Джакомо из Бергамо

Наша страна всегда радушно принимала талантливых иностранцев. На протяжении веков в Россию приезжали итальянские зодчие, не только «продвигавшие» европейскую культуру, но и впитывавшие местные традиции. Список внушителен: от Антонио Джиларди, заложившего Тайницкую башню, старейшую в ансамбле Московского Кремля, до первого главного архитектора Москвы Пьетро Антонио Солари или Антонио Ринальди, по проекту которого возведен Большой Гатчинский дворец. 

Особое место занимает Джакомо Кваренги. Во-первых, он провел в Российской империи большую часть жизни — 37 лет. Но главное — здесь, на новой Родине, в полной мере раскрылся его талант. Здания Эрмитажного театра, Академии наук, Александровского дворца в Царском Селе вписали его имя в историю навсегда.

Джакомо Антонио Доминико Кваренги, родившийся близ Бергамо, осуществил в Италии лишь несколько проектов. Крупнейшим стал заказ на реконструкцию интерьера церкви Санта-Сколастика бенедиктинского монастыря в Субиако около Рима. В 35 лет мастер переехал в Санкт-Петербург. Императрица Екатерина II, пригласившая зодчего, упоминала о поиске архитекторов в одном из писем: «...я хочу двух итальянцев, поскольку у нас есть французы, которые слишком много знают и строят дрянные дома...».

Талант иностранца высоко оценили в России. Кваренги писал: «У меня так много-много работы, что я едва нахожу время есть и спать. Без преувеличения могу сказать, что среди тех многочисленных зданий, относительно которых императрица пожелала, чтобы их проекты были составлены мною и чтобы я руководил их постройкой, нет ни одного, которое не требовало бы для этого всего человека». Перечень объектов, возведенных маэстро в Северной столице, обширен. Например, Английский дворец в Петергофе, строгий и простой — в духе палладианства, принципы которого впитал итальянский мастер. Судьба этого сооружения, первой постройки Джакомо на русской земле, оказалась трагичной. Во время Великой Отечественной дворец был разрушен, теперь на этом месте стоит мемориальный камень.

Первым петербургским творением Кваренги стал Эрмитажный театр, проектирование которого началось в 1783 году. Сам зодчий вспоминал: «Я сделал амфитеатр полукружием по двум причинам. Во-первых, потому что каждый из зрителей удобней видит сцену, во-вторых, потому что зрители хорошо видят друг друга и доставляют прекрасную картину глазам, когда театр бывает полон». Императрица осталась довольна и предоставила архитектору пожизненную ложу, а также квартиру в театральном доме, где он прожил до самой смерти.

В том же 1783 году Кваренги начал работу над еще двумя зданиями — Академии наук (1783–1785) и Ассигнационного банка (1783–1790). Для просвещенной Екатерины II они имели особое значение: выступали символами развития науки и банковского дела. Ассигнационный банк возвели на месте сгоревшего деревянного Морского рынка. А вот строительство Академии наук шло непросто, в процесс постоянно вмешивалась президент Академии княгиня Екатерина Дашкова. Кваренги в сердцах писал: «Я имею честь доложить Вам, что в утвержденном проекте нет никаких окон венецианского типа и что таковые там не могут быть сделаны без искажения интерьеров здания. Поэтому, если постройка будет закончена согласно утвержденному проекту, то это одно дело, если же проект должен быть изменен в соответствии с Вашими идеалами, то я не смогу продолжать эту работу». В итоге именитый зодчий устранился от руководства проектом.

Настоящей удачей итальянского архитектора стал Смольный институт благородных девиц (1806–1808). Строгое здание возвели по соседству с барочным Смольным монастырем, созданным по проекту Бартоломео Растрелли. В целом Кваренги — автор большого числа знаковых сооружений: Александровского дворца в Царском Селе (1792–1796), Екатерининского института (1804–1807), дворца Юсуповых на Садовой улице (1789–1793). Последним столичным творением оказались деревянные Нарвские триумфальные ворота (1814) — впоследствии они обветшали и были заново построены в камне Василием Стасовым. Идеи итальянца во многом определили облик Северной Венеции, навеки связав его имя с Петербургом. Екатерина II еще в 1785 году писала: «Этот Кваренги делает нам восхитительные вещи; весь город уже полон его постройками, он строит банк, биржу, множество складов, лавок и частных домов, и его постройки так хороши, что лучших и быть не может».

Гораздо меньше известно о работе зодчего в Москве, хотя и здесь были осуществлены важные проекты. Скажем, нынешняя Бауманка — бывший дом канцлера Александра Безбородко, в 1790–1794-м преображенный Кваренги. Впоследствии Безбородко продал сооружение Павлу I, который поручил Матвею Казакову вновь переделать здание в Слободской дворец. После пожара 1812 года дом был опять перестроен.

Впрочем, первой работой Джакомо в Москве стал Екатерининский дворец в Лефортово. Ранее здесь находился деревянный дворец Анненгоф, созданный Растрелли. В начале 1770-х началось возведение нынешней постройки, однако к 1781 году удалось завершить лишь «коробку». Тогда Екатерина II предложила Кваренги взять на себя руководство проектом. Мастер, живший и работавший в Петербурге, разрабатывал предложения дистанционно, опираясь на чертежи. Впоследствии облик здания претерпел немало изменений: после смерти императрицы здесь разместились казармы, а много позже обосновался Кадетский корпус. О замысле Кваренги сегодня напоминают лишь внушительные колонны из серого песчаника.

Заказчиком архитектора были не только царственные особы и аристократы, но и купцы. По проекту итальянца возводились торговые ряды — в столице, а также в провинции. Например, в Иркутске в 1778-м было заложено здание Гостиного двора: за три года до этого пожар уничтожил местные торговые сооружения. В новом каменном здании разместилось примерно 200 складских помещений. К сожалению, сибирское творение иностранного зодчего сохранилось лишь на старых фотографиях, страшный пожар 1879 года уничтожил постройку.

В Белокаменной архитектор также создал новый Гостиный двор взамен прежнего, обветшавшего. Граф Яков Брюс, московский главнокомандующий, писал о состоянии старого дома: «...пришел в совершенную ветхость и угрожает разрушением и падением, как-то кирпич и белой камень из стен во многих местах уже выпадывает, а равно и крышка, стены и столбы начали обваливаться, отчего не токмо торгующие в магазейнах, но как оный двор положение имеет на четырех улицах, то проходящие и проезжающие подвергаются крайней опасности, а паче от находящихся на воротах башен, которыя совсем наклонились».

Кваренги подготовил проект, однако не учел сложный глинистый грунт. В итоге зодчему Матвею Казакову пришлось вносить изменения по ходу строительства. Работы продолжались с 1790-го по 1805-й, поскольку средства от купцов поступали нерегулярно. По окончании под крышей трехэтажного здания разместилось 760 лавок и амбаров. К сожалению, по время пожара 1812 года Гостиный двор оказался сильно поврежден. Восстановлением занимались мастера под руководством архитектора Осипа Бове. В 1838-м по соседству возвели Новый Гостиный двор, а творение Кваренги стали называть Старым Гостиным двором.

Знаковой постройкой, ассоциирующейся с именем итальянца, является Странноприимный дом — ныне НИИ скорой помощи имени Склифосовского на Сухаревской площади. Джакомо был близким другом заказчика, графа Николая Шереметева: в частности, разрабатывал проект для дома Шереметевых на Никольской улице. Граф, правда, отказался от замысла, решив взамен перестроить загородную резиденцию в Останкино. Иностранный зодчий принимал участие в этих работах наряду с другими архитекторами.

Странноприимный дом Шереметев задумал открыть по просьбе жены — бывшей крепостной певицы Прасковьи Жемчуговой. Их брак стал вызовом светскому обществу. Глава древнего дворянского рода, имевший общего предка с Романовыми, и дочь кузнеца Ивана Горбунова, взявшая сценический псевдоним «Жемчугова», — подобный союз казался немыслимым. Члены семьи Прасковьи были крепостными Николая Шереметева. Девочку в семь лет взяли на воспитание в графский дом. Вскоре заметили ее музыкальные таланты. Уже в одиннадцатилетнем возрасте она дебютировала на сцене крепостного театра, а в восемнадцать своим пением покорила Екатерину II — императрица подарила девушке алмазный перстень. В 1798-м Шереметев дал вольную Жемчуговой и ее родным. Три года спустя он обвенчался с Прасковьей Ивановной в церкви Симеона Столпника в Москве. По преданию, свидетелем со стороны жениха выступил Кваренги. К сожалению, брак оказался коротким. В 1803-м Жемчугова родила сына Дмитрия и спустя три недели скончалась. За ее гробом шел и итальянский архитектор.

Странноприимный дом начали возводить еще в 1792 году, при жизни Прасковьи Ивановны. Автором проекта был Елизвой Назаров — вольноотпущенный из крепостных, ученик Василия Баженова. В здании собирались разместить богадельню на 100 человек и больницу на 50 пациентов. После смерти любимой жены Николай Петрович поручил Кваренги переделать строение — придать облику торжественность. Зодчий, находившийся в Петербурге, не смог приехать в Белокаменную и работал дистанционно: присылал планы и чертежи. В частности, предложил заменить скромный портик на роскошную полукруглую колоннаду, ставшую «визитной карточкой» дома. Планы итальянца воплотили местные умельцы, ранее построившие для семьи Шереметевых усадьбы в Останкино и Кусково. На возведение Странноприимного дома была потрачена гигантская по тем временам сумма — более трех миллионов рублей. Граф, увы, не дожил до открытия, состоявшегося в его день рождения, в июне 1810-го, он скончался за полтора года до этого. Тем не менее семья продолжила заниматься благотворительностью. Сын Дмитрий, вступивший в день совершеннолетия во владение имуществом, уверил императора Александра I, что «имеет усердное желание не только охранять во всей неприкосновенности памятник человеколюбия, родителем его воздвигнутый, Странноприимный дом в Москве, но и усугубить благотворительность заведения сего на пользу общую». Дмитрий действительно стал попечителем заведения и жертвовал на содержание гигантские суммы. После революции в здании работала Московская городская станция скорой медицинской помощи. А в 1923 году дом стал одним из корпусов НИИ скорой помощи имени Склифосовского.

Кваренги, трудившийся при трех императорах — Екатерине II, Павле I и Александре I, умер в 1817 году и был похоронен в Петербурге на католическом участке Волкова кладбища. Прекрасно изучивший русскую архитектуру, ценивший и уважавший культуру России, он всегда поддерживал связь с европейскими традициями — прежде всего с палладианством. Об этом свидетельствуют его слова о знаменитом трактате Андреа Палладио «Четыре книги об архитектуре»: «Вы никогда не поверите, какое впечатление произвела на меня эта книга. <...> C тех пор я думал только о том, чтобы изучать столь многочисленные великолепно построенные памятники, на которых можно научиться хорошим и совершенным приемам». Ориентация на храмовые постройки античности определила творчество Кваренги. Именно там, в шедеврах Древней Греции и Рима, мастер искал вечные идеалы, свободные от сиюминутной моды и несовершенства, чтобы затем воплотить их на заснеженных просторах своей новой Родины.

Фото на анонсе: Б.Манушин/РИА Новости