцев встал Иван III. Под властью этого князя и несколько позже, при его сыне Василии III, Русь превратилась в могущественную державу, и прозвучали знаменитые слова старца Филофея о Третьем Риме. Тут-то в Константинополе и спохватились, пришли вдруг к мысли о том, что надо дружить с Москвой. В 1518 году патриарх Феолипт I направил к нам посольство просить «милостыню», при этом послал свое миро: по церковным законам — знак власти. Варить миро вправе лишь автокефальная церковь, Феолипт же показывал, что числит Москву в своем подчинении, а ее митрополита назвал в письме одним из «ближних детей». Стоит ли удивляться, что послов приняли прохладно и восстановлением отношений на таких условиях не заинтересовались?

Россия продолжала усиливаться при Иване Грозном. В 1547 году он венчался на царство, став преемником византийских царей. Правда, по древней традиции этот ритуал должен был совершать патриарх. Ивана Васильевича короновал митрополит Макарий. В Константинополь государь отправил посольство Феодорита Кольского. Авторитет Москвы был уже настолько высоким, что переговоры прошли успешно, не последнюю роль играли и присланные дары. В 1561-м Вселенский патриарх Иоасаф II прислал соборную грамоту, благословил русского самодержца на царство и признал право святителя Макария совершить таинство миропомазания (это являлось и косвенным признанием автокефалии, ведь миро было не из Константинополя).

И все же положение России оставалось не вполне определенным: она стала великим царством, Третьим Римом, но Церковью продолжал управлять митрополит. В 1586 году, уже при Федоре Иоанновиче, в нашу страну впервые прибыл патриарх Иоаким Антиохийский — опять за «милостыней». Ему устроили чрезвычайно пышный прием, однако в грамоте, поданной царю, гость старался придать себе больший вес, указал, что решение о его поездке возникло в Константинополе, на совещании с Вселенским и Александрийским патриархами.

Это и подтолкнуло государя к идее, давно витавшей в воздухе, — учредить собственную патриархию. Переговоры монарх поручил своему шурину Борису Годунову. Иоаким попал в сложную ситуацию: от русских хотелось получить побольше и пришлось согласиться, что «такому великому достоянию в его Московском государстве… пригоже быти». Антиохийский предстоятель стал увиливать — сам решить такой вопрос, дескать, не может. Ему указали на его же грамоту, предложили обсудить все с патриархами, от которых он прибыл. Для тех тоже не поскупились на подарки.

Неизвестно, исполнил ли Иоаким просьбу русских. В 1588 году в Смоленск вдруг прибыл Константинопольский патриарх Иеремия II, который о московских переговорах ничего не знал. Во что превратилась к тому моменту «Вселенская патриархия», свидетельствует рассказ самого Иеремии: «Был я на патриаршестве в Царьграде много лет, и по грехам моим и всего христианства греческого возмутился султан турский на Церковь Божию. Да был у меня под началом грек, да от меня бежал, обасурманился... и начал доносить ему (султану) многие ложные слова на меня, приписывать мне великие богатства и сокровища и рассказывать о драгоценностях и украшениях той церкви, где прежде меня жили патриархи. К тому ж стал и Феолипт подкупать пашей, чтобы учинили его патриархом в Царьграде, обещаясь давать султану сверх прежней дани по две тысячи золотых».

Последнего османы поставили во главе Церкви без всяких соборов, Иеремию же сослали на о. Родос. Потом и Феолипта прогнали, вернули Иеремию, который увидел, что всю казну разграбили, резиденцию разорили, а кафедральный собор забрали под мечеть. Строить новый храм — денег не было, вот и отпросился у султана путешествовать «ради милостыни».

Либеральные историки внедрили версию, будто патриаршества на Руси добились от Иеремии насилием, держали, мол, под домашним арестом, не отпускали домой. Это ложь. Ограждать любые иностранные делегации от контактов с коренными жителями было в то время делом обычным. В Москве высокий гость с сопровождавшими его лицами пробыли полгода — нормальный срок для тогдашних посольств, особенно если учесть, что осенью, в дожди и распутицу, ехать было невозможно. Греки попросили отпустить их, когда установился санный путь, но именно тогда были начаты самые важные переговоры. Годунов сделал хитрый ход — подал мысль об учреждении поста патриарха и занятия его самим Иеремией. Тот клюнул. Однако сразу же последовало уточнение: резиденцию ему предоставят не в Москве, а во Владимире. Претендент стал возражать, настаивал на том, что патриарх должен быть рядом с царем. 

Тут уж развели руками: Московскую кафедру занимал верный государю митрополит Иов, смещать его было бы незаконно и несправедливо. Иеремия к тому же ни языка, ни обычаев не знал. Но ведь он уже сказал «да», признав, что пост патриарха на Руси учредить можно. Значит, оставался выбор: или быть декоративным предстоятелем, или благословить на высший церковный пост русского. Прочее было делом техники и вопросом размера «милостыни».

Сошлись быстро, переговоры состоялись в январе 1589-го. Затем открылся Освященный Собор, который избрал Иова патриархом всея Руси, архиепископов Александра Новгородского и Варлаама Ростовского — митрополитами. 5 февраля в Успенском соборе Иеремия провел церемонию интронизации. В Уложенной грамоте по поводу этого события утверждалась хорошо знакомая нам идея: патриаршество устанавливалось потому, что «Великое Российское Царствие, Третей Рим, благочестием всех превзыде».

Миф о принуждении опровергается и двумя соборами, состоявшимися в Константинополе, — в 1590-м, с участием самого Иеремии и патриарха Иерусалимского, и в 1593-м, где, помимо них, присутствовал еще и патриарх Александрийский. Оба форума утвердили новый патриархат как абсолютно законный.

Попутно константинопольские иерархи продолжали делать привычные для них глупости. Когда Иеремия возвращался из России, ему нажаловались на Киевского митрополита Онисифора: якобы он еще в молодости был дважды женат. Патриарх отстранил его и рукоположил представленного Михаила Рогозу, которого абсолютно не знал. Очевидно, дополнительную «милостыню» посулили. Перестановка в Киеве была операцией иезуитов, Михаил повернул митрополию к унии, заключенной в 1596-м. А Москва осталась главным и единственным центром мирового православия. 

Россия с честью выполняла миссию Третьего Рима. Освободив от поляков Украину, приняла и ее священство под свою эгиду, защищала и спасала других христиан — балканских, закавказских, ближневосточных. И только в 1920-е, когда великая империя пала, а Русская церковь была разгромлена, вновь оживилась Константинопольская патриархия, опять начала строить планы о возврате себе статуса Второго Рима, о перехвате у Москвы первенства в православном мире, прибирать к рукам что плохо лежит. Помимо турецких властей, нашла себе иных покровителей.

Портреты патриархов Мелетия IV, Василия III, Фотия II, Афинагора, развернувших недостойную политику, ныне открыто красуются на сайте Великой ложи Греции. Один из инициаторов нынешнего раскола — Варфоломей лишь продолжает эту антихристианскую линию.