Два Ивана

Свой взгляд на события столетней давности я стараюсь выразить в документально-публицистическом кино. Эти фильмы повествуют в основном о соотечественниках, которые после революции были вынуждены эмигрировать и остаться до конца дней на чужбине, — о воинах Белого движения, цвете интеллигенции, — тех, для кого жизнь была радикально и безжалостно поделена на «до» и «после». Количество изгоев, не по собственной воле покинувших Родину вместе с семьями, исчислялось на миллионы. Бесконечно любимая ими Родина сначала до неузнаваемости поменяла обличье, а затем сказала последнее «прости».

Среди этой огромной и несчастной человеческой массы, которая, в принципе, могла бы составить население целого (и, надо полагать, процветающего) государства, я особо выделил в своей документалистике двух национальных гениев, двух Иванов — Бунина и Ильина. Первого из них считаю величайшим русским писателем XX века, второго — наиболее выдающимся отечественным мыслителем (к примеру, он предсказал крушение СССР в те времена, когда, казалось бы, ничто подобного не предвещало).

Между ними поразительно много сходства — и в том, как зло и страстно, с каким отчаянием описывали оба революционное лихолетье, и в том, сколь нежно и сострадательно смотрели они на «больную мать Россию» (выражение Ильина). Потрясающе похожи Иван Алексеевич с Иваном Александровичем даже внешне.

Бунина революция застала в древней столице. Вот что отмечал он в то время в своем дневнике: «Москва, целую неделю защищаемая горстью юнкеров, целую неделю горевшая и сотрясавшаяся от канонады, сдалась, смирилась. Все стихло, все преграды, все заставы божеские и человеческие пали — победители свободно овладели ею, каждой ее улицей, каждым ее жилищем, и уже водружали свой стяг над ее оплотом и святыней, над Кремлем. И не было дня во всей моей жизни страшнее этого дня, — видит Бог, воистину так!»

Много позже, уже в эмиграции, москвич Ильин, как бы вторя тезке, одну из причин катастрофы определил так: «...либералы не предусмотрели, что крайняя или несвоевременная и неуместно предоставленная свобода ведет к разнузданию и порабощению... что человек... может злоупотребить ею в разнуздании и продать ее за личный или классовый интерес, за чистый прибыток; что в мире встанут поработители, которым он и отдастся в рабство; они сумеют зажать разнуздавшихся, извести людей чести и совести, сорганизовать злых, заставить своих новых рабов служить себе за страх пуще чем за совесть... Либералы с ужасом поняли, что они хотели совсем иного: они готовились к идиллии, а настал разврат...»

Эти, как, впрочем, и многие другие, слова великих людей должны послужить нам предостережением. Мы не вправе допустить повторения «окаянных дней».