Сибирь: золото и кровь

В этом году сибиряки отмечают небывалое количество знаменательных и памятных дат (в том числе, увы, трагических, связанных с революционной междоусобицей), но самое большое внимание на просторах «азиатской» части России будет приковано, судя по всему, к 310-летию создания Сибирской губернии. 

Ее, с центром в старинном граде Тобольске, образовал Петр Великий — в перерыве между баталиями Северной войны. Несколькими годами позже первый губернатор Сибири Матвей Гагарин станет посылать монарху дорогие подарки: китайский фарфор, ткани, кедровые деревья для царского сада, золото из раскопанных курганов.

Камень преткновения

Древним золотом интересы державы в отношении огромного края, разумеется, не ограничивались. Строились крепости, населенные пункты, границы империи отодвигались все дальше на юг и восток, военные экспедиции искали россыпи драгметаллов и кратчайший путь в Индию.

Лежащие далеко за Камнем — так некогда назывались Уральские горы — обширные земли веками оставались для русских краем таинственным, неизведанным. После XVI века он стал ближе и понятнее — в середине того же столетия послы мурзы Едигера обратились к Ивану IV с челобитной, прося о том, чтобы он «всю землю сибирскую взял в свое имя» и защитил от неприятелей. Обещали платить дань соболями и прочей пушниной. Однако русское подданство не помогло Едигеру в борьбе с ханом Кучумом. Последний от этих договоренностей наотрез отказался, и последующие события развивались по всем известному, хрестоматийному сценарию: поход Ермака, взятие ханской столицы Искера...

Борьба с Кучумом продолжалась почти четверть века, но еще до ее завершения здесь начали появляться наши города. В 1586 году доблестные предки заложили Тюмень, на следующий год неподалеку от Искера основали Тобольск, вскоре ставший административным центром Руси за Уралом. После возникли другие крепости и остроги.

В конце XVII столетия власти в полной мере осознали насущную потребность в подробных картах вверенных им территорий. В 1696-м Боярская дума постановила «велеть всем сибирским городам и с уезды, русских деревень, и волостей, и с ясачными волостями написать чертежи на холстине, и сколько верст или дней ходу город от города, и на каких реках те городы, и уезды, и ясачные волости стоят, и то описать на чертеже именно».

Долгое время Тарский, Томский, Кузнецкий и Красноярский уезды являлись пограничными. Дальше простиралась вольная степь. Эти рубежи не определялись никакими письменными соглашениями, однако были более или менее постоянными. Все кардинально изменилось во втором десятилетии XVIII века. Решительное продвижение русских к истокам Оби и Иртыша связано с именем первого сибирского губернатора Матвея Гагарина (тоже, кстати сказать, юбиляра этого года, родившегося в 1658-м).

Он первым заявил о притязаниях на земли южных соседей. Низовья Иртыша, Оби и Енисея были присоединены к нашему государству в XVII столетии. Верховья все еще находились за пределами российских владений. Теперь же посол, которого в июне 1713-го губернатор отправил в ставку ойратского правителя, должен был утверждать: реки сибирские, от устья и до истоков, принадлежат России. Следовательно, и тамошняя суша, на которой обитают западные монголы и иные народы, отходит в собственность русского царя.

«А ежели он станет говорить, что он, контайша, кочует на тех землях, и ему отповедь чинить на то слово: многие иноземцы кочуют и не подданные на землях царского величества под городами Астраханью, и Самарою, и Царицыным... а своею землею николи не называют и ссоры с людми царского величества те иноземцы никогда не чинят», — таков был наказ Гагарина, которого ничуть не смущало, что прежде ни один русский не проживал близ истоков Иртыша.

Губернатор планировал военное продвижение в Центральную Азию. Его манил блеск золота, что добывалось недалеко от города Яркенда в Малой Бухарии (сейчас — территория Китая).

Две экспедиции

В начале 1714-го он выезжал в столицу, чтобы представить пред светлые царевы очи тамошний золотой песок и рассказать про «городок калмыцкой Эркеть, под которым на реке Дарье промышляют песошное золото».

Гагарин предложил план военного похода для завоевания промыслов. По его мнению, для того чтобы продвигаться в глубь ойратской территории, нужно было одну за другой строить на своем пути крепости.

Незадолго до этого русский самодержец беседовал в Петербурге с неким Ходжой Нефесом из туркменов, и тот поведал: в прикаспийских степях есть старое русло Дарьи, когда-то впадавшей в Каспий. Предки хивинцев отвели воду оттуда в Аральское море, но если разрушить плотину, то река вновь станет судоходной. Туркмен уверял, что он и его сородичи окажут русским всяческую поддержку и что где-то во владениях хивинских ханов, несомненно, моют золото.

Рассказ Гагарина дополнил сообщения Нефеса, и монарх решился отправить в Азию сразу две экспедиции: одну — от верховьев Иртыша в Малую Бухарию, вторую — от Каспийского моря в Хиву.

На рапорте сибирского губернатора царь в начале лета 1714-го написал резолюцию: «Построить город у Ямыш озера, а буде мочно и выше, а построя крепость, искать далее по той реке вверх, пока лотки пройти могут, и от того итти далее до города Эркети». Сложная миссия «трудитца тот городок достать» выпала на долю офицера Преображенского полка Ивана Бухгольца. Петр знал его еще со времен потешных войск. Кроме того, назначенцу было предписано «стараться проведать о устье упомянутой Дарьи реки, куда она устьем своим вышла».

Вторая экспедиция, командовать которой оказалось суждено еще одному «птенцу гнезда Петрова», князю Александру Бековичу-Черкасскому, должна была обследовать окрестности Каспийского моря и установить, впадает ли в него Амударья. Предполагалось, что два отряда решат свои задачи в относительной близости друг от друга, наладив сообщение между собой через гонцов.

Гагарин против Петра?

Царя интересовало не только азиатское золото. Он, как и его предшественники на престоле — со времен «Хождения за три моря» Афанасия Никитина, — мечтал проложить путь через Среднюю Азию в богатую Индию, сквозь земли, зиявшие тогда сплошным белым пятном на географических картах. А если сказочную страну посредством Амударьи удастся связать с Каспийским морем, то на Руси замкнутся важнейшие торговые пути, и она станет богатейшей державой, — так думал русский самодержец, не подозревая, что его смелый план невыполним в принципе. Проблема в том, что упоминаемая им Дарья (Яркенд-дарья) с Амударьей не связана, их разделяет высокогорный Памир, да и водного пути в Индию ни одна из этих рек не гарантирует. Увы, о географии Средней Азии наши соотечественники имели в ту пору весьма смутное представление.

Как бы там ни было, Гагарин царскому решению отнюдь не обрадовался, он рассчитывал поставить во главе экспедиции своего человека. Бухгольцу пришлось действовать вопреки губернаторским планам. У него не было ни обученных солдат, ни точных сведений о местности. Государственные интересы столкнулись с личными амбициями полновластного хозяина земли Сибирской, и неудивительно, что столь сложное дело завершилось провалом. Бухгольц с остатками отряда был вынужден отступить, вернуться не солоно хлебавши, разрушив при этом построенную у Ямышевского озера крепость. Зато соорудил на обратном пути другую — ту, что стала впоследствии городом Омском.

Бековичу-Черкасскому было в этом смысле несколько легче — в европейской части страны войск оказалось в достатке. Он набрал людей из Астраханского гарнизона и с ними обследовал побережье Каспия. Туркмены показали им высокий земляной вал и дол, который считали старым руслом некой реки. Весь пройденный маршрут был нанесен на карты. А в 1716 году князь поставил там три русские крепости.

В Сибири же продолжили торить путь в Азию. Начальной точкой продвижения вверх по Иртышу служила теперь основанная Бухгольцом Омская крепость.

Гагарин по-прежнему горел идеей приумножения числа русских форпостов вдоль правого берега реки. Теперь из сибирской столицы отправлялись уже не наспех обученные рекруты, а солдаты-сибиряки под командованием земляков-офицеров.

Летом 1716-го полковник драгун Федот Матигоров возвел на Ямышевском озере новый опорный пункт. Примерно через год трехтысячный отряд подполковника Прокофия Ступина вместо малого острога построил в районе слияния Оми и Иртыша регулярную крепость европейского типа. Туда же был вскоре послан тобольский обер-комендант Семен Карпов, который должен был контролировать действия властей Тарского уезда по возведению крепостей между Омской и Ямышевской.

За неполных три года сибирским военным удалось продвинуться на сотни верст вверх по Иртышу, расширяя границы империи.

Начатое князь Гагарин завершить не успел. В 1719 году он впал в немилость, был арестован по обвинению в лихоимстве и вскоре казнен. Широко известна характеристика, данная ему Петром I: «Он, Гагарин, плут и недоброй человек, и в Сибири уже ему губернатором не быть, а будет прислан на ево место иной». Некоторые историки утверждают, что первый сибирский губернатор намеревался отделить свои владения от России, якобы для этого он начал производить в Тобольске порох и сформировал полк, состоящий из пленных шведов. Насколько эти утверждения соответствуют правде, мы никогда не узнаем.

Русская конкиста печально завершилась и для другого ее участника. Бекович-Черкасский, которому поначалу вроде бы сопутствовала удача, в 1717 году с отрядом в шесть тысяч человек направился в сторону предполагаемой плотины на Амударье. Этот стремительный бросок к границам Хивинского ханства убедил местного правителя, что русские идут не с посольством, а с войной. Поняв, что в открытом столкновении шансов у хивинцев нет, хан Ширгази пошел на хитрость: предложил нашему князю разделить его войско на пять отрядов, чтобы по отдельности их смогли прокормить разные городки. В итоге все закончилось гибелью руководителя экспедиции и его подопечных, впоследствии даже поговорка появилась — «пропал как Бекович».

Больше всего повезло, как ни странно, чудом вернувшемуся из безнадежного похода Бухгольцу. Сенат установил, что его предприятие потерпело неудачу из-за плохой подготовки, осуществлявшейся другими людьми, и признал Ивана Дмитриевича «годным к лучшему делу».

Ни отыскать водный путь в Индию, ни завоевать золотые промыслы участникам тех событий не удалось. Общие потери составили около 8000 человек, но к Российской державе в результате были присоединены огромные территории.

На место Гагарина в недавно созданную губернию прибыл князь Алексей Черкасский, по характеристике современников, «человек молчаливый, тихий, который повсюду являл осторожность». В течение пяти лет управления Сибирью его деятельность ограничивалась принятием оборонительных мер против башкир и монголов. Но это — уже совсем другая страница истории, к череде великих свершений, оплаченных очень дорогой ценой, едва ли относящаяся.

Фото на анонсе: Сергей Самохин/РИА Новости