Без страха и смущения

Сегодня, когда волнующее предвкушение Пасхи, радость подготовки к этому великому празднику приходят в каждый православный дом, я вспоминаю себя восемнадцатилетнего на пасхальной службе в храме Воскресения Словущего на улице Неждановой. Вспоминаю, как робел стоять там у всех на виду, с каким двойственным чувством совершал крестное знамение... Этот страх, в котором не стыжусь сознаваться, преследовал меня всю мою молодость. Боялся не только и не столько за себя — больше за отца. Чтобы не создавать ему ни реальных проблем, ни душевного дискомфорта, мама очень мудро оберегала его от всего, что в нашей жизни было связано с церковью. Дома вера была в безопасности, но я знал, что для внешнего мира это подполье. Когда уходил в армию, мой духовник подарил мне образок священномученика Никиты. Все время службы я носил его зашитым в военно-морской бушлат.

По счастью, все изменилось достаточно быстро. Уже для моих детей воцерковление было процессом абсолютно естественным. Пятилетняя Надя на вопрос, что самое главное в жизни, отвечала: «Терпение». А что самое трудное? — «Богу молиться и родителей кормить». По большому счету молитва — это действительно труд. И дело не в том, чтобы преодолеть порою лень или отступить от заполняющего твою жизнь быта. Дело во внутреннем сосредоточении и искренности, которых требует настоящая молитва. Однажды в Питере, во время съемок «Обломова», мы зашли на службу в Никольский Морской собор, и в какой-то момент я вдруг понял, что маленький Тёма исчез. Бросился искать и нашел — в углу, среди нищих, стоящего, как и они все, на коленях. Меня поразило, насколько непосредственно смотрелся он среди этих людей, и не были ему ведомы ни смущение, ни опасения, ни тревога, которые когда-то мешали мне в церкви быть искренне свободным. 

Сегодня вся моя надежда — на детей, которых родители, бабушки и дедушки приводят на воскресную службу. Они порой шумят, плачут, балуются, дерутся за право погасить догорающую свечку, получают за это подзатыльники, а тем временем незаметно и необратимо в них втекают сила и красота Божественной литургии. Пусть они пока не понимают ни единого слова — но происходит главное: удивительная музыка старославянского языка, звучание церковного многоголосья невидимо и неведомо соединяют их через века и с Александром Невским, и с Дмитрием Донским... Я свято верю, что скоро эти выросшие дети начнут формировать будущее нашей страны, не отделяя своих насущных мыслей и чувств от православия, на котором искони зиждились все представления русского человека о добре и зле. 

Наша страна тысячелетие аукалась Евангелием. Возьмите великую русскую литературу — там все пропитано нашей верой. Крещение, Рождество, Пасха — это вехи, между которыми текла жизнь наших предков. Думаю, вера, надежда, любовь, труд и терпение — это и есть наша национальная идея. 

Христос Воскресе! Воистину Воскресе!