Пробный шар

Шестьдесят лет назад был запущен в космос первый искусственный спутник Земли. Металлический шар с радиопередатчиком оповестил человечество о начале космической эры, заодно подняв до небес международный авторитет СССР. Более того, в этом победном облете вокруг планеты был и политический сигнал, заставивший адресата сильно нервничать: русские сделали ракетоносители, способные донести любой груз на какое угодно расстояние.

Уйти в отрыв

Говорят, что Хрущев дал окончательное добро на спутниковую программу лишь после того, как Сергей Королев наглядно объяснил: снимаем шарик и укрепляем вместо него примерно такую же по объему ядерную боеголовку. А когда стало известно, что американцы готовятся отправить на орбиту свой satellite, из ЦК уже грозно заторопили королёвское ОКБ-1.

Запуск планировалось произвести, как принято, к юбилейной дате, 17 сентября 1957 года, в день 100-летия Циолковского. Но не все складывалось, и тут уже самому Сергею Павловичу пришлось настаивать на перенесении срока. Несколько аварий с модификацией ракеты Р-7 помотали нервы и в Москве, и на строившемся секретном объекте Тюра-Там в казахской степи, будущем космодроме Байконур.

Вспомним, как развивались события. Сначала на стол Королеву легла распечатка сообщения из американской печати: 6 октября в Вашингтоне состоится научный доклад «Спутник над планетой», приуроченный к международному геофизическому году. Неужели американцы со своей ракетой «Атлас» уже подготовились к пуску и настолько преисполнились веры в успех, что анонсируют его конференцией? Этого нельзя допустить!

2 октября генеральный конструктор подписывает приказ о летных испытаниях ПС-1 (простейший спутник) и уведомляет Кремль вкупе с Главным артиллерийским управлением о своей полной готовности. В ответ — тишина. Королев понимает, что чиновники боятся дать отмашку. Еще и еще раз набирает по прямому проводу Хрущева. Не соединяют. В итоге своей властью назначает исторический пуск на 4 октября. Вечером, когда в небе над степью уже горели звезды, он получил доклад военного начальника полигона: можно начинать обратный отсчет. «Есть у вас полковой трубач?» — озадачил вопросом генеральный. На площадке появился горнист и получил команду: «Сигнальщик, играть зорю!»

Отсчет завершился в 22 ч. 28 мин. 34 сек. по московскому времени. Железными лепестками раскрылись фермы-опоры, а затем с ревом и грохотом на столбе огня взмыла в небеса ракета, превратившаяся вскоре в яркую точку. В пункте наблюдения все неотрывно следили за приборами, человеческое напряжение зашкаливало, пот ручьями тек по гимнастеркам и рубашкам. 295 секунд полета — центральный блок выведен на эллиптическую орбиту. Отрывисто звучат слова телеметриста: высота в апогее 947, в перигее — 288 километров. На 315-й секунде становится ясно: отделение спутника произошло успешно. Уже через несколько мгновений радист в наушниках включает громкоговорители — так, чтобы «бип-бип-бип» стало слышно всем. Советский шарик с рогами антенн летит по земной орбите, подавая свой уникальный радиосигнал. Затаив дыхание, люди слушают музыку новой, космической эры. И лишь когда спутник со своими позывными уходит за горизонт, напряжение спадает. Все выбегают под черный небосвод на улицу, кричат «ура», обнимаются, не разбирая чинов, качают конструкторов, военных. Почти как в тот самый, все еще очень хорошо памятный День Победы.

Уже во время первого орбитального витка по всей планете разносится сообщение ТАСС: «В результате большой напряженной работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли».

Королев через полчаса после пуска знал из обработанных данных телеметрии, на каком волоске все висело: один из двигателей ракеты-носителя вышел на штатный режим менее чем за секунду до аварийной отмены старта. На 16-й секунде полета отказала система управления подачи топлива, спутник оказался на орбите ниже расчетной. Но главное случилось. Горнист не напрасно играл «зорю» над космодромом.

Великолепная семерка и мечта

После успешного испытания собственного атомного и водородного оружия на повестке дня в СССР остро стояла необходимость создания средств его доставки до цели, то есть межконтинентальных баллистических ракет. И хотя идея научного освоения космоса вдохновляла Королева еще с довоенных времен, с периода знакомства с Циолковским, Сергею Павловичу было понятно: военные даже не станут слушать его «космические фантазии», пока он не даст им летающую МБР.

Вашингтон тем временем форсировал события. В начале 50-х его самолеты, в том числе стратегические бомбардировщики, чуть ли не каждый день нарушали советское воздушное пространство. Требовался ответ. И он, под титлом «Р-7», не заставил себя долго ждать.

Две успешные отправки «семерки» до полигона на Камчатке дали долгожданный шанс королёвской мечте. Но еще раньше та была сформулирована генеральным — совместно с его старым коллегой Михаилом Тихонравовым — в записке правительству, где впервые прозвучала аббревиатура ИСЗ — искусственный спутник Земли. И вызвала поначалу лишь насмешки — и у партийных чиновников, и у военных.

Впрочем, и после явного успеха Р-7 и ее модификаций Королеву пришлось постараться, чтобы убедить не только генералов, но и коллег-конструкторов: переделка межконтинентальной ракеты под спутник — не блажь и не потеря времени. Он добился того, что президент Академии наук Александр Несмеянов начал активно лоббировать проект в Совмине и ЦК. С воодушевлением подключился и будущий научный руководитель всей советской космической программы Мстислав Келдыш. Против выступали некоторые военные и «трезвые хозяйственники»: «Какой космос?! Пусть им занимаются богатые американцы, а нам нужно строить дома и дороги, распахивать целину».

Однако мечта победила. Судьба проекта, впрочем, не была легкой. В начале 1956-го правительство одобрило проект запуска спутника под секретным обозначением «объект «Д». Предполагалось за год создать ИСЗ массой в тонну-полторы, несущий 200–300 кг научной аппаратуры. Однако к концу года всем стало ясно: ничего не выйдет, уменьшить научные приборы даже до таких, по нынешним меркам немалых, размеров существовавшие в стране технологии не позволяли. Все шло насмарку. И тогда Королев предложил нетривиальный ход — вместо сложного научного комплекса вывести на орбиту простейший легкий спутник. Идею, к счастью, одобрили.

Две полусферы из алюминиевого сплава диаметром чуть более полуметра с резиновой прокладкой между ними, внутри распорочные шпангоуты с болтами, блок электрохимических источников питания, радиопередатчик, вентилятор, термореле с воздуховодом, датчики температуры и давления; растопыренные в стороны четыре антенны; общая масса — 83,6 килограмма... Особо позаботились о том, чтобы диапазон и направленность передатчиков были таковы, чтобы услышать их позывные смогли все радиолюбители мира.

Немудреный шар — «металлическая болванка», как высокомерно называли его некоторые американские СМИ — стал первым земным объектом за пределами атмосферы, всколыхнул человечество, подарив тому счастье прорыва в будущее. Слово sputnik мгновенно превратилось в многоязычный неологизм.

Спутник против капутника

Прежде чем через 92 дня сгореть в плотных слоях атмосферы, спутник успел совершить 1440 оборотов вокруг Земли. Передатчики слали сигнал две недели. Сотни тысяч радиолюбителей и ученых слышали и записывали его «привет». Миллионы землян выходили на улицы, забирались на крыши домов, чтобы увидеть среди статично мерцающих звезд одну живую, подвижную. Время прохождения спутника над городами и весями, как и рекомендации по приему сигналов, заранее публиковались в печати. Простым зрителям было невдомек, что они наблюдают в небе не сам шарик, поверхность которого была слишком мала для невооруженного глаза, а вторую ступень ракеты, летевшую по той же орбите рядом с ИСЗ.

Зато отлично осознавали это американские военные. С помощью несложных расчетов они быстро установили, что грузоподъемность русской ракеты была выше, чем у их «Атласа». А значит, та легко доставит ядерный ответ по любому американскому адресу. Вчерашний неоспоримый гандикап над Советами, обеспеченный тысячами стратегических бомбардировщиков, обнулился. Сильно пошатнулось и глобальное научно-техническое первенство. Как с чисто американской деловитостью сформулировало агентство «Юнайтед пресс», «90 процентов разговоров об искусственных спутниках Земли приходилось на долю США; 100 процентов дела пришлось на Россию».

Кстати, выяснилось, что sputnik — не такая уж бесполезная в научном отношении болванка. До запуска первого орбитального аппарата ученые могли радиоволнами изучать ионосферу лишь по их отражению от низких слабо ионизированных областей. Радиосигналы ПС-1 позволили пощупать и самые верхние слои. Появилась возможность предварительно оценить плотность термосферы и экзосферы, оказавшихся не столь разреженными, как представлялось ранее геофизикам. 

Любопытно, что значение первого космического прорыва быстрее оценили по достоинству в уязвленных Штатах, чем на родине спутника. «Самая большая победа Советов», «Триумф коммунизма», — такими были заголовки в заокеанских газетах. Болезненный удар по американскому имиджу был в декабре того же 1957-го усугублен взрывом ракеты Vanguard (с научным ИСЗ TV 3), которая могла стать ответом зарвавшимся русским. Этот аппарат журналисты с горькой иронией тут же окрестили — kaputnik.

Писатель-фантаст Артур Кларк обмолвился: с первым же витком спутника Соединенные Штаты превратились во второстепенную державу. А позже в своем романе «Остров дельфинов», вышедшем в 1963-м, одного из умных млекопитающих назвал как раз Спутником.

Свет далеких планет

За океаном из своего поражения сумели извлечь несколько важных практических уроков. «Интересы национальной безопасности требуют, чтобы федеральное правительство предприняло срочные меры в области улучшения качества системы образования США», — заявил тогда президент Дуайт Эйзенхауэр. И советскую систему начали тщательно копировать. Для предотвращения в будущем подобных коллизий вскоре после запуска первого спутника были организованы DARPA — агентство перспективных оборонных исследовательских проектов и знаменитое NASA.

Тем временем в «Правде» 10 декабря 1957-го вышла статья «профессора К. Сергеева» — за этим псевдонимом привычно скрывался Сергей Королев. «Наступит и то время, когда космический корабль с людьми покинет Землю и направится в путешествие на далекие планеты, в далекие миры, — обещалось в публикации. — Сегодня многое из сказанного кажется еще лишь увлекательной фантазией, но на самом деле это не совсем так. Надежный мост с Земли в космос уже перекинут запуском советских искусственных спутников, и дорога к звездам открыта!»

Началась космическая гонка двух держав, в которой наука и мечта стали частью большой политики. «Крик первых спутников был трогательно тонок. Так среди звездной молодой крупы проклюнулась планета, как цыпленок из голубой воздушной скорлупы», — написал об этом противостоянии Владимир Костров.

Исследовательского горения, связанного с космосом, по обе стороны океана хватило на пару десятилетий. Задуманная некогда в мечтах отцов-основателей лестница до звезд со временем превратилась в будничное дежурство на общем орбитальном чердаке, которое того и гляди будет свернуто как неприбыльный актив. Спутники сегодня кружатся вокруг Земли плотным роем, так что даже порой сталкиваются. Они транслируют сигналы бедствия и любовные вздохи, нацеливают ракеты и отслеживают угнанные машины, передают на другой конец планеты несколько гениальных строк и миллиарды терабайтов разнообразной чепухи. Космическая романтика давно подмята земной текучкой, как и все остальное, измеряемое в параметрах «цена/качество».

Человек из другой эпохи с первым спутником на вытянутой руке навеки застыл в бронзе на площади у станции метро «Рижская». Многие считают, что взгляд его навсегда прикован к прошлому. Но, возможно, он просто ждет сигнала горниста.