Вернуться к шелесту страниц

Набоков сказал, что настоящий писатель — тот, чьи книги не столько читаешь, сколько видишь. Это принципиально, потому что, начиная с Пушкина, то есть — с того момента, когда наша литература приобрела абсолютно новые значение и звучание, смысл и красоту, приблизившись к живому языку, она очень быстро заняла огромнейшее место в русской жизни и в русской культуре.

Если допушкинская литература была сначала фиксацией факта в летописях, затем выполняла задачу парадную, потом перешла к сентиментализму — удовлетворяя потребность дворянских девушек в переживаниях (а параллельно с этим продолжала существовать устная литература, народная), то с приходом Пушкина словесность стала во многом нащупывать дорогу Русского мира вообще. Уже не слова были производным от реальности, а реальность во многом формировалась лучшими из написанных слов. 

Как часто мы, читая и перечитывая великих русских писателей, хлопаем себя по лбу, изумляясь тому, насколько это совпадает с какими-то ситуациями в нашей жизни, с нашими собственными думами, фантазиями, личным душевным опытом. На мой взгляд, даже если бы в мире не было никакой иной литературы, кроме русской, она спасла бы от эмоционального и интеллектуального голода все человечество. Любой, кто сталкивается с самыми простыми и самыми важными вещами: жизнь, смерть, любовь, болезнь, дети, родители, голод, холод, война — найдет у наших классиков глубокое и верное отражение своих мыслей и чувств.

Русский язык — сложнейший, прекраснейший — может передать любое понятие, любое ощущение таким невероятным количеством разных словообразований, интонаций, переливов, энергетических столкновений, что, задумавшись об этом, с особой остротой понимаешь, насколько мы сегодня обезъязычены, как обнищали — с точки зрения возможности передать эмоцию волнующими и точными словами. А корявость формулировки и приблизительность образа очень часто приводят к взаимному непониманию, обидам, к обеднению общего духовного мира.

Приход величайшего изобретения человечества — интернета — лишил нас возможности водить пером по бумаге, перечитывать, зачеркивать, вновь возвращаться к написанному и испытывать потрясающее чувство автора, который, общаясь с белым листом, может выразить всю доступную ему глубину чувств. И передать это читателю — нынешнему и будущему. 

Мне думается, что основой наступившего Года литературы должно стать, образно выражаясь, возвращение от кликанья мышкой к шелесту страниц. Культура создания и восприятия художественного текста обязана прорвать паутину усеченных, сокращенных, безграмотно написанных слов и определений, выражающих тусклые, банальные мысли. Все это оскорбляет слух и умаляет достоинство человека, рожденного на земле, где творили Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин, Булгаков...