В поисках внутреннего стержня

Когда я слышу расхожую фразу: «Разве при «совке» было что-нибудь хорошее?!» — всегда говорю: «Не надо путать советское и «совок». То, что мы называем этим неприглядным словом, никуда не делось, присутствует в нашей жизни и сегодня, спустя много лет после развала СССР. А советское наследие — это и неустаревающие произведения культуры, и глубинный патриотизм, который не зависит от лозунгов, и имперское сознание, проявлявшееся в том самом интернационализме, когда человек ощущал себя единым целым с представителями иных народов.

Этим завоеванием Советский Союз обязан страшной войне. На фронтах Великой Отечественной осознание общего врага и общей цели создавало монолит народного единства. Война, как это часто бывало в России, консолидировала различные слои общества.

Вспомните, как в 1943 году было принято решение переодеть всю армию по образцам, близким к дореволюционной форме. Ввели погоны, новые знаки различия, ордена Кутузова, Нахимова... Уверен, это была абсолютно осознанная большая акция, которая формировала внешний образ новой империи.

Великая Отечественная не просто дала нам возможность — ценой чудовищных жертв и лишений — сохраниться именно в качестве России. В сознании людей она разделила жизнь на «до» и «после». А поскольку сражалась вся страна, это обеспечило двадцать, даже тридцать лет национального единения. Все аукались войной. Представитель высшей власти легко мог найти общий язык с дворником или шофером, стоило только завести речь о том, кто на каком фронте был, кто где войну закончил. А потом постепенно стали уходить люди, для которых это было живой памятью, и страна потеряла якорь, а достойной замены ему не нашлось. 

Конечно, развал Советского Союза инициировался снаружи. Достаточно почитать доктрину Аллена Даллеса. Многие называют ее фальшивкой, на что у меня простой вопрос: я готов согласиться, что это фальшивка, только не понимаю, почему этот план столь точно, побуквенно осуществился?

И все-таки нельзя отрицать внутреннюю проблему СССР — не нашли твердой почвы для дальнейшего развития. Поэтому с началом «перестройки» выяснилось: держаться не за что, кроме как за ощущение полнейшей свободы, а точнее — вседозволенности. Так дети, оставшись одни дома, начинают примерять отцовские костюмы, красить губы маминой помадой, курить трубку — делать все то, что при взрослых запрещено. Абсолютно не задумываясь, что это может быть вредно, а порой и очень опасно.

На долгие годы страна потеряла ориентиры. Настоящим стало называться то, что таковым не являлось. На фуфле, выдаваемом за откровение, воспиталось целое поколение фуфла человеческого — безнаказанного, наглого и безответственного. Советский постулат о том, что и в личности, и в обществе главное — крепкий внутренний стержень, сегодня возвращается. Потому что без такого стержня свобода становится разрушительной.