Выстрелом рвался Вселенной навстречу

О «генеральном конструкторе космической эры» — 110-летие со дня его рождения приходится на 12 января — известно, кажется, все (за исключением данных, содержащихся в папках с грифом «секретно»). И тем не менее туман, коим окутан образ этого несомненного гения, до сих пор окончательно не рассеялся, а хорошо знавший его Алексей Леонов как-то обронил: Королев был подобен пришельцу с далекой звезды. Многое из жизни легендарного ракетчика мистично или провиденциально. Что, впрочем, не исключает «человеческого, слишком человеческого» в его сложной судьбе.

Люди, изучавшие биографию Сергея Королева, давно заметили в ней «моменты силы», особые точки, в которых жизнь по логике вещей должна была увести его прочь от призвания. Или... вмиг оборваться. Он не погиб при аварийной посадке одного из своих планеров, при взрыве на стенде двигательной установки ракетоплана, возле которой стоял. Не был казнен в 1938-м, будучи накануне «счастливо» понижен с расстрельной должности до простого инженера. Не сгинул в убийственных шурфах на Колыме, а, получив через полтора года «общих работ» спасительный вызов на новый суд в Москву, опоздал на последний сезонный пароход. Который в пути утонул. 

Небо на кульмане 

Он не только объединил сотни предприятий, тысячи инженеров, ученых, техников для быстрого создания ракетного щита Родины, но и убедил власти потратить огромные средства на реализацию своей космической мечты. Закрыв небо над Отчизной от вражеских стрел, распахнул звездные врата для всего человечества. 

Королев не разрабатывал теорию реактивного движения и принципы космонавтики, не рассчитывал траектории, лично не изобретал ни первую жидкостную, ни первую баллистическую ракеты, не конструировал самостоятельно сверхмощные двигатели. Но именно ему выпало собрать все нити технической мысли и вековых мечтаний в один кулак, а потом, раскрыв его, выпустить с ладони корабли, готовые плыть к самому Солнцу. А «заодно» — утвердить наш глобальный военный приоритет и обозначить вектор движения в будущее. 

Также ему было дано — благодаря Великой Победе — воспользоваться технологией ФАУ-2, оборудованием полигона Пенемюнде и подземного завода Миттельверк. Хотя большую часть трофеев, включая нацистского «ракетного гения» Вернера фон Брауна, вывезли оттуда американцы, Королев взял из общего «приза» ровно столько, сколько нужно. 

«Я учился у Циолковского и Кондратюка. Мне учиться у Брауна нечему!» — говорит в знаменитом фильме Кирилл Лавров, сыгравший главную роль. 

Скорее всего, эта фраза — фантазия сценариста, ведь сам Сергей Павлович никогда не брезговал перенимать лучшее и наиболее талантливое, пусть бы и у врага.

Германский технический гений плюс американские деньги позволили сделать многое. Однако ракеты ФАУ не летали выше опасных для Лондона орбит. А после поражения Гитлера ни практический опыт, ни работа в самой богатой стране мира не обеспечили немецкому дирижеру первенства в исполнении космической увертюры. Успех США в «лунной гонке», уже после смерти Королева, был важен, но непринципиален. Выход людской цивилизации за пределы земной атмосферы — сперва в виде железного кругляша, передавшего всем с орбиты задорный «бип-бип», а затем в лице улыбчивого пионера-космонавта — стал знаком свыше именно для русской-советской системы координат. Сергей Королев, как и любимый им Юрий Гагарин, — воплощение советского миропонимания и русской миссии на планете.

Вехи и вешки

В воспоминаниях о нем некоторые детали биографии разнятся. Скажем, свидомиты, подгребающие под «украинство» самые неожиданные русские фигуры, в случае с Королевым, как ни странно, получают определенный «профит». «Коренизация» местных кадров, проводившаяся Советами в первые десятилетия их власти, привела к тому, что при поступлении на авиационное отделение Киевского политеха он записался украинцем. Однако в 1926-м, переводясь в МВТУ имени Баумана, значился в анкете уже русским.

Про его детство и юность написано немало. Родившись в Житомире в семье учителя русской словесности и дочери купца, Сергей рано стал свидетелем развода родителей, после жил с матерью и отчимом в Нежине, Киеве, Одессе. В городе у моря мальчик часами наблюдал за парившими гидропланами и так допек летчиков вопросами, что они познакомили его с устройством машин и принципами воздухоплавания. А заметив недюжинную смекалку юнца, однажды взяли с собой в небо и научили самостоятельно летать.

Известна душещипательная история его первой любви к однокласснице Ксении Винцентини. Ради этой девушки он делал стойку на руках на крыше одесского морга, а затем в течение семи лет упорно завоевывал ее руку и сердце. Чтобы вскоре после свадьбы охладеть к ней — первой жене и матери единственной своей дочери Натальи. К этим «пикантным» обстоятельствам часто обращались биографы, особенно по заключении второго брака, с переводчицей секретного НИИ-88 Ниной Котенковой.

Первостепенны в судьбе Человека (именно так — с большой буквы), пожалуй, все-таки иные встречи. Например, знакомство в 1929-м с Циолковским. «Калужский мечтатель» посоветовал переключиться на реактивное движение с прицелом на космические полеты и порекомендовал Фридриха Цандера и ЦАГИ. Яркая страница биографии — непосредственное участие Королева в сентябре 1931-го в образовании знаменитой ГИРД (Группы изучения реактивного движения), переросшей вскоре в Реактивный институт (РНИИ), замдиректора которого его назначили в 26 лет. Огненной вехой стал стремительный взлет 17 августа 1933-го над полигоном Нахабино первой отечественной жидкостной ракеты. В ее создание весомый вклад внес и будущий Генеральный конструктор самой по-настоящему престижной отрасли СССР.

Через тернии 

В свою очередь, уже не вехой, но чудовищной помехой на пути к звездам послужили арест и заключение под стражу по делу об «антисоветской троцкистской военной организации». Под расстрел тогда пошли его ближайшие начальники. Сам же он «отделался» 10 годами лишения свободы, сокращенными позже до 8 лет. Отбыл половину срока — в основном в московской и казанской «шарашках». Была в том уголовном деле (о чем обычно умалчивают) и сугубо хозяйственная составляющая: большой финансовый ущерб в результате поспешного, непродуманного испытания ракетного двигателя, завершившегося крахом. В результате физически пострадал и сам Королев, получивший сотрясение мозга. 

В тюремном ЦКБ-29 под руководством Андрея Туполева он принимал участие в производстве бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2, управляемых аэроторпед и ракетных перехватчиков.

Осенью 1942-го, уже зная, что за создание крылатых машин всей туполевской команде скостили срок, попросил перевести его в Казань, где в это время заключенный Валентин Глушко разрабатывал ЖРД для самолетов. Впоследствии эти двигатели понадобятся для ракетной программы, а тогда Сергей Павлович сознательно продлил свое пребывание в неволе — ради Дела, которому служил не за страх, а за совесть.

Снятие с него судимости и данное ему поручение изучить трофейную технику для организации собственного производства стали прямой инициативой отца народов. Королев ответил на это доверие весьма достойно. Даже после хрущевского разоблачения культа личности и выноса тела Сталина из Мавзолея он неизменно положительно отзывался о роли вождя в становлении советского ракетного комплекса, давшего в итоге жизнь и космической программе.

Во имя мечты главному конструктору созданного в 1946-м ОКБ-1 пришлось в кремлевских кабинетах и побороться, и похитрить. Поначалу ни о каком космосе речь не шла, но после успешного копирования ФАУ-2 и принятия ее усовершенствованных аналогов на вооружение (под марками Р-1 и Р-2) Королев и его КБ оказались, что называется, на коне. В конце 1953 года, заручившись поддержкой академика Мстислава Келдыша и давнего соратника конструктора Михаила Тихонравова, он предложил министру оборонной промышленности Дмитрию Устинову организовать специальный отдел по разработке искусственных спутников Земли и других космических аппаратов. Будущий маршал СССР согласился на эту «авантюру» далеко не сразу. Но удачные пуски, осуществленные с наземного и морского базирования ракетных комплексов Р-11М и Р-11ФМ, а также впечатляющий полет первой в мире стратегической ракеты РДД Р-5М с ядерной боеголовкой явились весомыми козырями в играх с властью.

Звездам навстречу раскрыто окошко

В 1957-м грянул настоящий триумф: успешно испытана Р-7, первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета, способная доставить ядерный или термоядерный «привет» в любую точку США. Легендарная «семерка» не только отвела на десятки лет угрозу нападения извне, но и стала — также на многие годы — основой космической программы Советского Союза. Что же касается запуска в том же 57-м первого спутника, то примерно в равной мере этому способствовали желание опередить американцев и военные задачи, которые Сергей Павлович убедительно расписал в ЦК и Минобороны.

На гребне успеха, когда еще только шла подготовка к рейсу Гагарина, Генеральный конструктор предложил поистине грандиозный план «космического шествия». В нем значились пилотируемые полеты на Луну, сооружение лунной базы, экспедиция на Марс, облет Венеры, межпланетные экспедиции. Никто не сомневался, что все это будет реализовано за какой-нибудь десяток лет. Невероятная энергия, поразительная пробивная способность, железная воля, организаторский талант и, наконец, какая-то мистическая убежденность Королева в абсолютной верности своего Пути заражали окружавших.

В осуществлении полетов ракеты-носителя «Восток» участвовали 123 предприятия и более трех десятков министерств и ведомств СССР! Никто не смог бы так, как он, привести в движение эту невиданную государственно-производственную махину. 

Поражая коллег феноменальной интуицией, он не боялся показать свое незнание деталей. Переспрашивал, записывал. И выбирал неизменно лучшее решение. На строительстве будущего космодрома Байконур — Тюратама —  получил за крутой нрав прозвище «Иван Грозный». Мог в сердцах отправить провинившегося «в Москву по шпалам». Но был отходчив и сердечен — за исключением тех случаев, когда его обманывали.

Человек-невидимка

Победы — перемежаясь, увы, с закономерными трагическими эпизодами становления космонавтики, — шли славной чередой: Юрий Гагарин, Валентина Терешкова, Алексей Леонов с его сенсационным выходом в открытый космос. За этими триумфами незримо стоял Королев. Для всех, кроме ближайших коллег, он — действительный член АН СССР, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии — был «невидимкой». Даже его фамилия представляла собой секрет государственной важности. Известен печально-анекдотичный случай: кремлевская охрана не пустила его в первые ряды на торжественном заседании, посвященном Дню космонавтики: «Здесь места лишь для тех, кто непосредственно причастен к событию».

По некоторым свидетельствам, в 1960-х Сергей Павлович начал обращаться к православным корням: помогал Пюхтицкому монастырю, где однажды побывал инкогнито; читал «Добротолюбие», держал в шкафу в своем кабинете икону Пресвятой Богородицы.

Все же в какой-то момент сверхъестественная удача стала изменять Генеральному: испытания сверхтяжелой ракеты-носителя Н-1, с помощью которой он планировал доставить советских космонавтов на Луну, а затем и на Марс, терпели фиаско. Но Королев верил, что все можно исправить, доделать. Не успел. Грубейшая медицинская ошибка завершила его земной путь 14 января 1966-го. На 60-м году жизни.

Советская космическая программа пошла по иному пути, на место Королева пришли совсем другие люди. Они были весьма разумными и талантливыми, но в их паруса не дул ветер космических странствий. И вел их скорее трезвый расчет, чем Провидение...

Спецкор «Труда» Виталий Головачев в одной из своих статей рассказал, что в 1969-м в домике Королева на Байконуре он обнаружил переписанное рукой Генерального конструктора стихотворение Эдуарда Багрицкого «Контрабандисты», где звучал мощный призыв: «Чтоб выстрелом рваться Вселенной навстречу...» Лучшей квинтэссенции образа Сергея Королева, пожалуй, не сыскать.