Хай-тек по-нашему

Кулибин происходил из довольно зажиточной семьи. Был старообрядцем. То есть вина не пил, табак не курил, заповедь, касающуюся продолжения рода, соблюдал буквально: в возрасте семидесяти лет женился в третий раз и обзавелся в этом браке тремя детьми. В дополнение к ранее рожденным.

Старовер — это нечто особенное для русского просвещения. По мнению религиозного историка о. Георгия Флоровского, старообрядчество в России было близко (не в вопросах верования, разумеется) самому «прогрессивному» европейскому протестантству. С присущей тому деловой этикой, любовью к книге, индивидуализмом и скептицизмом. Русские предприимчивы в целом, но старообрядцы резко выделяются и из этих рядов.

Безусловно, Кулибин немало читал. Семейная установка на записанное — изначально сакральное, предваряющее творение — слово была обязательной. Самостоятельность и смелость мысли эти люди, из древлеправославных, довели до предела. 

Иван Петрович был выдающимся инженером. Пропитанный истинно русским духом, наделенный даром приспосабливать к ситуации имеющиеся знания, пользоваться для достижения цели подручными ресурсами и средствами, он воплотил в себе национальный гений современной ему эпохи. 

Тогда механика являлась способом освоения новых просторов знания, была призвана породить свежее восприятие мира — заставить нас осознанно делать то, что мы всегда делали инстинктивно. Мы начинали говорить с Западом на одном языке и играть в одну игру. Иногда выигрывая партии, иногда — уступая, но всегда стремясь просчитывать замыслы соперника на несколько ходов вперед. 

Огромное количество созданных Кулибиным механизмов поражает изяществом и тем, что сейчас впору назвать следованием лучшим мировым стандартам — будь то микроскопы с телескопами, приборы для геодезии, гидродинамики, оптики, акустики, градостроительства и прочая-прочая, или устройства, делающие повседневный быт намного веселее и комфортнее. Конструировал он и такие вещи, для которых стандартов качества по тем временам не могло быть в принципе. Кулибин изобрел велосипед (свою знаменитую самокатку) задолго до появления первых велосипедов. Его проект арочного моста через Неву был оценен самыми маститыми зарубежными специалистами как бесподобное, не имевшее аналогов изобретение. Они цокали языками и открыто признавали: «Мы бы так не смогли, как бы ни старались». Его чудо-фонари многократно усиливали тусклый свет обычных свечей, озаряя не хуже электричества, а равно подавая с маяков мощные сигналы судам, искавшим, где причалить. Чудесные особенности одного экземпляра кулибинских часов советский академик И.И. Артоболевский описывал так: «В глубине чертога находился «гроб господень», и к его двери привален камень. По сторонам двери стояли два воина с копьями. Отворялись двери чертога, и появлялся ангел. Камень, приваленный к двери, отваливался, дверь, ведущая в гроб, открывалась, и воины падали ниц. Через полминуты появлялись жены-мироносицы, и часы под звон трижды исполняли церковный стих. После этого дверцы чертога захлопывались».

Далеко не все из его проектов воплотились в жизнь, но, кажется, сам Иван Петрович никогда не унывал: настоящий инженер понимает, что такое смета (ныне сказали бы «рентабельность»), а настоящий старообрядец — тем более. 

В судьбе Ивана Кулибина много достойного внимания — мог бы получиться захватывающий телефильм серий на полста. Но биография — лишь фабула бытия. Главный жизненный сюжет — в том, КАК реализует человек замысел Божий. 

Мистические озарения русскому свойственны, пожалуй, в той же степени, что и другим. Однако есть у него, «обычного» нашего самородка, и кое-что помимо означенного дара небес. Ломоносова всенародно любим и чтим не потому, что он гениально сформулировал один из основных законов мироздания («закон сохранения»), но в первую очередь за то, что, по легенде, тот пешком из Холмогор пришел в столицу учиться. А потом и университет чуть ли не в одиночку построил.

В этом стремлении — наша сила. В преодолении пространства и созидании «через тернии». В превращении хаоса в красивый, обустроенный филиал сада Парадиз — с поправкой на климат.

Там, где немец, этот вечный неудачник Европы, изведет кучу бумаги на изложение того, что ему кажется откровением, а потом удивится, отчего действительность не соответствует красивым схемам, русский станет просто действовать. Имея под рукой то, что есть. Конструируя вечность из обычных кусков льда или того, что на данный момент их заменяет. 

Взглянуть на жизнь по-новому — это мы умеем. Русским не нужно осваивать постиндустриальный мир — мы от века живем в эпоху переработки информации.

Брали то, что попадалось, и сводили, например, в периодическую таблицу элементов. Получалось великолепно. До сих пор еще не все понимают, насколько мы всегда опережали время. И насколько нам интересно было собирать техносферу из подручных материалов. Нас влекут трудности и неизведанные пространства. Мы презираем изнеженные организмы, не носим мамины пирожки в походных ранцах, пользуемся плодами земли, по которой шагаем в наших завоевательных походах. Прирастив территории, обустраиваем их, согласно нашим представлениям о достойном. Не столько ясак собираем, сколько университеты возводим. Строим Русский Космос.  Каждый наш поход нельзя просчитать, каждый шаг невозможно предусмотреть — мы бьемся на границе физического выживания. В этом наше подлинное счастье. На север, на север — там земля обетованная, возле мрачного и холодного моря, на кромке льда. Из русских получаются лучшие инженеры и лучшие офицеры. Посмотрите на карту — все станет ясно. У нас хорошая армия и хорошая разведка. Мы сами — армия. Наша мудрость — в участи глобального строителя. Который, построив нечто, не остается тут на ПМЖ, а рвется дальше. И снова строит.

В том, что фамилия Ивана Петровича стала у нас нарицательной, — верный признак того, что кулибиных среди нас каждый второй (да хоть бы и каждый десятый — все равно великое множество). Ведь не величают хороших русских поэтов «пушкиными» или «лермонтовыми», композиторов — «чайковскими», а художников — «репиными». Ибо нарицательность распространяется, как правило, на явления широкие, массовые. Всем понятно, о ком идет речь, когда поминают хлестаковых или молчалиных, маниловых или иудушек головлевых. Та же история и с кулибиными, с той лишь принципиальной разницей, что типичность здесь сугубо положительная, в высшей степени похвальная и почетная.

В нашей истории нетрудно разглядеть грустную закономерность: как только власть имущие начинают пренебрегать плодами трудов отечественных рационализаторов, изобретателей, в стране назревают смуты. Так было и в предреволюционный период конца XIX — начала XX века, когда Россия, располагая лучшими умами планеты, своим главным преимуществом отнюдь не воспользовалась. Так произошло и в годы «застоя» с пресловутой «перестройкой», когда под сукном у нас пылились мегатонны драгоценнейших, прорывных ноу-хау. Последние в конечном итоге утекли «за бугор» — вместе с уникальными мозгами, закрепившими научно-технологический приоритет западных «силиконовых долин».

Однако та же история знает и обратные примеры. Как только кулибины оказываются государством востребованы и мобилизованы, результаты изумляют весь остальной мир. 

Но не нас. Мы-то всегда знали, на что способны русские в их оптимальном, рабочем состоянии.