Не хлебом единым

Имя выдающегося теоретика космических полетов, во многом опередившего свое время, увековечено на Земле и далеко за ее пределами. В честь Юрия Кондратюка названы кратер на обратной стороне Луны и малая планета Солнечной системы, а также рассчитанная им трасса, двигаясь по которой, ракета с человеком впервые достигла лунной поверхности. Еще — улицы и площади в нескольких российских городах. Хотя по справедливости, возможно, следовало бы вписать в историю иную фамилию. 

Настоящее имя одного из основоположников мировой космонавтики — Александр Шаргей, а Юрий Кондратюк — это безвестный ныне студент, чьими документами по необходимости воспользовался первый из названных. 

Он появился на свет 21 июня (по новому стилю) 1897 года в Полтаве, в семье Игнатия Шаргея и урожденной Людмилы Шлиппенбах, принадлежавшей к старинному шведскому роду. Именно ее предка в своей знаменитой поэме вспоминал Пушкин — для «пылкого Шлипенбаха», плененного в Полтавской битве, новой родиной стала Россия. 

Саша рано остался без родителей. Сначала тяжело заболела и умерла мать, а вскоре скончался отец. Мальчик воспитывался в семье бабушки и ее второго мужа врача Даценко. 

Техникой будущий изобретатель увлекся еще ребенком. Просил деда найти в библиотеке книги по интересовавшим темам, потом часами мастерил что-то из палочек и проволоки. Когда поступил в гимназию, уже знал из какого-то фантастического романа про космос, и это слово перевернуло весь его внутренний мир. Он грезил таинственным пространством, мечтал о полетах к Луне и планетам Солнечной системы. Завел специальную тетрадь, куда записывал первые вычисления и ценные мысли. «С 16-летнего возраста, — с тех пор, как я определил осуществимость вылета с Земли, достижение этого стало целью моей жизни», — сообщит впоследствии Циолковскому.

Удивительно талантливому гимназисту предрекали большое будущее. А он тогда, разумеется, не знал, что заветным делом станет долгие годы заниматься в свободное от основной работы время. 

Гимназию Александр окончил с серебряной медалью. В 1916 году поступил на механическое отделение Петроградского политехнического института. Но проучиться удалось всего два месяца — призвали в армию и зачислили в школу прапорщиков при одном из юнкерских училищ. После непродолжительной военной подготовки отправился на фронт. Но и в окопах этот худощавый молодой человек с проницательным взглядом больших, черных, как антрацит, глаз в любую свободную минуту продолжал свои космические расчеты. Чтобы через два года, в 1918-м, увидел свет его труд с символическим названием «Тем, кто будет читать, чтобы строить». Определив целый ряд ключевых проблем космонавтики, он писал о вещах, которые на тот момент считались фантастическими: «Прежде всего, чтобы вопрос этой работы сам по себе не пугал вас и не отвлекал от мысли о возможности осуществления, все время твердо помните, что с теоретической стороны полет на ракете в мировое пространство ничего невероятного собой не представляет».

В этой книге Шаргей оригинальным способом вывел основное уравнение движения в космосе, представил схему и описание четырехступенчатой ракеты на кислородно-водородном топливе. А также сделал «новые важные вклады в теорию полета», например, предложил использовать сопротивление атмосферы для торможения и экономии топлива при спуске, рассматривал возможность использования солнечной энергии для питания бортовых систем космических аппаратов.

Старый номер журнала «Вестник воздухоплавания» со статьей Циолковского о полетах в космос попадется ему на глаза потом, в двадцатые годы... 

После революции Александр Шаргей некоторое время находился в армии. В 1918-м вместе с земляком отправился домой, в Полтаву. На одной из станций их задержал патруль и доставил в комендатуру Добровольческой армии. Белому делу он прослужил совсем недолго, при первой же оказии оставил театр военных действий. Часто переезжал с места на место, брался за всякую работу, которая могла прокормить: трудился грузчиком и смазчиком на железной дороге, механиком на разных предприятиях.

По документам числился бывшим белым офицером, а значит, в любой момент его могли арестовать. Чтобы избавиться от ощущения постоянного страха перед неопределенным будущим, решился переменить судьбу. 

Живущая в Киеве мачеха Елена Кареева передала пасынку документы знакомого студента, умершего от туберкулеза. И после долгих размышлений он стал на военный учет как Юрий Васильевич Кондратюк, 1900 года рождения, сын преподавателя гимназии с Волыни.

В 1925-м Кондратюк-Шаргей переехал на станцию Крыловскую Северо-Кавказской железной дороги, устроился механиком на элеваторе. Через два года получил приглашение в Новосибирск для работы на предприятии «Хлебопродукт». Участвовал в строительстве и усовершенствовании сибирских элеваторов. Его назначили заведующим проектно-монтажным отделом, затем — заместителем главного инженера. Ведь он поразительным образом сочетал в себе светлую голову и золотые руки, мыслителя и созидателя. 

В те годы повсюду возводили так называемые элеваторы «канадского типа», но для них катастрофически не хватало металлических крепежных деталей. Кондратюк пошел другим путем. По принципу русской избы-сруба он без единого гвоздя построил самое крупное в мире деревянное зернохранилище — на 13 000 тонн, настоящее техническое чудо, названное им за внушительные размеры «Мастодонтом».

Много нового привнес он в механизацию элеваторов, к примеру, придумал ковш оригинальной конструкции для подъемной машины, позволяющий избежать потери зерна. Мукомолы впоследствии назвали этот механизм «ковшом Кондратюка». Всего он получил восемь патентов на изобретения. 

Жизнь проходила в сплошных разъездах. Инженер мотался по районам, его ноу-хау облегчал труд сотен людей. А все ночи напролет просиживал за рабочим столом, засыпая к утру над формулами, не имеющими никакого отношения к хлебной отрасли. Это были расчеты траекторий полета к Луне и другим телам Солнечной системы. 

Когда контора «Союзхлеб» (прежде — «Хлебопродукт») выплатила ему крупную премию, он издал тиражом в две тысячи экземпляров свою книгу «Завоевание межпланетных пространств». В ней всего 73 страницы, шесть листов схем и чертежей, однако довольно четко объяснена последовательность первых этапов освоения космоса. Юрий Кондратюк рассчитал оптимальный путь ракеты после старта, рассмотрел вопрос тепловой защиты аппаратов при движении в атмосфере, писал о возможности спуска корабля на крыльях, разработал схему космического челнока. Но самое удивительное здесь — теория о промежуточных межпланетных базах с запасами всего необходимого для длительного полета. Кондратюк прямо заявил, что на орбите Луны нужно создать постоянную космическую станцию, куда грузы будут доставлять автоматические ракеты, а звездные корабли смогут там пополнить свои ресурсы и продолжить движение в глубины космоса.

Давнюю мечту он осуществлял исключительно своими силами, не надеясь на поддержку со стороны властей. Известному популяризатору идеи внеземных путешествий, профессору Николаю Рынину сообщал: 

«Для дальнейшей плодотворной разработки космической темы необходим эксперимент (чисто теоретических методов здесь недостаточно!); время и деньги я рассчитываю добыть изобретениями по роду моей теперешней работы в области элеваторной механики. Первые успехи уже достигнуты». 

Юрий Васильевич вел активную переписку со многими учеными и специалистами в сфере космонавтики, делающей первые шаги, и ракетной техники. Конечно же, и с Циолковским. Тот, как мог, воодушевлял: «Дерзайте, вы близки к истине». 

Молчаливый и даже замкнутый Кондратюк был способен трудиться круглосуточно. Порой складывалось ощущение, что ему не нужен и отпуск. В быту изобретатель отличался крайней неприхотливостью, предпочитал обходиться минимумом вещей. Ночевал на полу, в спальном мешке, игнорируя постель. На стройках зимой, весной и осенью появлялся в длинном тулупе, который называл «моя универсальная ротонда». Постоянно носил в карманах конфеты, справедливо полагая, что сладкое способствует ясной работе мозга. 

Был, кстати говоря, не только физиком, но и лириком — писал хорошие стихи, а на дружеские эпиграммы легко отвечал экспромтом.

Летом 1930 года его вместе с несколькими другими сотрудниками «Хлебопродукта» арестовали по обвинению во вредительстве. Вменяли в вину то, что строил «Мастодонта» не только без чертежей, но даже без гвоздей. Местное руководство пришло к выводу: конструкция не выдержит огромного количества зерна и развалится. В действительности она простояла более шестидесяти лет и сгорела в середине 1990-х.

Кондратюка осудили на три года лишения свободы. Но вместо отправки в лагеря Юрия Васильевича привлекли к проектированию угольных предприятий в Новосибирском специализированном бюро №14. Так пришел черед новых изобретений, связанных уже с горно-шахтным оборудованием.

Потом совместно с Николаем Никитиным, будущим строителем Останкинской телебашни, Кондратюк трудился над проектом грандиозной ветроэлектростанции в Крыму на горе Ай-Петри — с мачтой высотой 165 метров и двумя трехлопастными пропеллерами диаметром 80 метров каждый. Но этот замысел так и не был реализован.

В 1933-м он встретился в Москве с будущим главным конструктором космических ракет Сергеем Королевым, возглавлявшим в то время ГИРД (Группу изучения реактивного движения). Королев был наслышан о талантливом сибиряке и предложил ему у себя в группе место главного теоретика. Мечта всей жизни как будто становилась явью. Однако Юрий Васильевич вынужденно ответил отказом: участие в военных проектах предусматривало жесткий контроль со стороны органов, а тщательная проверка биографии могла раскрыть факт подделки документов. Подключиться к разработке космических программ устремленному к звездам техническому гению, увы, не довелось.

Как и когда завершился жизненный путь первопроходца с чужой фамилией, неизвестно. На тринадцатый день Великой Отечественной он записался в ряды народного ополчения. В октябре ополченцы, зачисленные к тому времени в состав Красной Армии, вступили в смертельную схватку с агрессором. По одним данным, Юрий Кондратюк погиб под шквальным огнем, восстанавливая поврежденную линию связи, в 1941-м. По другим — в 1942-м.

А через два десятка лет стало реальностью то, о чем Александр Шаргей, гений, открывавший путь в неизведанное, писал еще в начале ХХ века...