Два века в дымке

Руки, глина, печь — вот и весь секретный способ изготовления дымковской игрушки. Собственно, тайны из технологии никто и не делал — «Дымка» всегда была забавой исключительно народной. Да и сегодня остается самым известным глиняным художественным промыслом.

«У нас тут столько народу бывает, в месяц по 30–40 экскурсий провожу», — рассказывает Мария, сотрудница организации с очень длинным названием — Кировского городского отделения ВТОО «Союз художников России — Народный художественный промысел «Дымковская игрушка». Именно здесь производят знаменитые на весь мир глиняные поделки. Что характерно, на их «исторической родине», в слободе Дымково — заречной части бывшей Вятки, а ныне Кирова — этим ремеслом уже никто не занимается. Теперь тут в основном дачные коттеджи, что красуются среди старых покосившихся избушек. Весной и те, и другие становятся «водоплавающими» — Дымково находится в зоне затопления, из-за чего получило прозвище «вятская Венеция».

Благодаря паводкам возник и промысел — на заливных лугах глина преет, становится тягучей. Здесь добывали материал для игрушек, причем у каждой семьи была своя яма. Ее закрывали досками и подписывали — для забывчивых. Сегодня глину привозят из другого района. «Иначе в этом месте был бы каньон», — то ли шутя, то ли серьезно говорят в Кирове.

Дымковская игрушка настолько неотделима от народного сознания, что, кажется, существовала здесь издревле. Или, по крайней мере, очень долго. Ей даже приписывают четырехсотлетнюю историю. Хотя первое упоминание о «несерьезном» занятии жителей слободы встречается лишь в начале XIX века, а старейшие образцы, хранящиеся в местном музее, и вовсе датируются концом позапрошлого столетия. Повод для возникновения промысла, на первый взгляд, тоже несерьезный — сугубо вятский праздник Свистопляска, или Свистунья. Там горожане веселились до упаду, плясали и обязательно свистели. Народная молва связывала всеобщее веселье с...поминовением убитых на хлыновском побоище (Хлынов — старое название Вятки). В Кирове каждый встречный расскажет вам легенду: якобы в 1412 году вятчане приняли спешивших им на выручку устюжан за татар. Ночью в Раздерихинском овраге, существующем и поныне, «свой своя не познаша и побиша». Впоследствии каждый год в память о той трагической ошибке устраивали Свистопляску — служили молебен на месте битвы, а потом гуляли.

Надо сказать, историки сильно сомневаются в достоверности побоища, а этнографы ставят под вопрос изложенную теорию возникновения праздника. Более вероятной кажется версия, по которой Свистунья — наследница дохристианского обычая поминовения умерших. В конце концов, свист в народной традиции ассоциировался с потусторонним миром и покойниками.

Как бы то ни было, вятское гулянье сопровождалось ярмаркой, где торговали свистульками, и каждый богомолец считал своим долгом купить игрушку. Свистульки в основном делали из глины и привозили из слободы, находившейся через реку. Постепенно культовая составляющая празднеств отходила на второй план, освобождая место под сплошную ярмарку. Дымковчане от этого остались только в выигрыше. 

Безоблачное существование свистулек и прочих глиняных поделок кончилось в начале ХХ века: на горизонте появился грозный конкурент — гипсовая игрушка, подражавшая модным фарфоровым статуэткам. Новоявленные безделушки отливались по форме, а не вручную, стоили в разы дешевле своих архаичных предшественниц и не оставляли им никаких шансов на выживание. Изготовлялись они все теми же дымковскими мастерами, вернее, мастерицами — игрушечный промысел здесь был прерогативой женщин. Наследие того времени можно увидеть в краеведческом музее — например, гипсовую богиню Исиду... Дело в том, что дымковчанки стали специализироваться на копировании образцов, купленных на всевозможных выставках и ярмарках.

Под натиском древнеегипетских и античных небожителей отечественные медведи, утки, козлики в штанишках, трехголовые — аки Змей Горыныч — лошади, коренастые мужички и розовощекие барыни под дружный свист стали готовиться к собственной загробной жизни. Единственной, кто удерживал их на этом свете, была Анна Мезрина, последняя мастерица, занимавшаяся старинным ремеслом. Если б не она, «Дымка» канула бы в Лету. Спасти ее помог вятский художник Алексей Деньшин, заинтересовавшийся работой Мезриной. В 1917 году он издал альбом с зарисовками дымковских игрушек. Потом еще один, и еще... В общем, о промысле узнали. К хранительнице традиции начали приезжать искусствоведы, коллекционеры. Глядя на успех соседки, к исконному занятию вернулись и другие труженицы. В 1933 году они с Мезриной вошли в артель «Вятская игрушка», которая 15 лет спустя станет мастерской Художественного фонда РСФСР. 

Кстати, игрушку выпускали и во время Великой Отечественной. А уж по ее окончании от заказов не было отбоя. Зато обнаружилась острая нехватка мастериц. Начали учениц набирать. К середине 50-х поняли, что одними дымковчанками не обойтись и стали принимать воспитанниц со стороны. Промысел из наследственного превратился в профессиональный, хотя династии художниц никто не отменял. Да и традиция передавать знания по женской линии никуда не делась — исторически сложилось так, что мужчины в ремесле не приживались. «Приходил один в ученики в прошлом году, но конкурс не прошел — таланта не оказалось. Опять только девушек взяли», — как будто оправдываются на предприятии. В Вятском художественном музее находятся две дымковские игрушки, сделанные мужскими руками. Больше подобных экспонатов история не сохранила.

В спокойные советские годы в промысле работало около 80 мастериц. Лепили игрушки, отправляли на обжиг, белили, раскрашивали, наносили поталь — имитацию золота: технология здесь столетиями не меняется, разве что русские печи заменили на электрические. Размеренный ритм жизни разнообразили выставки, путевки, а иногда и новые квартиры. В СССР с трепетом относились к народным художественным промыслам. К тому же львиная доля продукции шла за границу, принося стране валюту. 

С крушением Союза, как водится, рухнул и привычный мир — «Дымка» второй раз за свою историю оказалась на пороге растерянности. «Мастерицы привыкли приходить на работу, лепить и получать зарплату, а как продавать, понятия не имели, — рассказывает Надежда Менчикова, председатель правления «Дымковской игрушки». — А тут полный склад изделий, забито до потолка. Торговать никто не умеет. Начались челночные поездки: брали продукцию, складывали в коробки и отправлялись в Москву сдавать в магазины — на любых условиях, лишь бы сбыть. Где-то их обманывали, конечно. Но постепенно поняли торговую систему».

Правда, коммерческой организацией так и не стали, предпочли остаться в рамках Союза художников. Зато, пока со всем этим разбирались, накопили долгов по налогам. Сегодня на предприятии трудятся 18 работниц. А сколько надомниц в Кирове, не считал никто. Одни ушли отсюда еще в 90-е, другие — уже в 2000-е, происхождение третьих неизвестно. «Уровень промысла в городе упал безобразно, полно самодеятельности, — кипятится председатель, говоря о частниках. — Кто откуда выплыл, непонятно. Из какой глины лепят, неясно. Где обжигают, при какой температуре, не разберешь. Самое ужасное — когда что-то ломается, все идут к нам с претензиями: «Мы вот в подворотне дымковскую игрушку купили, а она развалилась!»

При этом «Дымка» от отсутствия клиентов не страдает. «Сегодня проблема вип-подарков в стране — сумасшедшая. У людей наверху уже все есть. Им нужно что-нибудь эдакое, — рассуждает Менчикова. — У нас очередь стоит за игрушкой. Трудность не в недостатке заказов, а в нехватке кадров. Хотя мы уже несколько лет как возобновили набор учениц. Но чтобы мастера вырастить, требуется время. Это же не просто — дал кусок глины в руки и показал, как птичку лепить. Нужно передать традицию».