Герой против заговорщиков

Отчего мятеж декабристов потерпел скорую неудачу? Оставим за скобками анализ общественно-политической ситуации в стране – есть причины более конкретные: заговор был своевременно раскрыт. За два дня до выступления планы бунтовщиков стали известны будущему императору Николаю. Начались массовые аресты, восстание было сорвано. Произошло это благодаря оперативным действиям генерала Ивана Дибича, потомка силезских рыцарей, перешедшего на службу России. 

Сведения о нем довольно скудно представлены в отечественной историографии. А между тем его имя гремело далеко за пределами Российской империи. Одержав множество побед «не числом, а умением», он считался военным гением того времени, славился беспримерной храбростью, острым умом, абсолютной честностью и преданностью стране, ставшей ему второй родиной.

В детстве был низеньким, плотненьким да еще и рыжим — готовая мишень для насмешек. Однако мало кто из сверстников рисковал с ним связываться — мальчишка отличался бесстрашием, драчливостью, опять же умом Бог не обидел. Уже в раннем детстве стало ясно, что Иоганну фон Дибичу военное поприще на роду написано. Истории о ратных подвигах его предков силезские летописи хранят еще с ХIII века. А малышу о былых походах рассказывал отец, Ганс Эренфрид, ветеран Семилетней войны, адъютант самого Фридриха Великого. Старый вояка отдал сына в Берлинский кадетский корпус, однако вскоре покинул Прусское королевство — по приглашению Павла I перешел на службу российскому престолу. Был зачислен в свиту императора, стал Иваном Ивановичем, а в 1801 году перевез в Санкт-Петербург семью и навсегда связал судьбу 16-летнего Иоганна с новой родиной. 

Молодой Дибич (теперь тоже Иван Иванович) начал службу в Семеновском полку. В отличие от товарищей избегал кутежей и балов. Штудировал военные науки и русский язык. По свидетельству знавшего его еще в ту пору Дениса Давыдова, брал уроки у некоего штабного майора и через полгода мог уже говорить и писать, «как природный россиянин». 

Боевое крещение 20-летний прапорщик получил под Аустерлицем. Был ранен в правую кисть, но взял шпагу в левую и остался в строю. Впоследствии не раз демонстрировал «упоение в бою», но все же больше тяготел к штабной работе. Гренадеры посмеивались: мол, ясное дело, ноги коротковаты, чтобы поспевать за нами. Впрочем, воинский дух пруссака под сомнение никто не ставил — две золотые шпаги с надписью «За храбрость» и множество других наград говорили сами за себя.

Тактика и стратегия действительно оказались истинным призванием великолепно образованного офицера. Полковничьи эполеты он получил в 26. А тут и 1812-й. Наш герой снова на передовой. Сочетание военной мысли и личной отваги творит чудеса. Он же штабной — знает, сколь важно для армии бесперебойное снабжение провиантом и боеприпасами. Значит, надо выдвинуть артиллерию и разнести в щепки неприятельский обоз. Что и было сделано, например, на Березине. За это и ряд других сражений Дибич, уже генерал-майор, награжден третьей шпагой «За храбрость» — не просто золотой, но и инкрустированной  бриллиантами. 

Порой этот неуемный рыжий коротыш отваживался на авантюры. В конце 1812 года возглавлял в Восточной Пруссии отряд численностью до 2000 человек. У пруссаков, союзных Наполеону, оказалось раз в десять больше. Но это арифметика. А вот высшая математика: Дибич вклинился между войсками генералов Йорка и Массенбаха, лишив их связи между собой. Затем отправил к каждому переговорщиков, дабы сообщить пренеприятнейшее известие: милостивый государь, вы окружены. Блеф чистейшей воды, но генералы поверили. И тут же (куй железо, пока горячо) взял с них письменное обязательство не применять оружия против русских. В итоге Бонапарт в одночасье лишился 18 000 прусских солдат. 

В полной мере стратегический талант проявился позже, в ходе турецкой кампании 1828–1829 годов. Вот сражение, названное одним из искуснейших в военной истории. Дибич помаячил малым отрядом под стенами крепости Шумлы, выманил великого визиря Решид-пашу в чисто поле, увел подальше от крепости — прямо под удар своих основных сил. В итоге, не имея численного превосходства, наголову разгромил врага, да еще и с минимальными потерями: 32 офицера и примерно 1300 нижних чинов против 5000 погибших и множества пленных у неприятеля.  

И сразу же — переход через неприступные Балканы и рейд по тылам. Турки, полагавшие, что русские завязли под Шумлы, оторопело сдавали захваченные болгарские селения. Местные жители встречали наших солдат хлебом-солью и православными молитвами. Далее — собственно Турция. Взят без боя Адрианополь (ныне Эдирне), второй по значению город. В Константинополе — паника, защищать столицу некому, никто не ожидал прорыва. В результате турки подписали мирный договор. За этот поход Дибичу были пожалованы титул Забалканский и звание генерал-фельдмаршала.

Но это будет позже, при Николае I. А пока еще жив Александр. После победы над Наполеоном он приближает Дибича. Сторонившийся света генерал приобретает лоск, сходится с первыми фамилиями государства. Особенно уютно чувствует себя у другого «русского иностранца» — князя Михаила Барклая-де-Толли. Даже породнился с ним, женившись на его племяннице Анне (в свете — Женни) фон Торнау. Этот вспыльчивый человек, прозванный Самоваром за необузданный темперамент и фигуру, очертаниями напоминавшую знаменитый атрибут русского застолья, души не чаял в своей супруге. Увы, Бог не дал им детей. 

Карьера шла своим чередом. Дибич сопровождал Александра во всех поездках. Был рядом и в Таганроге, когда император внезапно заболел и 19 ноября 1825 года скончался. Простившись с монархом, стал разбирать императорскую почту. И наткнулся на нераспечатанное письмо от капитана Вятского полка Аркадия Майбороды. «С лишком уж год, как заметил я в полковом моем командире полковнике Пестеле наклонность к нарушению всеобщего спокойствия», — писал автор. Указывалось еще 45 имен заговорщиков. Брожения в офицерской среде не были секретом — еще 10 ноября Александр получил в Таганроге донесение о подготовке мятежа и приказал Дибичу арестовать названного в нем Федора Вадковского. Все было под контролем. Однако внезапная смерть Александра и воцарившийся период безвластия резко меняли дело. Брат умершего Константин не торопился занять престол, хотя ему уже присягнули многие полки и даже было отчеканено несколько монет с его профилем. Дело в том, что существовало известное лишь узкому кругу его отречение в пользу Николая. Последний же, не знавший этого, поначалу сам отказался от прав на престол в пользу Константина. 

Великолепный стратег, Дибич понимал: лучшего времени, чем эта неразбериха, для восстания не найти. Надо было опередить заговорщиков. 4 декабря он распорядился  арестовать Павла Пестеля, Никиту Муравьева, других мятежников. Не зная, кто станет государем, шлет тревожное донесение Константину в Варшаву и Николаю в Санкт-Петербург. Дабы избежать неловкости, нигде не указывает имени — просто Императору. 

«Пусть изобразят себе, что должно было произойти во мне, когда, бросив глаза на включенное письмо от генерала Дибича, увидел я, что дело шло о существующем и только что открытом пространном заговоре, которого отрасли распространялись чрез всю империю, от Петербурга на Москву и до второй армии в Бессарабии», — писал позже Николай в своих записках. В итоге восстание провалилось, а верный военачальник до конца жизни  пользовался его абсолютным доверием. 

Полный георгиевский кавалер Иван Дибич умер в 46 лет — в военном походе на Польшу. По одним сведениям — от скоротечной холеры, по другим — отравившись шампанским, которое он традиционно, как и рюмку водки за обедом, выпивал перед сном. Его могилу и сейчас можно отыскать на Волковском лютеранском кладбище в Петербурге — рядом с отцом и любимой супругой.